Интервью: Михаил Визель
Первый вопрос протокольный и неизбежный: когда появился проект Pushkin Digital, чьими усилиями создается и какие задачи перед собой его создатели ставят?
Гавриил Беляк: Он был задуман достаточно давно – уже почти 6 лет назад. Изначально он осуществлялся по гранту РГНФ, как грантовый проект, руководителем которого согласился выступить Всеволод Евгеньевич Багно, тогда – директор Пушкинского Дома. Но еще одним руководителем этого проекта была, как и сейчас, Мария Наумовна Виролайнен, заведующая отделом пушкиноведения. И в этом отделе уже двадцать лет готовится (и следующие сто лет будет готовиться) новое полное комментированное академическое собрание сочинений Пушкина.
Удивительным образом получилось, что сегодня в России Пушкин не откомментирован. И запрос на книги вроде вашей «Пушкин. Болдино. Карантин» связан именно с этим. Но эпоха бумажных комментированных академических изданий уже уходит в прошлое. Когда создавались такие всем нам известные издания, как, скажем, Полное собрание сочинений Достоевского, это был формат, востребованный массовым читателем. Это собрание сочинений было на полке в каждой интеллигентной семье вне зависимости от того, кем эти люди были по профессии – инженерами или историками. Это был тот формат организации информации, который наиболее прост, понятен и удобен.
Почему в России не случилось академического собрания сочинений Пушкина – большая отдельная история. Говорят, что когда в 37-м году, к «юбилею», Сталину показали пробный том академического собрания сочинений, он его открыл и увидел, что текста – всего несколько сот страниц, а за ними идет бесконечный раздел комментариев. Вынесенная резолюция гласила: «Народу это не нужно».
После этого все остальные тома были подготовлены без комментариев – осталась только текстология. Зато пушкинские рукописи были полностью прочитаны тогдашними прекрасными специалистами. Но сегодня эта работа производится заново, причем иногда оказывается, что тот или иной текст, который мы читаем в собрании сочинений, Пушкин не писал – это редакторская компиляция, составленная на основе нескольких разных автографов. Всё это требует перепроверки. Но главное, что нет комментария. А культурная дистанция становится всё больше и больше.
Сегодня подготовлено уже пять томов нового пушкинского академического собрания сочинений, и основой проекта Pushkin Digital стал один из них – том драматургии, для которого и были подготовлены комментарии к «Маленьким трагедиям». И тут я должен подчеркнуть: вся академическая ценность этого проекта – заслуга моих коллег-пушкинистов. Я, собственно говоря, не пушкинист – я написал диссертацию по литературе ХХ века и в этот проект попал именно как переупаковщик материала. Когда я впервые столкнулся с подготовкой этого собрания сочинений, мне стало понятно, что в том формате, в котором оно сегодня готовится, оно не будет востребовано той аудиторией, которой предназначено. Тираж этого издания – около 500 экземпляров, доходят ли они до тех, кому они действительно нужны, мы не знаем. Договор на собрание сочинений заключен с издательством «Наука», может быть, какое-то другое издательство и могло бы повысить тираж, но в выборе мы не вольны. А главное, сам формат на фоне сегодняшних интернет-возможностей становится достаточно архаичным. Комментарий отсылает к другим исследованиям, к журналам и книгам пушкинской эпохи – но воспользоваться этими ссылками можно только в по-настоящему богатой библиотеке. А без этого том издания становится путеводителем по пространству, доступа к которому у рядового читателя нет и быть не может.
Рядовому читателю это и не нужно – это же академическое собрание.
