В 2020 году выпустил роман «Оправдание острова»
В том, что ограничения предоставляют новые возможности, никогда не сомневался. Ограничения связны с границей, а граница — это, собственно, то, вокруг чего всё вертелось в уходящем году. Ковид поставил границы между людьми и странами. Это не так уж плохо. Безграничное существование ведет в конечном счете к хаосу — а мы ценим космос. Юрий Лотман говорил, что важным признаком произведения искусства является граница. Поставь пустую раму в чистом поле — и то, что в ней возникнет, будет картиной. Трава прибавит зелени, облака станут перистее — мы ведь знаем, как это бывает. Границы полезны культурам. Хорошо, когда они пересекаются, но при этом должно быть понятно, что пересекается с чем. Границы полезны человекам. Ограничивая свое «я», люди становятся ответственней. Урок здесь состоит в том, что о границах нужно думать и в более здоровой обстановке. Впрочем, и в этом умонастроении нужно вовремя поставить границу. Всё дело в мере и степени.
Алексей В. Цветков
Выпустил в 2020 году книгу «Капитал: критика политической экономии. Хрестоматия с комментариями и объяснениями Алексея Цветкова»
Это был отвратительный год, и я прожил его нервно сжав зубы. Умер Лимонов, а это писатель и человек, с которым мы несколько лет вместе делали газету в 1990-х и за время этой работы он дорисовал во мне некоторые до сих пор важные вещи. Записывая на домашнем карантине аудиоверсию его последней книги, мы всё время думали об этом его влиянии на каждого из нас.
Человечество в целом продемонстрировало самому себе с помощью вируса, НАСКОЛЬКО безопасность для нынешних людей важнее свободы, и хотя это не удивительно, но всё равно фрустрирует и парализует желание возражать против этого тоталитарного культа безопасности, которая является главным фетишем почти для всех людей эпохи позднего капитализма.
Из новой прозы в этом году я был впечатлен «Мальчиками» Гаричева и книгой Бабушкина про пьяных птиц и веселых волков, а из теории — книгой Магуна про отрицательную эстетику.
Нет, новые ограничения не дали лично мне никаких новых возможностей. Наоборот, я отказался преподавать историю фантастической литературы в одном месте и вести семинар по современной левой философии в другом просто потому, что мне не нравится сама эта дистанционная форма общения, когда все мы на экране.
Единственная полезность этого опыта в том, что он может быть приблизительной репетицией добровольного сведения всех социальных связей к минимуму и выключения себя из рыночного общества постоянно чем-то обменивающихся и обсуждающих это людей.
Андрей Геласимов
В 2020 году был «диктатором» Тотального диктанта
2020-й научил меня не строить планы, не ждать окончания проблем, не ныть, не расстраиваться по пустякам. Цена за эту науку, конечно, оказалась немаленькая, но хороший педагог всегда оправдывает затраты.
Анна Старобинец
В 2020 году получила премию «Русский детектив». Детский «Зверский детектив» вышел в Германии
Я вообще не верю, что судьба – в том числе болезни, войны и катастрофы – преподает нам ккакие-то "уроки". Чтобы верить в уроки, нужно исходить из упорядоченности, логичности и осмысленности мироздания, а я логики здесь не вижу. Какие уроки может преподать хаос?
Разве что еще раз напомнить, что порядка не существует, что все планы могут рухнуть в один момент, что вместо давно оплаченной Венеции ты можешь оказаться в бесплатной реанимации. "Ограничения - новые возможности" – это такая же успокаивающая психотерапевтическая мантра, как "Новый год – к весне поворот". Меня всегда это удивляло: какая на фиг весна, когда еще минимум три месяца ледяной грязюки и холода.
Александр Снегирев
Пандемия – мощная штука, все мы болеем, теряем доходы, здоровье, иногда близких, а бывает – собственную жизнь. Плюсы писательства в том, что тебя всё вдохновляет, даже разрушительные, драматические события. Писатель так устроен, что всё переплавляет в искусство. Пандемия не исключение – это кладезь, столько новых ситуаций, новых мизансцен, новых условий, новых типов поведения. Все мы столкнулись с чем-то небывалым и проявляем себя по-новому. В этом году я очень много работал, закончил книгу, в которой немало вдохновлено карантином и прочим, что коронавирус привнёс в нашу жизнь.
