Текст и коллаж: ГодЛитературы.РФ
Четыре года назад, осенью 2015 года, после сенсационного объявления о вручении Нобелевской премии Светлане Алексиевич, "Год Литературы" собрал в "малой гостиной" "Российской газеты" ряд экспертов, чтобы публично обсудить: является ли Нобелевская премия Алексиевич достижением русской литературы?
В итоге у нас вышла такая "Невыдуманная история".
Победа в премии "Большая книга" добросовестной научной биографии "Венедикт Ерофеев: посторонний" тоже породила, хотя и в меньшей степени, разноречивые отклики. Кому все-таки вручили первую премию? Писателю (в данном случае - трем писателям) или герою, тоже писателю? Что важнее: литература или филология? Точно ли эта книга наиболее полно из представленных на суд жюри 12 участников Короткого списка отвечает пункту 1.2 Положения о премии:
Национальная литературная премия учреждена с целью поиска и поощрения авторов литературных произведений, способных внести существенный вклад в художественную культуру России, повышения социальной значимости современной русской литературы, привлечения к ней читательского и общественного внимания.
Вопросы эти вовсе не риторические, а самые что ни на есть насущные. Особенно в день объявления нового сезона "Большой книги". Может, всем сочинителям, претендующим на эту премию (и прилагающуюся к ней внушительную сумму), надо немедленно бросить свои вымыслы и начать писать честные биографии Искандера, Битова, Евтушенко, Распутина и т.д. и т.п.? Потому что какой же русский литературный эксперт посмеет возразить против того, чтобы премию дали Битову? (Ну, не совсем Битову, но ведь почти же.) Или все-таки дело не в Ерофееве, а в том, что Олег Лекманов, Михаил Свердлов, Илья Симановский нашли свой рецепт живой воды, превращающей исследование - в литературу?
Мы попросили ответить на этот вопрос участников нашего прошлого "круглого стола" и членов Литературной академии, - то есть тех самых экспертов, которые принимали участие в голосовании премии "Большая книга".
Владимир Березин - писатель, автор биографии Виктора Шкловского в серии ЖЗЛ и травелога "Дорога на Астапово", финалист премии «Ясная Поляна»-2019
Победа комментатора
Литературные премии уже тем только хороши, что становятся поводом к рассуждению (так же, как Нобелевская премия Алексиевич стала поводом к спорам о роли автора - если голоса современников переданы точно, то, значит, литературную премию получает составитель, а не вспоминающие прошлое люди, а если голоса людей обработаны и переписаны писателем, то можно ли говорить о документальной ценности). В случае с премией, которую получил авторский коллектив книги о Венедикте Ерофееве, действительно
можно сказать, что комментирование русской литературы имеет больший спрос, чем ее продолжение, - по крайней мере, имеющимися у современных литераторов средствами.
Мы живем во времена перепроизводства написанных историй. Более того, в то время, когда обстоятельства жизни писателей становятся важнее их книг. Оттого так силен спрос на писательские биографии, объясняющие, что поэт был так же гадок и так же низок, как мы. Дуэль Пушкина становится важнее, чем написанное им в последний год жизни. Расставание Заболоцкого с женой и последующее воссоединение - важнее его литературной эволюции. Да, если рассчитывать на читательский отклик, нужно или комментировать давно известные и любимые читателям книги, или напоминать ему о поворотах судьбы писателей, имена которых он помнит. Я, честно говоря, весь уходящий год занимался проектом «Нового мира» по комментированию русских рассказов, входящих в школьную программу, оттого главными литературными событиями года мне кажутся «Метель» Пушкина и «В прекрасном и яростном мире» Платонова.