Гавриил Беляк: Это интересный вопрос – нужно ли рядовому читателю, например, современному школьнику понимать, что написано в пушкинских текстах. Да, традиционно есть издания популярные, а есть издания академические. И комментарии к популярным изданиям, как правило, готовятся на основе комментариев академических. Это нормальная ситуация – популярный комментарий требует другого языка и другого объёма. И стратегии, в соответствии с которыми совершается перевод с одного формата на другой, могут быть различными. Это ведь не всегда упрощение. Я помню, в детстве на меня оказал фантастическое впечатление комментарий к «Властелину колец», написанный переводчиками. Они в детскую книжку засунули комментарий, академический по способу организации. Это был текст, который был понятен 10-12-летнему ребёнку и адресован ему, но при этом он был устроен точно так же, как взрослый комментарий, скажем, в том же собрании сочинений Достоевского, которое я открыл спустя несколько лет. Поэтому упрощение и сокращение – это не обязательно единственная стратегия.
Стиль и язык – это тоже очень важные вещи. И язык академического собрания сочинений – это действительно особый язык. По Лотману – это коммуникация первого типа, направленная на точную, без искажения передачу информации при условии наличия у адресата и адресанта максимально совпадающих кодов. Увы, в реальности коммуникация такого рода встречается достаточно редко.
Вы сказали, что начались работы 6 лет назад. А когда, собственно, сайт открылся, когда стал доступен онлайн?
Гавриил Беляк: Сайт в том виде, в котором он есть, впервые был выложен 4 года назад. Тогда были выложены только «Маленькие трагедии». За это время, продолжая работу над проектом в его текущем виде, мы дополнили его «Подражаниями Корану», добавили «Сцены из рыцарских времён». И собираемся в ближайшее время начать выкладывать «Повести Белкина». По крайней мере, две из них почти готовы.
А «Годунов»? Раз выкладывается том драматургии?
Гавриил Беляк: Вопрос в автографах. Текущий проект мы вообще рассматриваем не как окончательную версию, а как полигон для испытания разных способов подачи и обработки материала.
Да, там заявлено, что это «модель академического собрания».
Гавриил Беляк: Да. Это отнюдь не тот конечный вид проекта, который мы хотели бы создать.
А каким вы бы хотели увидеть конечный вид?
Гавриил Беляк: Дело в том, что, когда проект только начался, к нему возник некоторый интерес. Были публикации, была презентация. Мы начали искать финансирование для того, чтобы расширить это электронное издание. Ведь понятно, что, не имея IT-отдела, делать масштабные IT-проекты невозможно. Пушкинский Дом как академический институт не имеет IT-отдела и не может его себе позволить, – так же, как не может позволить себе нанять ещё десяток-другой сотрудников, обладающих принципиально другой квалификацией, необходимой для адаптации контента под новые форматы. В процессе поисков финансирования нам удалось представить проект на заседании Совета по русскому языку при президенте РФ. Было это уже больше года назад. Проект был поддержан Владимиром Ильичом Толстым и одобрен президентом. И на сегодняшний день, по крайней мере, на бумаге этот проект включён как центральный в планы подготовки празднования пушкинского юбилея в 2024 году.
225 лет.
Гавриил Беляк: Да. Но сейчас мы находимся в неопределенной ситуации. Проект был рассчитан на 4 года, год уже прошёл, финансирование все ещё не открыто – мы попали в подвешенное состояние. Ждём, когда будет подписан окончательный указ президента о подготовке к юбилею, когда будет открыто финансирование, когда мы сможем начать проект в том виде, в каком мы его, собственно, задумали.
А задумали мы его как проект, идущий не от готового комментария, а от конечного формата. Наша задача – для начала создать единый корпус пушкинских текстов. Это поразительно, но сегодня у нас нет возможности совершить сквозной поиск с учётом жанров.
