Текст: Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала «Историк»
45 лет назад, 25 июля 1980 года, умер Владимир Высоцкий. Так бывает с истинными народными героями: смерть всколыхнула всеобщую любовь к нему и стала событием, которая заслонила всё иное, что происходило в 1980-м году. Поэтому и сегодня для миллионов людей так значима эта дата. Все-таки во многом правы были наши предки, которые отмечали юбилейные даты ухода из жизни, а не рождения. Ведь именно смерть выдающегося человека становится событием – печальным и значимым.
Поэт с гитарой – Владимир Высоцкий – стал голосом 1970-х. Фантастическая популярность иногда мешает разглядеть глубину и сложность его таланта, а он почувствовал нерв эпохи и, что ценнее всего, нашел слова и образы, которые точнее всего передают дух времени.
Первые его воспоминания связаны с огромной московской коммунальной квартирой на 3-й Мещанской улице. Наступило время – и он рассказал об этом в стихах:
- Все жили вровень, скромно так: система коридорная,
- На тридцать восемь комнаток всего одна уборная.
- Здесь на зуб зуб не попадал, не грела телогреечка.
- Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.
В 1945 году его родители расстались – и с тех пор мальчишка разрывался между двумя семьями. Вместе с отцом – майором-фронтовиком – и его новой женой, которая стала для Володи «мамой Женей», больше года он жил в Германии, в военном городке. В то время больше всего мальчишку увлекали отцовские рассказы о войне. Потом они вернулись в Москву, на Большой Каретный – в дом, который он потом несколько раз упоминал в песнях.
Пятнадцатилетний Высоцкий в марте 1953 года побывал на прощании со Сталиным. «Особой доблестью среди ребят считалось пройти в Колонный зал. Мы с Володей были дважды – через все оцепления, где прося, где хитря; по крышам, по чердакам, пожарным лестницам; чужим квартирам, выходившими чёрными ходами на другие улицы или в проходные дворы; под грузовиками; под животами лошадей; опять вверх-вниз, выкручиваясь из разнообразнейших неприятностей, пробирались, пролезали, пробегали, ныряли, прыгали, проползали», - вспоминал его школьный друг, писатель Владимир Акимов. Вернувшись домой, под впечатлением «всенародного прощания», Высоцкий написал стихи:
- Опоясана трауром лент,
- Погрузилась в молчанье Москва,
- Глубока её скорбь о вожде,
- Сердце болью сжимает тоска.
- Я иду средь потока людей,
- Горе сердце сковало моё,
- Я иду, чтоб взглянуть поскорей
- На вождя дорогого чело…
Мама Володи опубликовала это стихотворение в стенгазете своего НИИ. В том же году Высоцкий стал заниматься в театральном кружке при доме Учителя, которым руководил актёр МХАТа Владимир Богомолов. Но родители убедили его поступить в «инженерный» вуз, в строительный институт. Вместе с ним студентом МИСИ стал Игорь Кохановский – еще один школьный приятель, не уступавший Владимиру по части стихотворчества и пения. Но через полгода учиться на инженера стало невмоготу. Зимой Высоцкий бросил институт, а летом поступил в школу-студию МХАТ. Он стал учеником Павла Массальского – одного из мэтров Художественного театра.
Сомнения преподавателей вызывал хриплый голос студента, который уже тогда много курил – в этом видели то нечто болезненное, то – нарочитое. Но усердие и артистизм перевешивали. Правда, иногда юноша «переигрывал». Елизавета Никулина-Волконская, правнучка графа Александра Бенкендорфа, преподавала будущим актерам «манеры». Выполняя ее задание, Высоцкий как-то стал утрированно изображать утонченного аристократа. Урожденная княжна Волконская дала ему совет: «Не пытайтесь делать из себя графа, постарайтесь стать Высоцким — может быть, тогда у вас и появится благородство». Уже на втором курсе Массальский, когда Высоцкий пел, отстаивал своего ученика перед другими профессорами: «У него нет голоса, но он понимает, что делает, он драматически выразителен, артистичен».
Известность пришла к актеру не сразу. В своих первых небольших киноролях он держался несколько суетливо, да и в театре имени Пушкина, в труппу которого Высоцкого зачислили после окончания школы-студии, блеснуть не удалось. Правда, именно тогда, в 1961 году, он написал первую песню – «Татуировка», за которой последовал целый цикл стилизаций «под блатные баллады», которые быстро распространились на магнитофонных бобинах.