Сейчас мы присутствуем при продолжении известной истории с Набоковым, приключившейся в 1957 году. Его хотели взять на преподавательскую работу в Гарвард, но Роман Якобсон был против. Якобсону возражали, что Набоков - великий русский писатель. На что Якобсон отвечал: «Господа, даже если допустить, что он крупный писатель, мы что же, пригласим слона быть профессором зоологии?»[i] На этом дискуссия закончилась. Ну а теперь стало понятно, что в условиях упомянутого перепроизводства текстов востребован именно рассказчик-комментатор, и не только на гарвардской кафедре, но и среди обычной публики. Это никак не связано с «литературностью» любых комментариев (мы знаем разные образцы этого жанра), но при этом
статьи «Пять тайн Толстого, которые от нас скрывали» и «Подлинная история романа “Мастер и Маргарита”» всё равно победят в читательском интересе сам роман «Анна Каренина» и любой текст Булгакова.
Это не заговор, а метеорологическая эволюция, вроде глобального потепления, с которым можно бороться, но заламывать рук не стоит.
[i] Brian Boyd. Vladimir Nabokov: The American Years. Princeton. 1991. P. 303). Цитируется письмо Елены Левин к ВеН, 20 февраля 1957, АВН; Field, Life, 263; Harry Levin//Donoghue, VN: The Great Enchanter, машинопись, АВН.
Алексей Михеев - литературный критик, член Экспертного совета «Большой книги» и премии «Лицей»
Пункту 1.2. Положения, на мой взгляд, книга не противоречит, поскольку она:
- вносит существенный вклад в художественную культуру России (понимаемую широко, то есть включающую в себя не только литературу, но и историю);
- повышает социальную значимость современной русской литературы (если подразумевать под современностью последние полвека);
- привлекает к ней читательское и общественное внимание.
Юлия Рахаева - литературный критик, многолетний эксперт "Большой книги".
Положение мое хуже губернаторского. Дело в том, что я не читала книгу Олега Лекманова, Михаила Свердлова и Ильи Симановского "Венедикт Ерофеев: Посторонний". И читать ее, скорее всего, не буду. Ну не люблю я героя этой книги, хоть убейте! И давно уже нет надо мной никого, кто бы имел право, помахивая виртуальной плеткой и угрожая вполне конкретным штрафом, сказать что-то типа: а придется! Почему же я все-таки решила ответить на заданные порталом "Год Литературы" вопросы? Да потому что
считаю, что проблема эта не только и не столько нынешнего премиального цикла, и родилась она вместе с этой премией.
Ведь "Большая книга" - единственная авторитетная и притом денежная премия, на которую, наряду с романами, повестями и сборниками повестей и рассказов, могут претендовать документальная проза и мемуары. Начиная с самого первого сезона, когда лауреатом первой премии стал "Пастернак" Дмитрия Быкова, стало понятно: если среди финалистов нет однозначного лидера по прозе, значит, ее может получить докупроза, мемуар или вот такое исследование. Своего рода компромиссное решение, за которое никто не осудит.
В этом году, к примеру, несколько авторов были представлены произведениями, которые несколько уступали их же лауреатским хитам прошлых лет.
Еще несколько произведений попали в список финалистов, конечно же, не по недоразумению, но на некотором все же безрыбье. На мой взгляд, самой сильной прозой были "Собаки Европы" Ольгерда Бахаревича, но, судя по набранным голосам, этот необычный во многих отношениях роман шансов на победу не имел. И в этой ситуации книга Лекманова со товарищи стала для жюри настоящей находкой! Добросовестное исследование, выполненное уважаемыми учеными! Герой - культовый писатель со шлейфом тайны и анекдотов одновременно! Надо было быть совсем уже упертым или простодушным, чтобы не воспользоваться таким подарком судьбы.
И разрыв между голосовавшими за первое и второе место показал: все всё поняли правильно.
Для меня несомненно: литература важнее, чем филология. Даже сама такая постановка вопроса удивительна!
Насчет положения 1.2 Положения о премии - полагаю, что награждение этой книги первой премией "Большая книга", безусловно, привлечет к ней внимание значительно бóльшей аудитории, чем та, на которую авторы рассчитывали изначально. А явлением художественной жизни России она стала по факту своего выхода в свет. Что никак не отменяет - см. начало.