Проект заявлен как состоящий из двух основных частей. Первая из них связана с собственно пушкинскими текстами и со всеми существующими научными комментариями к ним. Наша идея заключается в том, чтобы собрать корпус пушкинских текстов, снабдить их системой тэгов, позволяющих сортировать их по году, жанру, адресату, наличию/отсутствию цензуры, наличию/отсутствию автографов, опубликованности/неопубликованности, ну и так далее, предполагается целая система тэгов. К каждому тексту должны быть приложены все его печатные и рукописные источники и все его значительные издания. Каждый текст должен сопровождаться комментарием, если он уже есть, – академическим, если нет – статьей из подготовленной в Пушкинском Доме Пушкинской энциклопедии или материалом других изданий, а также и избранной библиографией. В нашем институте есть замечательный Пушкинский кабинет. Это библиотека и одновременно библиографический ресурс, благодаря которому в бумажной и электронной картотеке вы можете найти все статьи и книги, в которых то или иное произведение Пушкина упоминается. Мы хотим запустить процесс сквозного сканирования пушкинианы.
Как только мы это сделаем, каждый пушкинский текст окажется окружен материалами, которые станут огромным подспорьем в дальнейшей работе для исследователя. К каждому тексту будет прикреплена его рукопись (или несколько рукописей), его печатные источники и научная литература о нем. Это первая половина проекта. Сложность заключается, во-первых, в разработке базы данных, ее архитектуры, в огромных массивах сканирования и в необходимости распознавания вручную, редактирования текстов, потому что тщательность их подготовки напрямую связана с точностью получаемых на выходе результатов, а также с оцифровкой пушкинских рукописей. В это сложно поверить, но пушкинские рукописи сегодня не оцифрованы, эта работа только-только начинается.
Вот в это действительно сложно поверить. Вы имеете в виду не оцифрованы на достаточном уровне, с достаточным разрешением?
Гавриил Беляк: Электронной версии всех пушкинских автографов у нас нет. Есть страховые копии, чёрно-белые снимки, есть прекрасные факсимильные издания пушкинских рукописей. Одно из них подготовлено, кстати, при финансовой поддержке Форума лидеров бизнеса под эгидой принца Эдинбурского…
…Свежепреставленного принца Филиппа.
Гавриил Беляк: Да-да. На этом, собственно говоря, всё заканчивается. Есть два факсимильных издания, они у нас, конечно, отсканированы уже с факсимиле в достаточно хорошем разрешении – этим можно пользоваться. Большой части пушкинских автографов в цифровом виде, в виде сканов с нормальным разрешением, просто нет, и их очень непросто изготовить. Доступ к рукописям имеется только у хранителя, а оцифровка каждого листа требует большой работы в определенных световых и климатических условиях. Это сложная процедура, она предполагает выставление шкалы цветокоррекции, описание и шифрование каждого файла и многое другое. Чтобы все это осуществить, нужны техника, ресурсы, люди, причем особые люди. Чтобы стать таким специалистом, как хранитель пушкинских рукописей Татьяна Ивановна Краснобородько, нужны талант и опыт не одного десятилетия.
Вы описываете процесс кропотливой работы с рукописями и подготовки академического собрания сочинений. А в чью голову пришла простая мысль: «А давайте-ка мы всё это выложим на отдельный сайт»?
Гавриил Беляк: Честно говоря, инициатором стал я. Потому что, видя практику подготовки издания, глядя на то, как работают коллеги, я понимал, что цифровой формат будет более адекватен и для осуществления работы, и для представления ее результатов. Рукопись необходимо видеть в оригинале. Но в процессе работы ею очень удобно пользоваться в цифровом виде, имея возможность увеличить ее на компьютере и так далее. Ну и, кроме того, – обидно, когда очередной том, в который вложено столько труда, выходит тиражом 500 экземпляров, и круг читателей оказывается лишь незначительно шире круга его авторов. Это печальная ситуация. Я глубоко уверен, что содержание академического комментария, объём знаний, содержащихся в этом тексте, адресован куда более широкой аудитории, и просто оцифровать существующий текст – это только первый шаг.
Со следующим шагом связана вторая часть проекта. После того, как мы провели оцифровку, у нас появляются совершенно другие возможности исследования материала. Я последнее время занимаюсь digital humanities – цифровыми технологиями в гуманитарной среде. Почему вы засмеялись?