Широкое признание – в том числе среди фронтовиков – получила песня «На братских могилах», созданная в 1963-м. Ее взял в свой репертуар мэтр советской эстрады Марк Бернес – артист, известный своей взыскательностью к поэзии, особенно, когда речь шла о войне. Высоцкому удалось добавить к фронтовой лирике свою боль, свою интонацию:
- А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,
- Горящие русские хаты,
- Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
- Горящее сердце солдата.
Это тему он продолжил в песне «Он не вернулся из боя», в котором горечь о погибшем друге перерастает в сильный образ памяти обо всех павших солдатах Великой Отечественной:
- Наши мертвые нас не оставят в беде,
- Наши павшие — как часовые…
- Отражается небо в лесу, как в воде, —
- И деревья стоят голубые.
И для Высоцкого, и для тех, кому необходимы его стихи и песни, это – непреложный закон.
"Случай в ресторане"
«Я из повиновения вышел»
После трех лет актерских мытарств, в 1964 году, он нашел себя в театре на Таганке, который только что основал Юрий Любимов – в основном, из своих учеников. Пробиться в их круг было непросто. Но режиссер оценил музыкальные и спортивные возможности молодого актера, который играл на гитаре, пел и сочинял зонги, а вдобавок еще и умел делать стойку на руках. Через 10 дней после зачисления в труппу он уже играл в «Добром человеке из Сезуана», а вскоре начал репетировать сразу несколько ролей в новом спектакле «10 дней, которые потрясли мир», который Любимов сконструировал в стиле революционного авангарда. Высоцкий даже исполнил со сцены песню белогвардейца, которую написал специально для спектакля:
- В куски разлетелася корона,
- Нет державы, нет и трона.
- Жизнь России и законы —
- Все к чертям!
Записи песен Высоцкого ходили по всей стране. При этом, несколько лет мало кто знал, как выглядит популярнейший бард. Он писал о войне – и многие считали, что автор этих песен – фронтовик. Другие видели в нем бывшего уголовника, третьи – спортсмена. Наконец, миллионы людей увидели поющего Высоцкого в фильме «Вертикаль», который вышел на экраны в 1967 году и стал лидером кинопроката – во многом благодаря стихам и музыке. Его «альпинистские» баллады из этой картины получили всеобщее признание – их издали на пластинках, иногда передавали по радио. В особенности – «Песню о друге», которую знали близко к тексту даже люди, далекие от поэзии и бардовской музыки. Она звучала повсюду: «Если друг оказался вдруг // И не друг, и не враг, а так».
- Я из повиновения вышел:
- За флажки — жажда жизни сильней!
- Только — сзади я радостно слышал
- Удивлённые крики людей…
В ноябре 1971 года Высоцкий впервые вышел на сцену «Таганки» в роли Гамлета. Принц Датский в «таганской» интерпретации пребывал вне времени. Перед началом спектакля он минут двадцать сидел на сцене и тихо напевал. Джинсы, свободный черный свитер, гитара. Не было сомнений, что он – поэт, что он на наших глазах сочиняет свои монологи. Высоцкий подчеркивал: «Я играю человека с такими же проблемами и страстями, как у любого из нас». Для московских зрителей 1970-х он был главным Гамлетом. Попасть на этот спектакль было почти невозможно: билеты распродавались на месяцы вперед. В восприятии многих они сливались – Высоцкий и шекспировский герой.
В 1970-е популярность Высоцкого взлетела еще выше. Имя поэта можно было увидеть на вершинах скал, где его выцарапывали поклонники. На черном рынке продавались фотографии «барда всея Руси». Андрей Вознесенский писал о нем, ничуть не преувеличивая: «Шел популярней, чем Пеле, // с беспечной челкой на челе, // Носил гитару на плече, как пару нимбов». Но ажиотаж вокруг актеров или певцов со времен Федора Шаляпина время от времени сотрясал Россию. А был ли Высоцкий «истинным поэтом»? Этот вопрос вызывал споры во взыскательной публики. Некоторые критики считали, что без гитары, без эффектного хриплого голоса и взрывного актерского темперамента его стихи теряют силу. Но давным-давно стало ясно, что Высоцкий, никогда не посвящая себя исключительно литературному творчеству, был одним из наиболее самобытных поэтов своего времени.