Михаил Эдельштейн - литературный критик и литературовед, преподаватель журфака МГУ
Мне, наверное, отвечать на этот вопрос не совсем честно. Я тот читатель (и оценщик), который всегда, при прочих равных, предпочтет фикшну нон-фикшн. И не только про "Москву - Петушки", но и, скажем, про крокодилов (помнится, была несколько лет назад в шорт-листе БК книга аллигатороведа Владимира Динца - я за нее голосовал, но она, увы, ничего не получила).
Как только я услышал, что "Посторонний" в Коротком списке, подумал: "Ну и отлично, теперь есть за кого голосовать". Так что да, отличный выбор жюри.
Теперь о том, кому дали премию, авторам или герою.
Во-первых, найти такого героя - уже полдела. Ерофеев не Распутин и даже не Искандер, при всем к ним уважении. Не в том смысле, что крупнее как писатель, но значимее как фигура. Скажем, написал Дмитрий Быков хорошую биографию Окуджавы - и ничего. Окуджава, конечно, гений, но биография ему словно бы не очень-то и нужна. Ерофеев - другое дело: легенда, миф, эпохообразующий персонаж, ключ к семидесятым с их эскапизмом и культивируемым аутсайдерством. Удивительно, что эту книгу никто не написал раньше, прекрасно, что она наконец написана. "Ты чувствуешь сквозняк от того, что это место свободно" - тот самый случай.
Во-вторых, Олег Лекманов, Михаил Свердлов и Илья Симановский написали отличную книгу. Мне вообще очень импонирует манера Лекманова. Он биограф-непредрешенец: собирает максимум доступного материала и предоставляет читателю делать выводы. Существовал ли роман "Шостакович" или это очередная выдумка Ерофеева - вот тебе все вводные, решай сам, дорогой.
В-третьих, разумеется,
биография биографии рознь. Многие биографические книги, выдвигаемые на БК, отсеиваются на предварительном этапе, другие добираются до финала, но премии не получают.
Скажем, лет пять назад в шорт-лист непонятно как проникла совсем слабая биография Андрея Вознесенского, но в тройке ее не оказалось. В этом году книга Алисы Ганиевой о Лиле Брик вошла в лонг-лист, но в шорт не попала. Так что переквалифицироваться из прозаика в биографы - вовсе не гарантия успеха. Хотя некоторым такая смена амплуа явно на пользу. Например, к художественной прозе Сергея Шаргунова я более чем равнодушен, а книга о Катаеве у него получилась хорошая, хотя и чересчур влюбленная.
Ну и наконец в-четвертых. Кто, если не Ерофеев (то есть, конечно же, "Ерофеев")? Ольгерд Бахаревич, Линор Горалик, Евгения Некрасова - писатели интересные, но недостатки их романов слишком очевидны. Прочие фигуранты мне и вовсе, как говорят мои студенты, "не зашли". Была вероятность (почти реализовавшаяся) инерционного голосования за Гузель Яхину или Евгения Водолазкина - но этот печальный сценарий не хочется и обсуждать.
Так что, как ни крути, все по справедливости.
Дмитрий Данилов - писатель, драматург.
Если говорить конкретно о книге-лауреате «Венедикт Ерофеев: Посторонний» Олега Лекманова, Михаила Свердлова и Ильи Симановского, то она для меня - несомненно, исследование, ставшее литературой. Это прекрасная книга, которая, сохраняя академическую точность и корректность, воздействует на читателя именно как увлекательное литературное повествование.
На мой взгляд, книга совершенно заслуженно получила первую премию.
В то же время есть и проблема: сейчас нон-фикшн ощутимо теснит на книжном рынке и в сознании читателей фикшн. И биографии, оказавшись в одном списке с прозой, получают некоторую фору: вместе с авторами в этой игре участвуют те крупные фигуры прошлого, о которых пишут авторы. Как ее решить, я, признаться, не знаю. Может быть, если говорить конкретно о «Большой книге»,
имело бы смысл учредить отдельную номинацию для нон-фикшн.
Но я прекрасно понимаю, с какими организационными и финансовыми трудностями будет связано такое переформатирование премии.