Текст: Анастасия Скорондаева / РГ
Еще большую популярность он заслужил своими песнями, музыку к которым написали известные композиторы того времени - Пахмутова, Таривердиев, Бабаджанян. О том, почему, несмотря на это, плеяда главных поэтов-шестидесятников исчислялась тремя именами и есть ли сегодня у нас такие же яркие авторы, мы поговорили с дочерью поэта Екатериной Рождественской.
Вы как-то сказали, что "кто-то же поработал над тем, чтобы плеяда главных поэтов-шестидесятников исчислялась тремя именами: Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина". Почему так случилось?
Екатерина Рождественская: В силу человеческих качеств отца: он никогда не выпячивался. Для него самым важным были семья, работа, стихи. Он никогда не делил поэтический мир при жизни, чем занимались многие его товарищи. Дележка и привела к тому, что его имя, но не его поэзия, немножечко просело. Когда справляли юбилей фильма "Семнадцать мгновений весны", был снят документальный фильм "Новейшая история. Семнадцать мгновений весны 25 лет спустя", имя отца в нем не было упомянуто, значилось просто: музыка Микаэла Таривердиева.
Буквально вчера пролистала список имен, чьи биографии выходили в легендарной серии ЖЗЛ издательства "Молодая гвардия". Как так вышло, что в этой серии до сих пор нет книги о Роберте Рождественском?
Екатерина Рождественская: Дело даже не только в этом. В издательстве выходил сборник "Шестидесятники". И в этом сборнике нет Рождественского. У меня нет вопросов к составителю, который не любит стихи моего отца, но у меня есть вопросы к редакции "Молодая гвардия": если вы заказываете практически энциклопедическое издание, по которому люди могут учиться, по которому пишутся диссертации, вы должны задать вопрос автору, который сдал вам рукопись, почему список неполный. Шестидесятники хрестоматийны, и вычеркивать одного из них, если он не по нраву автору, мягко говоря, неправильно.
Что касается издания в серии ЖЗЛ о Рождественском, то, видимо, речь опять о суете мирской: нужно звонить, писать запросы. Все упирается в личные качества отца и генетику нашей семьи: мы суетиться не очень любим. Если у вас будет возможность, задайте им этот вопрос, это действительно интересно.
Несколько лет назад мы с вами говорили о шестидесятниках, о том, как поразительно, что они оказались в одно и то же время в одном географически точном месте: Москва, Литературный институт. Следите ли вы сегодня за современной поэзией, есть ли в наше время такие яркие имена?
Екатерина Рождественская: Не думаю, что в наше время есть поэты такой же величины. Мы до сих пор доедаем остатки того, что было раньше. Сейчас расцвет женской поэзии, например, замечательная Вера Павлова. Но я не смогу поставить с ней в один ряд Веру Полозкову, не считаю это в полном смысле поэзией, это больше гламурное явление. Достойных имен на слуху нет. Если прочесть тонны стихов, то, конечно, что-то найдется. Но этого недостаточно, чтобы говорить о всплеске поэзии, о новых именах. Сейчас какая-то одноразовая жизнь пошла, не сохранная. Нет основы, ушла душа. А без души никаких стихов не напишешь. Поэт рождается в любое время, это Богом одаренный человек. Видимо, нет сейчас у Бога к этому позывов…
Вы можете представить Роберта Рождественского сегодня, что бы он думал о нашем времени? Кто из наших современников мог бы стать ему другом?
Екатерина Рождественская: Как бы страшно и странно это сейчас ни прозвучало, я иногда радуюсь, что отец не дожил до нашего времени, он бы умирал с каждой новостью, как это происходило в начале 90-х, его бы сердце рвалось каждый день. Думаю, он не заводил бы уже новых друзей, "донашивал" бы старых: Леня Рошаль, Нелличка Кобзон… Он дружил со многими шестидесятниками, но самыми близкими его друзьями были непубличные люди.
"Он считал, что не заслужил такой популярности, такого успеха. Он думал, что эта популярность - ошибка. Неуверенность в себе была огромной", - писала Алла Киреева в мемуарах. Это действительно так и с чем связана такая неуверенность?