Это только на беглый взгляд кажется, что в поэтике «барда» все просто и ясно. За его успехом стоит кропотливая работа с языком. Высоцкий, подобно Некрасову, смело расширял стихотворный словарь – это помогло писать разнообразно и по интонации, и по тематике. «Как во смутной волости, // Лютой, злой губернии // Доставались молодцу // Лишь шипы да тернии», - это из «Разбойничьей песни» 1975 года. Кто из поэтов в то время о «губерниях» и «волостях»? А у Высоцкого это звучит органично, музыкально, и никакие сноски не нужны. Или – проверьте хотя бы с помощью яндекса, употреблял ли кто-либо до него словосочетание «кони привередливые»? А у Высоцкого получился образ, который невозможно забыть – настолько это трагично и точно. Именно кони и именно привередливые, никак иначе. Теперь это классика. А тогда он просто писал песню для фильма «Земля Санникова», которая так и не попала в кино, но стала ключевой исповедью Высоцкого.
Художник Михаил Шемякин, с которым поэт дружил, как-то рассказал Высоцкому о том, как его принудительно лечили в психиатрической лечебнице. У Владимира Семеновича и у самого имелся богатый, разнообразный и невеселый опыт пребывания в самых разных больницах. В 1975 году он написал цикл стихотворений «История болезни», в котором в каждой фразе ощущается внутренний мир человека, страдающего от собственного бессилия перед врачами:
- Я был и слаб, и уязвим,
- Дрожал всем существом своим,
- Кровоточил своим больным
- Истерзанным нутром.
- И, словно в пошлом попурри,
- Огромный лоб возник в двери
- И озарился изнутри
- Здоровым недобром.
Это был новый шаг в поэзии. Высоцкий усложнил систему образов, усилил натурализм, стал находить смелые метафоры. С этими стихами по духу соприкасается «сказочный цикл» Высоцкого. Все начиналось с игривых стилизаций: «От скучных шабашей смертельно уставши, две ведьмы идут – и беседу ведут». А потом появилась «Кривая, да нелегкая» - тяжкое видение о ведьме, предвестнице смерти. Так тонко, без фальши, вплести фольклорные мотивы в ткань современного, нервного стиха мог, пожалуй, только Высоцкий. Он был готов к крупной форме, мог написать поэму – гейневскую по силе. Можно представить, как бы у него получился фольклорный эпос или история о медицинских несчастьях героя.
Он нередко «вживался в роли» - и писал стихотворные монологи то от лица фронтовика, то – штангиста, то – марафонца, то – уличного хулигана, а бывало, что и от имени микрофона и Яка-истребителя. Но в 1972 году он написал песню циркового канатоходца, которая стала откровением поэта, его признанием о собственной судьбе:
Он не вышел ни званьем, ни ростом;
- Не за славу, не за плату,
- На свой необычный манер
- Он по жизни шагал над помостом
- По канату, по канату,
- Натянутому, как нерв.
- Посмотрите — вот он
- без страховки идёт.
- Чуть правее наклон —
- упадёт, пропадёт!
- Чуть левее наклон —
- всё равно не спасти!
- Но должно быть, ему очень нужно пройти
- четыре четверти пути.
Мужественный, резкий стих – и переход от «маски» к исповеди.
Еще один признак настоящей поэзии – афористичность. У Высоцкого крылатых выражений не меньше, чем у Ивана Крылова: «Значит, нужные книги ты в детстве читал!», «Своя колея», «Мне руку поднял рефери, которой я не бил», «Ты, Зин, на грубость нарываешься», «Нет, ребята, всё не так», «Словно мухи, тут и там ходят слухи по домам», «Сапогами не вытоптать душу»… Можно долго продолжать эту череду примеров. И в фельетонном духе, и в высоком штиле.
Всегда ли Высоцкий силен? Это невозможно при такой «производительности труда». Есть у него стихи, которые, если попытаться отстраниться от обаяния автора, от его голоса, нерва, энергии – становятся необязательными и банальными. Из самых известных, на мой взгляд, это – «Я не люблю». К сожалению, именно это стихотворение часто включают в хрестоматии, изучают. А Высоцкий здесь ломится в открытую дверь. Разве кто-то любит, когда «лезут в душу» или, когда «железом по стеклу»? У него есть полторы сотни стихотворений сильнее, в разных жанрах.
