Текст: Фёдор Косичкин
«В некотором азиатском народе, – пишет Пушкин в «Отрывках из писем…», – мужчины каждый день, восстав от сна, благодарят бога, создавшего их не женщинами». Причем справедливо приводит этот факт в качестве «примера невежливости».
Читая так называемые «культурные новости», мне тоже хочется порой возблагодарить Всевышнего за то, что он удержал меня двадцать лет назад от того, чтобы всерьез стать кинокритиком. Нет, я понимаю, что кинокритик – уважаемый и влиятельный человек. Только если это кинокритик американский. Хотите ли знать разницу между кинокритиком американским и кинокритиком любой другой страны мира? Русским, например. Извольте: американские кинокритики разбирают преимущественно американские фильмы. И русские кинокритики тоже разбирают преимущественно американские фильмы. Чувствуете разницу? То-то!
Мне могут возразить, что это просто неправда, что русские критики много внимания уделяют отечественному кинопроцессу: фестивалям, премьерам и т.д. Что действительно так. Золотые ники, московские кинотавры... Но стоит американскому киномейджору (а в последние годы к ним прибавились и новые стриминговые платформы) объявить о запуске нового крупного высокобюджетного проекта – как все кидаются обсуждать его. А золотые ники могут пока пойти отдохнуть к себе на кудыкину – простите, Николину – гору. Когда понадобятся, их кликнут.
Так что, повторяю, я не пишу публично о кино.
Но сейчас накатило. И последней каплей стало объявление о приобретении прав на показ стриминговой платформой “Apple TV+” очередной версии "Макбета" режиссера Джоэла Коэна (впервые – без брата Итана) с Дензелом Вашингтоном в главной роли. Дензел Вашингтон, как вы, разумеется, знаете, – чернокожий. Это наложилось на чернокожую же Анну Болейн и на парня-фея в золотом платье в новой «Золушке». И, что называется, порвало. Рунет взорвался от высказываемых «мнений», которые приводить не стоит, чтобы не нарваться на штраф. Да и без штрафа противно.
Всё это заставило меня вспомнить далёкое начало нулевых и взяться за киноперо, чтобы проговорить несколько вещей. Которые казались мне очевидными, но вот поди ж ты, приходится.
1. Американские продюсеры «думают глобально, действуют локально». Или, если без эффектных слоганов, плевать хотели на мнения дяди Вани из Пензы или дзио Джованни из Пизы. Их интересуют только и исключительно запросы своего родного американского потребителя. Анкла Джона из Пенсильвании, условно говоря. И они прекрасно знают, что дядя Ваня и дзио Джованни проглотят всё, что им скармливают, куда ж им деваться. Сколько бы ни кипятились в своих бложиках. Не тратить же, в самом деле, время своей жизни на второсортную туземную продукцию.
А почему анкл Джон стал требовать более пропорционального представления людей других рас и фенотипов на больших и малых экранах? Очень просто: потому что их стало больше во всех остальных областях жизни. Никто в США уже давно не обращает внимание на чернокожего сенатора, врача-азиата, адвоката-латиноамериканца и т.д. И отсутствие этих типажей в кино действительно может вызывать куда бòльшее недоумение американского зрителя, чем присутствие.
2. Мне могут возразить: «действительно, выдуманные персонажи могут быть того цвета, пола и количества конечностей, которое сейчас в тренде. Но как может быть чернокожей Анна Болейн, если доподлинно известно, что она была очень белокожей шатенкой? Да и Макбет, хоть его Шекспир и сильно приукрасил, все-таки действовал не в Алабаме XX века, а в средневековой Шотландии. Откуда там взяться чернокожему князю?!»
Ответить на эти упреки можно только одно. Кино – это всегда условность. Просто одни условности устоялись и их принято не замечать. А другие вводятся на наших глазах и в силу этого поначалу вызывают изумление на культурной периферии.