Сергей Гандлевский
Лет 10 назад знакомую журналистку профессия занесла в странный сибирский поселок. Его жители обслуживали радиолокационную станцию, но в 1990-е гг. РЛС заглохла, и тогда в брошенном на произвол судьбы населенном пункте, помимо предсказуемого пьянства, начался внезапный таежный ренессанс – самодеятельность всякого рода: любительские представления, стенгазеты, кружки и секции, перекрестное обучение – кто во что горазд… Понятно, к чему я клоню?
Запертые карантином в четырех стенах, многие из нас сделались завсегдатаями соцсетей, я, например, Фейсбука с его насыщенной – от политики и протестной солидарности до искусства, краеведения и защиты животных – культурной программой, в которой я посильно участвую и почти считаю это участие своей добровольной «общественной нагрузкой», говоря по-советски. И вот появлением такой ответственной и быстрой обратной связи я (и наверняка не я один) обязан именно карантину. Ведь пришедшаяся на вторую половину ХХ столетия молодость воспитывала и одобряла практику неучастия и сформировала у целого круга авторов повадки отщепенцев.
А расширение круга общения за пределы личного знакомства – поздний, но полезный и новый опыт. Хотя, если иметь в виду, как дорого за него заплачено, делается не по себе.
Василий Авченко
В 2020 году выпустил вместе с Алексеем Коровашко биографию Олега Куваева, которая вошла в Короткий список Большой книги.
Главный урок ковидного года для меня лично – что никакие технологии, даже сверхпродвинутые и ещё недавно казавшиеся нам фантастическими, вроде того же zoom'a, не могут полноценно заменить живого человеческого общения. А прямое взаимодействие учителя и ученика – казалось бы, столь архаичное по форме, почти не меняющееся с античных времён, – тоже никакой зум не заменит (говорю по опыту наблюдения за старшим сыном, школьником, в период так называемой дистанционки). Ещё я понял, как же приятно и важно видеть перед собой открытое человеческое лицо, а не маску, пусть даже "дизайнерскую". И дай бог, чтобы скорее всё это закончилось. Насчёт ограничений как новых возможностей...
Лично для меня мало что изменилось: как работал в основном дома за компьютером, так и работаю, сорвалось несколько поездок, что очень досадно, но в целом образ жизни остался прежним, я не "самоизолировался", не уклонялся ни от других людей, ни от общественного транспорта. А в рестораны и заграницы и раньше особо не стремился (хотя и успел побывать в том самом Ухане и, да, в его ресторанах ещё до того, как этот топоним зазвучал; а город интереснейший в смысле русско-китайских отношений, его часть – Ханькоу, где до революции располагались русские чайные концессии, куда приезжал цесаревич Николай, где в 1920-х служил Блюхер советником Сунь Ятсена и Чан Кайши, в 1930-х служили советские лётчики-добровольцы, в 1940-х Симонов писал стихи о Янцзы и т. д. – это отдельная тема). Да, может быть, появилось больше времени благодаря тому, что отменились некоторые необязательные мероприятия. С другой стороны, неизбежно повысился уровень нервозности (нельзя, как говорится, быть свободным от общества), что не лучшим образом сказывается на продуктивности. Так что – не сказал бы, что мне открылись какие-то новые возможности, но и потерянным этот год не считаю.
Майя Кучерская
Под конец года выпустила огромную биографию Николая Лескова «Прозёванный гений»
Главных уроков этого тяжелого года стало два: первый – жизнь конечна. Однажды она завершится. И жизнь моих близких, самых дорогих мне людей. И моя собственная тоже. Из этого следует урок второй: пока мы живы, надо посильнее любить друг друга, не упрекать по мелочам, радоваться тому, что дают и могут дать, не требовать, благодарить. И быть побольше рядом с теми, кого любишь, разговаривать, обниматься или хотя бы держать за руку.