07.05.2023
В этот день родились

Серьезность не порок: к юбилею Николая Заболоцкого

120 лет назад в Казанской губернии в семье агронома родился Николай Заболоцкий. Поэт вошел в историю русской литературы как пример невероятной жизненной стойкости и неиссякаемого трудолюбия

Николай Алексеевич Заболоцкий  (7 мая 1903-1958) / wikipedia.org
Николай Алексеевич Заболоцкий (7 мая 1903-1958) / wikipedia.org

Текст: Вячеслав Немиров

О Николае Заболоцком принято говорить как о большом труженике. Слова «Не позволяй душе лениться…» стали его визитной карточкой, компендиумом всего творчества. В письме Сталину с просьбой о разрешении вернуться из ссылки, куда по несправедливому обвинению в троцкизме и антисоветской пропаганде был отправлен поэт, Заболоцкий называет себя профессиональным писателем. И профессионализм Заболоцкого не только в том, что стихами он зарабатывал деньги. Профессионализм Заболоцкого в математически строгом отношении к любому делу, особенно к делу всей жизни – поэзии.

До ссылки, разделившей жизнь на «до» и «после», Заболоцкий трудился в ОГИЗе, в отделе детской книги под началом Самуила Маршака. Детские стихи Заболоцкого не производят впечатления, будто их писали «рассудочно», вымеряя рифмы, соотнося образ с его предполагаемым педагогическим эффектом. Напротив, стихотворения для детей у Заболоцкого получались легкие и озорные, с неизменной ноткой абсурда. Тем удивительнее предельно серьезный тон поэта в его рассуждениях о сущности детской литературы:

Но советская детская литература давным-давно отказалась от «сюсюканья» с ребенком, от всевозможной литературной манной каши. Мы научились разговаривать с детьми серьезно.

Любой труд для Заболоцкого был делом священным, даже в нечеловеческих условиях, в лагерях не устает восхищаться смелостью человека бросить вызов природе, его способности строить новый, собственный мир. В январе 1940 года, в сорокаградусный мороз, из заключения пишет Заболоцкий своему восьмилетнему сыну:

  • Здесь на севере еще совсем недавно был один сплошной лес-тайга, да стояли невысокие горы-сопки. Людей почти совсем не было. Одни дикие звери бродили кругом. Теперь в этот дикий и безлюдный край пришли люди: они строят города, заводы, рубят лес, сеют хлеб и добывают из земли полезные металлы. Скоро этот край будет удобным для жизни.

Семья писателя во время его заключения нуждалась в деньгах. Заболоцкий в одном из писем к жене Екатерине рассуждает о том, что из его библиотеки можно было бы продать, делая это «от противного» – то есть называя авторов, чьи книги продавать нельзя ни в коем случае. Так можно понять, какие писатели были наиболее близки Заболоцкому, воспоминания о чьем творчестве он хранил в далеком северном краю:

  • В отношении библиотеки ты не стесняйся. Если мне останутся — Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Баратынский, Сковорода, Циолковский, Гете, Хлебников, — то все остальное при нужде можно продать.

Имя Константина Циолковского в этом ряду неслучайно. Николай Заболоцкий был, наверное, главным космистом русской литературы, причем космистом естественно-научного – если угодно – позитивистского толка. Заболоцкий никогда не читал только художественную литературу. Подобно человеку эпохи Просвещения он интересовался и математикой, и биологией, и социальными науками. Читал Маркса и Энгельса одновременно с Григорием Сковородой и трудами Вернадского. В этом причудливом созвездии авторов и философских концепций, вдохновлявших Заболоцкого, ярче всего горела звезда Циолковского. Можно сказать, что многие стихотворения поэта отражали свет фантастически широких, простиравшихся за границы познаваемого, идей философа-самоучки. В начале тридцатых годов у Заболоцкого завязывается переписка с Циолковским. Поэт не скрывает влияния трудов философа на свое творчество:

  • Ваши мысли о будущем Земли, человечества, животных и растений глубоко волнуют меня, и они очень близки мне. В моих ненапечатанных поэмах и стихах я, как мог, разрешал их.

При этом взгляды Заболоцкого, пускай и были во многом сформированы космистской философией Циолковского, но не являлись её буквальным продолжением. Так все мы воспринимаем лунный свет отдельно от солнечного, он будит в нас совершенно иные чувства, хотя каждому известно из школьного курса астрономии, что Луна лишь отражает сияние Солнца.

Так, например, Заболоцкий, в отличие от Циолковского, напряженно ищет во вселенной источник, первопричину красоты. Эстетика непреходящей борьбы всего со всем – вот одна из центральных мыслей творчества, запускаемых Заболоцким, подобно спутнику, в космическую бесконечность:

  • Вселенная шумит и просит красоты,
  • Кричат моря, обрызганные пеной,
  • Но на холмах земли, на кладбищах вселенной
  • Лишь избранные светятся цветы.

В воспоминаниях современников о Заболоцком есть такое «странное сближенье» – если поэт заговаривает о Циолковском, о далеком и холодном космосе, то непременно вспоминает и Гете. О великом немце Заболоцкий говорит словами Баратынского:

  • Была ему звездная книга ясна,
  • И с ним говорила морская волна...

И, в сущности, эти две строчки открывают тайну «заветного» списка авторов, чьи книги Заболоцкий не был готов продать даже в страшные годы ссылки. И Пушкин, и Лермонтов с его «и звезда с звездою говорит», и уж тем более Сковорода с Тютчевым – поэты космоса, звездные странники, охватывающие поэтическим взглядом бесконечное многообразие природы: столкновения атомов, рождения планет, бурление горных рек и сочные краски цветов.