Никого же, например, не удивляет, что в костюмном средневековом фильме у всех прекрасные ровные зубы. Хотя, как мы понимаем, вплоть до конца XX века это было не так. До такой степени «не так», что британские рок-звезды 1960-х, приезжая впервые на гастроли в Америку, в первую очередь поражались не богатству и масштабам, а именно этому – вау, какие у всех подростков прекрасные зубы! Но сейчас, благодаря тому, что дети стали хорошо питаться и получать качественное стоматологическое обслуживание, мы настолько к этому привыкли, что перестали обращать внимание. В жизни и в кино.
Как и на безупречный в любых обстоятельствах, от жаркого секса до бури на пиратском корабле, тон-крем главной героини. Кино же! Так что язвительные Ильф и Петров, высмеивая в «Одноэтажной Америке» голливудские условности, совсем не правы. Несмотря на всё остроумие.
«Что бы ни играла голливудская актриса – возлюбленную крестоносца, невесту гугенота или современную американскую девушку, – она всегда причесана самым модным образом. <…> Публике это нравится. Средних веков много, и не стоит из-за них менять прическу. Вот если она изменится в девятьсот тридцать седьмом году, тогда будут укладываться волосы по моде тридцать седьмого года».
Ну да, именно так; моды текущего сезона действительно важнее историзма! 17-летний гасконец (то есть южанин, горец) д’Артаньян, поющий по-русски в стиле диско голосом 29-летнего петербуржца Боярского – такая же условность, как перманент. Просто мы к ней привыкли. Вот если бы он пел по-французски мадригалы XVII века – это было бы дико.
А сколько, я прошу прощения, продержался бы на своей службе начальник фашистской тайной полиции Генрих Мюллер, если бы он действительно имел внешность киевского еврея Леонида Броневого? Но об этом даже упоминать неприлично. И в высшей степени глупо. Потому что Леонид Сергеевич был в первую очередь великим артистом. Способным убедительно изобразить кого угодно, от глуповатого герцога до умного фашиста, а потом уже всё остальное. Дензел Вашингтон – тоже очень хороший актёр. И я с интересом жду, как он интерпретирует Макбета.
3. Ну и последнее. Об усатом мужике-фее в платьице. Возмущающиеся персонажем актера Билли Портера в новейшем киномюзикле совершают сразу две забавные ошибки (помимо той, разумеется, что вообще глупо возмущаться чем-то, не имеющим к тебе отношения).
Первая – просто «трудность перевода». По-русски слово «фея» женского рода. И этот персонаж всегда – тоже. Но в оригинале, по-английски, fair – это сказочная раса, как хоббиты или гномы. И, очевидно, они могут быть и мужчинами, и женщинами.
Вторая – идентификация затейливого одеяния этого «фея» как женского. Но почему? Из всех предметов человеческого верхнего и нижнего белья как однозначно женский можно идентифицировать только один – бюстгальтер. Что по-немецки значит буквально «поддерживатель груди». Потому что биологическим мужчинам просто нечего поддерживать. А все прочее, как говорится в современных gender studies, – социальный конструкт. В XX веке было принято, чтобы мужчины ходили в брюках, галстуках и круглых шляпах, а женщины – в платьях в пол и в юбках. Но достаточно поглядеть, скажем, на кносские росписи или ассирийские барельефы, чтобы увидеть там бородатых мужей в длинных юбках. И не поздоровилось бы тем, кто посмел усомниться в их мужественности! «Так это давно было!» – скажете вы. А XX век – это не давно было? Мужчины давно не ходят в галстуках и круглых шляпах. Почему они непременно должны продолжать ходить исключительно в брюках? Освоили же дамы брюки, и мир не рухнул.
А главное – неужели нам совсем нечем больше заняться, кроме как бурно обсуждать нюансы решений чужих дизайнеров по костюмам и чужого кастинга? Неужели своих проблем нет? Давайте их решать – даже перечислять не нужно, какие именно. А в кино ходить и сериалы смотреть, понимая всё-таки, что это отдохновение, развлечение, entertainment. А не учебник, по которому надо строить свою личную неповторимую жизнь. Глядишь, полегчает.