Екатерина Рождественская: Это абсолютная правда. Он всегда был не уверен в себе, в своем, таланте, внешности, росте. Всегда ходил согнувшись, втянув голову в плечи, сгорбившись. Он стеснялся, когда его узнавали на улице. Все время считал, что свои лучшие стихи он еще напишет. Скромность и стеснительность были ему только в плюс.
Отношения ваших родителей вы считаете одной из самых больших любовей XX века. Сегодня про многих поэтов сняты фильмы. Вы бы хотели, чтобы история их отношений легла в основу фильма о поэте Рождественском?
Екатерина Рождественская: С одной стороны, нужно обязательно популяризировать то время, рассказывать, что были такие истории большой любви. Но не найдется сейчас актеров, сценаристов, режиссеров, которые могли бы это передать в той мере, в которой это хотя бы чуть-чуть было бы правдой. Фильм "Таинственная страсть" по Аксенову - не документальный фильм, хотя к нему многие отнеслись именно как к документальному. Важно понимать, что он дал всплеск новому буму поэзии шестидесятников: люди пошли в книжные магазины и вновь потянулись к полкам со стихами поэтов того времени. Как бы я ни относилась к художественной стороне "Таинственной страсти", главное дело он сделал: вновь зазвучали эти имена, которые сегодня уже опять припорошены снегом, а тогда началась действительно оттепель.
Сохранились ли у вас в семье традиции от родителей, которым вы следуете до сих пор?
Екатерина Рождественская: Сохранилась смешная традиция: когда приходят гости, мы устраиваем лотерею. Считаем, гости должны уходить с подарками. На день рождения отца всегда собирали и собираем гостей. Его мама, Вера Павловна, всегда лепила пельмени и в одну из них клала перчик горошком. Тот, кому такая пельменина попадалась, выигрывал серьезный приз. Традицию эту мы сохраняем и по сей день. В этом году тот, кто найдет перчик, получит полное собрание сочинений отца с закладкой из его рукописных строчек.
Какие черты характера вы унаследовали от отца?
Екатерина Рождественская: Полное отсутствие суеты - это наша отличительная черта. Сын искал работу и в шутку упрекнул меня, что я до сих пор не нажила себе в друзья ни одного олигарха, министра. Ответ мой был прост: я наживаю себе друзей по душе, а не тех, у кого можно что-то попросить, сажаю за стол не по званию или паспорту, а по тому, как я к ним отношусь.
А ваши дети читают поэзию Рождественского, шестидесятников или у них уже другие кумиры?
Екатерина Рождественская: Стихи отца они, конечно, знают. Не думаю, что они большие фанаты Евтушенко и Вознесенского. У них сейчас немножко другая планка. Я пыталась с этим бороться, но это сложно, нужен ежедневный контроль, но, когда одному 35, второму - 33, а третьему - 21 - это просто невозможно. Скорее они начнут меня контролировать. Я, конечно, стараюсь быть в курсе их интересов, делаю вид иногда, что мне смешно. Они верят.
Есть ли у вас воспоминание о папе, которое чаще всего всплывает в памяти?
Екатерина Рождественская: Как бы грустно это ни было, я часто вспоминаю, как он читал нам свои последние стихи, будучи уже очень больным. Как тяжело спускался со второго этажа, где у него был кабинет. Приходил и говорил нам с мамой и сестрой: "Девочки, давайте я вам почитаю". Когда он читал стихи о своем скором уходе, о том, что он нас покидает, я безумно удивлялась. Спросила однажды, зачем он это делает. Сказал, что готовит нас к своему уходу, что так будет легче. Помню его натужный кашель, мамины глаза, когда он читал эти стихотворные прощания. Это было очень тяжело.
Видела у вас в телеграм-канале бюст Рождественского.