Простите. Я задумался, что такое цифровые технологии в гуманитарной среде, и вдруг сообразил, что это же очень просто: «Привет, Алиса!»
Гавриил Беляк: Ну… «гуманитарными технологиями» называют примерно все технологии, с которыми человек взаимодействует напрямую. И голосовые помощники, наверное, в этом смысле – тоже. Но «привет, Алиса!» – это просто технология. А вот понять, каким образом эта технология изменит наш способ общения с нашими детьми, или способ общения детей, которые вырастут с умной колонкой, с их родителями, как меняются практики чтения и комментирования в цифровой среде – это уже вопрос для дисциплины, которая должна будет называться «цифровая антропология».
Умберто Эко лет двадцать с лишним назад на одной из своих публичных лекций в Москве с юмором говорил, что во времена его молодости какой-нибудь учёный мог выискивать все случаи употребления союза «и» в «Сумме теологии» Фомы Аквинского, и это считалось серьёзной научной работой. А сейчас поисковик делает это за секунду, и никто не считает, что это научная работа.
Гавриил Беляк: Я думаю, что он имел в виду совершенно конкретный проект. Дело в том, что Corpus Thomisticum – вообще первый проект в области digital humanities. И создание цифрового корпуса всех произведений Фомы Аквинского, тогда ещё на перфокартах, стало первым шагом к появлению цифровых методов исследования – именно потому, что тот самый несчастный учёный довольно быстро понял, что задача подсчитать все случаи употребления имени Бога во всех текстах Фомы Аквинского… ну, займёт у него примерно всю оставшуюся жизнь.
И многие охотно на это идут. Академическая наука – спокойная, размеренная, сидишь и «занимаешься наукой».
Гавриил Беляк: Сегодня очень популярны количественные исследования. Бум биг дата… Я не убежден в перспективности этого направления. Это всего лишь базовый этап на пути развития нашей дисциплины, который позволит ей обрести определенную фундированность материала, бòльшую точность в высказываниях. Но нередко ответы на те вопросы, которые можно получить при помощи этих исследований, бывают известны уже до того, как они заданы, а сам вопрос всегда исходит из тех исследовательских предпосылок, которые есть у ученого, и если мы можем посчитать все книжки, написанные в XIX веке, то вопрос к ним мы можем задать только исходя из того, что почерпнули в тех прочитанных нескольких тысячах, которые нам известны.
И таким образом методологическая ловушка, которую якобы были призваны решить эти прекрасные новые методы, – прочитывание того самого the great unread, о котором пишет Франко Моретти в книге «Distant reading», оно возможно на уровне технологии, но на уровне методологии это просто ещё один искус новым методом, который пытается выдать гуманитарные дисциплины за дисциплины точные.
Digital Humanities – это впечатляет, но есть вопрос банальный, зато насущный. Как вы решаете проблему авторских прав? И решаете ли вообще?
Гавриил Беляк: Большинство текстов, которые нами выложены, уже вообще не попадают под закон об авторских правах. Касается это только некоторого числа научных исследований. И здесь существует большая проблема, потому что по закону мы должны заключать договор с каждым из этих авторов, большинство этих авторов, к сожалению, уже не с нами…
Но есть наследники…
Гавриил Беляк: Не во всех случаях они есть, не во всех случаях они есть «к счастью». Это действительно очень большая проблема. И при отсутствии специального юридического отдела и отдела по авторским правам идея заключить договоры с несколькими сотнями авторов кажется утопической. В законодательстве есть некоторая лазейка, которая позволяет размещать материалы для научного использования. Поскольку Пушкинский Дом является научной библиотекой, то на нашем сайте так и написано: все материалы предоставлены для научного использования. А в случае претензии кого-то из авторов к тому, что их материалы размещены на нашем ресурсе, мы готовы в тот же момент снять материал с публикации.
Этот вопрос возникает скорее в связи не с текстами, а с мультимедийными материалами – арии из опер, фильмы.