По возвращении из ссылки Николай Заболоцкий первое время живет по квартирам знакомых, снимает у Василия Ильенкова дачу в Переделкине. Последние же 10 лет жизни проводит в Москве, в небольшом «немецком» (так в послевоенное время называли дома, построенные военнопленными) домике на Хорошевском шоссе.

Если взглянуть на фотографии Заболоцкого последних восьми лет жизни – на них запечатлен уже старый, разбитый жизнью человек. А ведь в 1950 году Заболоцкому исполнилось только 47 лет. Лагерные годы, недоедание и холод, каторжный труд вместе с привычкой «не давать себе спуска» в творчестве состарили Заболоцкого гораздо раньше времени. Пятидесятые стали для поэта временем подведения итогов. Далеко в прошлом остались юные ленинградские годы, сгинули тогдашние друзья, чудаковатые обэриуты. Им, Хармсу, Введенскому, Вагинову, посвящено одно из самых трогательных стихотворений Заболоцкого – «Прощание с друзьями»:

  • В широких шляпах, длинных пиджаках,
  • С тетрадями своих стихотворений,
  • Давным-давно рассыпались вы в прах,
  • Как ветки облетевшие сирени.

Заболоцкий вернулся в Москву в 1946 году. За стихотворное переложение «Слова о полку Игореве» его восстановят в Союзе писателей, но о настоящей реабилитации и речи быть не могло – только в 1963 году, через пять лет после смерти поэта, с него снимут все обвинения. Что-то особенно несправедливое есть в том, что клеймо «врага народа» осталось с Заболоцким, писателем, трудившимся на «словесных рудниках» так, как многие не трудились в цехах и колхозах, на всю жизнь.

Николай Заболоцкий

«В этой роще березовой...»

  • В этой роще березовой,
  • Вдалеке от страданий и бед,
  • Где колеблется розовый
  • Немигающий утренний свет,
  • Где прозрачной лавиною
  • Льются листья с высоких ветвей,–
  • Спой мне, иволга, песню пустынную,
  • Песню жизни моей.

  • Пролетев над поляною
  • И людей увидав с высоты,
  • Избрала деревянную
  • Неприметную дудочку ты,
  • Чтобы в свежести утренней,
  • Посетив человечье жилье,
  • Целомудренно бедной заутреней
  • Встретить утро мое.

  • Но ведь в жизни солдаты мы,
  • И уже на пределах ума
  • Содрогаются атомы,
  • Белым вихрем взметая дома.
  • Как безумные мельницы,
  • Машут войны крылами вокруг.
  • Где ж ты, иволга, леса отшельница?
  • Что ты смолкла, мой друг?

  • Окруженная взрывами,
  • Над рекой, где чернеет камыш,
  • Ты летишь над обрывами,
  • Над руинами смерти летишь.
  • Молчаливая странница,
  • Ты меня провожаешь на бой,
  • И смертельное облако тянется
  • Над твоей головой.

  • За великими реками
  • Встанет солнце, и в утренней мгле
  • С опаленными веками
  • Припаду я, убитый, к земле.
  • Крикнув бешеным вороном,
  • Весь дрожа, замолчит пулемет.
  • И тогда в моем сердце разорванном
  • Голос твой запоет.

  • И над рощей березовой,
  • Над березовой рощей моей,
  • Где лавиною розовой
  • Льются листья с высоких ветвей,
  • Где под каплей божественной
  • Холодеет кусочек цветка,–
  • Встанет утро победы торжественной
  • На века.
  • 1946

Не позволяй душе лениться

  • Не позволяй душе лениться!
  • Чтоб в ступе воду не толочь,
  • Душа обязана трудиться
  • И день и ночь, и день и ночь!

  • Гони ее от дома к дому,
  • Тащи с этапа на этап,
  • По пустырю, по бурелому
  • Через сугроб, через ухаб!

  • Не разрешай ей спать в постели
  • При свете утренней звезды,
  • Держи лентяйку в черном теле
  • И не снимай с нее узды!

  • Коль дать ей вздумаешь поблажку,
  • Освобождая от работ,
  • Она последнюю рубашку
  • С тебя без жалости сорвет.

  • А ты хватай ее за плечи,
  • Учи и мучай дотемна,
  • Чтоб жить с тобой по-человечьи
  • Училась заново она.

  • Она рабыня и царица,
  • Она работница и дочь,
  • Она обязана трудиться
  • И день и ночь, и день и ночь!
  • 1958 г.

Городок

  • Целый день стирает прачка,
  • Муж пошел за водкой.
  • На крыльце сидит собачка
  • С маленькой бородкой.

  • Целый день она таращит
  • Умные глазенки,
  • Если дома кто заплачет —
  • Заскулит в сторонке.

  • А кому сегодня плакать
  • В городе Тарусе?
  • Есть кому в Тарусе плакать —
  • Девочке Марусе.

  • Опротивели Марусе
  • Петухи да гуси.
  • Сколько ходит их в Тарусе,
  • Господи Исусе!

  • «Вот бы мне такие перья
  • Да такие крылья!
  • Улетела б прямо в дверь я,
  • Бросилась в ковыль я!

  • Чтоб глаза мои на свете
  • Больше не глядели,
  • Петухи да гуси эти
  • Больше не галдели!»

  • Ой, как худо жить Марусе
  • В городе Тарусе!
  • Петухи одни да гуси,
  • Господи Исусе!
  • 1958 г.