"Песня попугая" из цикла "Алиса в стране чудес"
«Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним»
Был ли Высоцкий опальным? Он не получал наград, премий и почетных званий. Не состоял в Союзе писателей. Сборники поэта – иногда небрежно составленные по магнитофонным записям – выходили только в «самиздате». Заметные публикаций в прессе появлялись считанные разы. Его первый диск-гигант поступил в свободную продажу в СССР только вскоре после смерти Высоцкого (записи давно были готовы). А первая книга – «Нерв» -- вышла в 1981 году. В то же время, Высоцкий немало снимался в кино- и телефильмах, участвовал в радиопостановках, где звучали, в том числе, и его песни. Стал ведущим актером московского театра с громкой, сенсационной славой. Его концерты проходили без широкой рекламы, но на них собирались полные залы, и гонорары он получал значительные.
Женившись на французской кинозвезде Марине Влади, нередко ездил за рубеж. На пресс-конференциях в США и во Франции, отвечая на провокационные вопросы, повторял: «Я люблю свою страну и не хочу причинять ей вред. И не причиню никогда». Он вызывал зависть коллег – даже самых маститых – сменяя один за другим невиданные в СССР автомобили: два «БМВ», два «Мерседеса»... У Высоцкого было немало поклонников и в ЦК, и в КГБ. Он не без самоиронии писал:
- Прошла пора вступлений и прелюдий,
- Всё хорошо — не вру, без дураков:
- Меня к себе зовут большие люди,
- Чтоб я им пел «Охоту на волков»…
А то, что к сорока годам он не получил билет Союза писателей и корочку «заслуженного артиста РСФСР» - во многом связано с тем, что в круговерти выступлений, съемок, застолий и ночного сочинительства Высоцкий просто не успевал хлопотать за себя. Особенно – в последние годы, когда слава шла к нему в руки все охотнее. В главном мечта сбылась: он считал себя, в первую очередь, поэтом – и стал самым известным русским стихотворцем своего времени.
В 1978 году Высоцкого позвали принять участие в альманахе «Метрополь». Писатели Василий Аксенов и Виктор Ерофеев решили издать этот сборник без одобрения цензуры. Оформлял альманах известный театральный художник Борис Мессерер. Поэт обрадовался этому приглашению: ему хотелось почувствовать себя своим в литературной среде. Он принес в альманах большую подборку стихов разных лет. С удовольствием приходил (конечно, с гитарой) в богемные квартиры на обсуждения «Метрополя».
Тираж был небольшой: 12 экземпляров, отпечатанных на пишущей машинке. Но в литературном мире «неподцензурный» альманах вызвал шумный скандал. Нескольких литераторов исключили из Союза писателей. Но к Высоцкому никаких претензий не было: все понимали, что он не профессиональный литератор, а перепечатки его стихов и так активно ходили в самиздате – без ведома автора.
…Свое последнее стихотворение Высоцкий написал в Париже, 11 июня 1980 года:
- Мне меньше полувека — сорок с лишним,
- — Я жив, тобой и Господом храним.
- Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
- Мне есть чем оправдаться перед Ним.
Набросав эти строки на бланке французского туристического агентства, он вернулся в СССР больным, смертельно усталым. Он рано сгорел – слишком гнал своих коней «вдоль обрыва, по-над пропастью». Сил больше не осталось – ни на стихи, ни на роли. В Москве шла Олимпиада. Высоцкий должен был выступать перед спортсменами, его ждали на радио и в театре. Но он тяжело болел, не отвечал на звонки. А если бы и ответил – быть прежним уже не мог. 25 июля 1980 года надорванное сердце остановилось навсегда.
Ушел советский Леннон и современный Есенин. Хотя все сопоставления здесь хромают. Похоронили его в сценическом костюме Гамлета. Несмотря на особый «олимпийский» режим в городе, проститься с поэтом и актером пришли десятки тысяч. Многие просто подходили к театру на Таганке и бросали цветы на мостовую. С тех пор прошло 45 лет. За это время в честь Высоцкого получили название десятки улиц, а памятников поэту с гитарой открыто больше, чем любому из современников. Но дороже всего, что до сих пор многие из нас готовы с полуслова продолжить сотни его строк. Он останется нашим собеседником.