Гавриил Беляк: Тут всё достаточно просто – и правила ютуба, и правила авторского права позволяют предоставлять фрагменты из опер. Ни одно музыкальное произведение у нас не дано целиком. Только ознакомительные фрагменты. Исключение, по-моему, пара телеспектаклей, которые «Ленфильм» выложил сам на их собственном ютуб-канале.
К сожалению, вопрос о разумности нынешних законов об авторском праве… он лежит за пределами нашего разговора.
Вы уже отчасти ответили, но спрошу более целенаправленно: почему именно такой набор – «Маленькие трагедии», «Подражания Корану» и «Сцены из рыцарских времён»? И что дальше?
Гавриил Беляк: Очень важно оговорить: ресурс в том виде, в котором он есть, – это тестовая площадка. И за то время, пока мы его готовили, мы поняли, что продолжать его делать таким способом, как мы его делали, невозможно. Это технологически немыслимо – привязывание каждой гиперссылки вручную, загрузка каждого документа отдельно. При том, что документы измеряются уже тысячами, а вхождение гиперссылок – уже, наверное, десятком тысяч. Это совершенно утопическая задача, и представить себе, что мы можем так же, следуя той же логике, обслужить готовое академическое собрание сочинений, невозможно. Нам нужно было проверить технологию, выработать новые стандарты и понять, как будут выглядеть текстологические решения, как можно представить рукопись новым способом. И выбирали мы, именно исходя и рукописей.
Мы взяли «Маленькие трагедии» – там очень простые автографы. Дальше мы взяли «Подражания Корану» – у них есть и беловые, и черновые автографы, достаточно сложные, и посмотрели, как работает предложенный нами способ росписи. Да, он работает, но мы остались не удовлетворены – он всё равно непонятен тому, кто сам не является текстологом. Мы ведём поиски дальше в разных направлениях. Попробовали прозу на «Повестях Белкина», на «Сценах из рыцарских времён», попробовали разные типы текстов. Понятно, мы выбирали то, что уже подготовлено, то, к чему есть комментарии, какие-то массивы научной литературы, нами уже более-менее оцифрованные, и те случаи, где есть тестовая задача. Сегодня мы понимаем, что продолжать этот ресурс в таком виде невозможно, потому что это отнимает у отдела те силы, которые должны идти на подготовку следующих томов академического собрания сочинений.
Сколькими руками, собственно, делается проект «Pushkin digital»?
Гавриил Беляк: Участвуют авторы комментариев. Они всегда участвуют в работе, в сверке, в редактировании. Есть команда программистов, на старте это был один программист, сегодня это маленькая фирма, в которой работают 3 или 4 человека, мои друзья, они доделывают что-то в рамках небольшой субсидии, которую мы получили на поддержание этого проекта. Своего IT-отдела у нас нет.
Что довольно странно, потому что ведь и до «Pushkin digital» у Пушкинского Дома была большая электронная библиотека…
Гавриил Беляк: У Пушкинского Дома огромный задел электронных проектов самого разного рода. Есть новый сайт «Академические собрания сочинений, подготовленные в Пушкинском Доме», на котором издания выложены в формате, позволяющем их удобно цитировать. Сегодня у нас есть Лаборатория цифровых исследований литературы и фольклора, которая занимается как раз quantitative studies, количественными исследованиями, ее сотрудники готовят корпус детской литературы ХХ-ХХI вв., и у них есть свои инструменты и ресурсы. Но это тоже не отдел программистов, это отдел людей, которые готовят корпуса, это очень кропотливая занудная работа по тэгированию, вычитыванию и разметке текстов. Все эти ресурсы не собраны, не соединены и с трудом обслуживаются. Это одна из наших главных проблем. Да, структура нашего финансирования не предполагает, что нам вообще нужен IT-отдел, потому что ну зачем гуманитариям IT?
Странный вопрос. Кто так может рассуждать? Это как товарищ Сталин с его «кому нужны эти комментарии».