Екатерина Рождественская: Бюст создавался на старинном Каслинском заводе архитектурно-художественного литья. Они предложили сделать бюст Рождественского для музея отца в Косихе, на Алтае. Это очень сложная работа в тандеме: у скульптора одно восприятие, у меня воспоминания совершенно другие, часами просиживали, отколупливая кусочки, или, напротив, добавляя их. Это новый опыт для меня, но мы справились. Сейчас серия будет небольшой, но возникла идея сделать такие головы всех шестидесятников. Мы живем с какими-то старыми, но великими товарищами: Чеховым, Толстым, Маяковским… А уже можно сделать новое, хотя шестидесятников, конечно, сложно назвать новыми, это все уже ушедшие от нас люди.
Как отметят юбилей
Какие мероприятия к 90-летию поэта Рождественского пройдут в этом году? Как будут отмечать на родине, на Алтае, в селе Косиха?
Екатерина Рождественская: В селе будет большой юбилейный концерт в течение всего дня, вечер с участием Ларисы Долиной и Александра Розенбаума. Я очень люблю туда приезжать, это одно из самых красивых мест на земле: столетние березы, чудесный вид с огромной дюны вниз на дубовый бор и небольшую речку. Там нет никакого обустройства, человек не трогает природу, там все по-настоящему. Приедет весь Алтай. На 85-летие отца меня там обступили женщины, человек 25, как оказалось, учителя, радовались, что мы приехали. Говорили, будут каждый год приезжать. Я поинтересовалась, откуда они едут. Здесь недалеко, 300 километров, бодро воскликнули они.
В честь 90-летия со дня рождения будет большой концерт в Барнауле, Максим Аверин, руководитель Сочинской филармонии, обещал устроить концерт в Сочи 1 сентября, 13 октября будет большой концерт в ЦДЛ, а 12 ноября - в «Крокус-сити холле».
О новой книге
У вас в этом году вышла книга "Шуры-муры на Калининском". Это продолжение истории вашей семьи?
Екатерина Рождественская: Это начало 70-х годов, когда мы три года жили на Калининском проспекте, переехав с Кутузовского, когда отец активно начал писать песни, а наш дом пополнился замечательными певцами, которых мы до этого только по телевизору видели. Это было замечательно творческое время: новые песни, новые люди. В книге я много рассказываю о любовной истории своей бабушки. Я о ней постоянно пишу, очень любила ее, она очень многое мне дала. Про отца и маму я пока не могу писать впрямую. Они присутствуют во всех моих книгах, но не на переднем плане. Это была такая история любви, о которой лучше молчать, пусть она будет в тишине.
Комментарий издательства "Молодая гвардия"
Конечно же, Роберт Рождественский заслуживает места в серии ЖЗЛ - не только потому, что его до сих пор помнят и любят многие наши соотечественники, но и потому, что он долгое время был автором и другом нашего издательства. Отсутствие его биографии в серии говорит только об одном - пока не нашлось автора, готового взяться за написание этой биографии. И это не единственный случай - в ЖЗЛ до сих пор нет жизнеописаний таких известных современников Рождественского, как Белла Ахмадулина, Юрий Нагибин, Микаэл Таривердиев. Их отсутствие в серии (хочется верить, временное) никак не связано с отношением издательства к их личности или творчеству - это должно быть понятно каждому, кто знаком с многообразием книг, вышедших в ЖЗЛ за последние годы.
Мы готовы рассмотреть любые поступающие к нам предложения, в том числе касающиеся создания биографии Роберта Рождественского. Такую биографию могут написать и близкие поэта, как это было, например, с Ольгой Семеновой - автором книги о ее отце Юлиане Семенове. Призываем Екатерину и Ксению Рождественских, людей творческих и неравнодушных к памяти отца, подключиться к решению этой задачи.
ОДНО ИЗ ПОСЛЕДНИХ, ПРОЩАЛЬНЫХ, СТИХОТВОРЕНИЙ РОБЕРТА РОЖДЕСТВЕНСКОГО
- Тихо летят паутинные нити.
- Солнце горит на оконном стекле.
- Что-то я делал не так;
- извините:
- жил я впервые на этой земле.
- Я ее только теперь ощущаю.
- К ней припадаю.
- И ею клянусь…
- И по-другому прожить обещаю.
- Если вернусь…
- Но ведь я не вернусь.