Гавриил Беляк: Так рассуждают те, кто считает, что если мы не проводим экспериментов, не выкладываем базы данных, если нам не нужны суперкомпьютеры для моделирования сложных процессов, то и IT-отдел нам не нужен. Основной деятельностью нашего Института является подготовка книг. Понятно, что постепенно это должно дополняться и подготовкой электронных проектов. Отчасти это уже происходит. С точки зрения контента этим занимается небольшая команда - внутри отдела два, три, четыре человека. Иногда мы привлекаем студентов, которые приходят на практику. В результате работа идёт чрезвычайно медленно. В проекте, каким мы его сейчас планируем, основная идея заключается в автоматизации процесса прикрепления гиперссылок, создания параллельных корпусов текстов, автоматической разметке и соединении одного объекта сразу со всеми вхождениями, его упоминаниями его в большом корпусе.
Потому что когда мы готовим электронные версии по одному произведению, получается следующее. Мы привязываем к нему, например, монографию Лотмана или Вацуро или какое-нибудь издание Байрона. А когда мы переходим к следующему произведению, каждую такую ссылку нужно привязывать заново. А вот если у нас будут все тексты и все комментарии, а также уже выполненная разметка всех тех библиографических ссылок, которые есть, мы сможем один объект прикрепить сразу в тысячу мест.
Это кардинальным образом меняет дело. Казалось бы – речь идет всего об одном клике, но сумма таких кликов складывается в сотни часов труда квалифицированного научного работника, а это время, которое он мог бы потратить на творческое исследование.
Это ровно то, о чём писал Умберто Эко – что появление новых технологий высвобождает время на то, что раньше казалось вообще немыслимым. Точнее, то, что раньше казалось немыслимым, оказывается, может делать машина. Как раз о немыслимом и хотел спросить под конец. Как так могло получиться, что ваш покорный – шеф-редактор портала «ГодЛитературы.рф», автор книги про Пушкина, узнал о существующем четыре года ресурсе случайно месяц назад, возясь с темой «Пир во время чумы»? Вопрос риторический, но без его практического решения не будет ни финансирования, ни развития.
Гавриил Беляк: У нас есть академические задачи, и есть задачи, связанные с просвещением. Основная аудитория Пушкина в России – не редакторы порталов, не литературные критики, а школьники. И отсутствие мультимедийного, комментированного, интересного, удобного в использовании издания текстов Пушкина, а лучше – электронного учебника в том виде, как мы это видим для школьников, сегодня в России – это странно, мягко говоря.
И вторая часть нашего проекта связана с созданием интерактивного школьного учебника, в котором вокруг каждого текста будут представлены комментарии, но не такие, как в академическом издании, а построчные примечания в виде тестов или игр. Ну, например, «19 октября»: «А ты, вино, печальной стужи друг, Пролей мне в грудь отрадное похмелье». Что такое «похмелье»? Спросим у современного школьника, предложив три варианта ответа. Понимает ли он, что похмелье в данном случае – это само опьянение, а не посталкогольный синдром? Цитата отсылает нас к теме пиров, к вакхической теме. И вот вам ещё три стихотворения Пушкина, которые с этой темой связаны, и там используются повторяющиеся устойчивые модели. А вот тут же рядом: «Пылай, камин, в моей пустынной келье». Камин в келье? Что это значит? Три картинки: келья в монастыре, лицейская комнатка Пушкина и комната в Михайловском. Как вы думаете, на какой из этих картинок келья? Школьник выбирает ответ, система говорит: правильно – это келья в монастыре, а ещё лицеист-Пушкин называл кельей свою комнатку, а ещё это поэтический приём, использованный в «19 октября»: вот комната в Михайловском, с этим локусом соединен другой, поэтический, вот что возникает в результате их совмещения.
То есть – интерактивный игровой учебник, который в том формате, который уже существует в «Арзамасе» или у Зыгаря в его проектах с «Яндексом», не только комментирует текст, но и даёт школьнику азы каких-то важных понятий теории литературы, которая позволяет понимать, как этот текст устроен. Вот упоминание кого-то из лицеистов – вот вам краткая биография, вот сюжет взаимоотношений с Пушкиным, а вот ещё три текста, в которых этот лицеист упоминается и которые с ним связаны. Вот такова наша стратегия, наш ответ на ваш вопрос. Как только мы создадим корпус, мы сможем делать подборки, выпускать еженедельные материалы и уже на основании этого развиваться в сторону медиапроекта.
Есть академическое собрание сочинений, есть научная задача, и есть абсолютно другая задача, на обслуживание которой необходима, в общем-то, ещё одна отдельная команда людей. На создание которой мы рассчитываем, и я надеюсь, что вскорости это произойдёт.
Ну и напоследок: мы с вами знаем про «Фундаментальную электронную библиотеку» (feb-web.ru) – колоссальный проект, ставящий своей целью выложить онлайн полные собрания сочинений русских классиков, отсканированные с пагинацией, чтобы их можно было цитировать, а также собрать всевозможные сопроводительные материалы: учёные, справочные, библиографические. Так вот вопрос: зачем распылять силы и ресурсы, которых и так мало? Не продуктивнее ли объединить усилия?
Гавриил Беляк: Ну, во-первых, в России объединить какие-нибудь усилия – это значит приложить ещё некоторые дополнительные усилия, как правило, сводящиеся к басне «Лебедь, рак и щука». Но даже не это главное. Я вообще не уверен, что создавать один ресурс – это правильно. Есть куда более полезные стратегии. Есть, например, единые стандарты подачи информации, единые стандарты разметки документов, которые позволяют использовать и объединять данные разных проектов для любых исследований. Идея создания единой всероссийской электронной цифровой библиотеки всех существующих гуманитарных исследований уже возникала…
Но мы говорим не про «все ресурсы», а только про Пушкина.
Гавриил Беляк: Да, мы говорим про Пушкина, но ФЭБ – ресурс, посвящённый отнюдь не только Пушкину. Это во-первых. Во-вторых, ФЭБ – это ресурс с определённой логикой, с определённой аудиторией и определёнными задачами.
Их логика – «мы предоставляем электронные копии конкретных бумажных книг».
Гавриил Беляк: Да, конкретных бумажных изданий. И это очень важный ход, нужный ход. Но ФЭБ – это в первую очередь электронная библиотека. А то, что хотим в конечном счёте создать мы, не является библиотекой. Я думаю, что скорее правильно говорить или о какой-то платформе, или о каком-то виртуальном пространстве, в котором с каждым текстом Пушкина связаны все документы, факты, связи, которые можно вокруг него выстроить. Это скорее гипертекстовое пространство, чем ресурс.
Понимаете, это вопрос о том, на что мы делаем упор – на элементы или на отношения, на связи. В электронной библиотеке ключевым является документ, элемент. Здесь ключевыми являются связи и отношения. И система тэгирования позволяет это обеспечить. Если все пушкинские тексты размечены, используя тэг «отправлено в письме», мы можем сразу же сделать подборку стихотворений, автографы которых находятся в письмах, а среди них выделить те, что были посланы для публикации, те, что составляют неотъемлемую часть письма, те, что сообщались для распространения в списках и т. д. Или мы можем собрать все альбомные стихотворения Пушкина. То есть мы можем группировать тексты, обладающие теми или иными общими типами связей, и рассматривать такие группы как новый объект изучения или размышления.
Иными словами, в отличие от электронной библиотеки, мы создаем такое текстовое поле, в котором можно двигаться в самых разных направлениях. Но само это поле, в котором каждый текст связан с каждым, безгранично и не имеет сюжета. А обретение сюжета – возможно, самая интересная задача как для исследователя, так и для читателя. И она должна решаться интерактивным способом.
