Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Улита Горлич. «Буйабес. Ужин с Гайто Газдановым»
Он появился ниоткуда, возник из лиловых сумерек, весь из острых углов и ослепительной улыбки.
- Вы все-таки рискнули? - он приподнял крышку кастрюли и глубоко вдохнул душистый пар. - Голубушка, не стоит так удивляться! Писатели такие затейники, жонглируют героями, меняют ход истории, сминают пространство и время. И легко читают мысли. Да, да! Один раз, насколько я знаю, вы уже почти решились его приготовить. Даже шафран приобрели для такого случая, не перемолотый в сухую унылую смесь, а настоящий - пряный, остро пахнущий землей и солнцем. Но в последний момент передумали, одного ингредиента явно не хватало, и взять его в осенней промозглой Москве было негде. Моря в Москве не было. А без него суп превращался в простую, хоть и щедро сдобренную шафраном, но все же - уху. Я прав?
Крышка кастрюли взметнулась литаврой, отбивая невидимый ритм:
- Предлагаю прекрасный обмен, если вы не против, конечно. Я дарю вам тот самый, последний и необходимый ингредиент для вашего супа, а вы мне - возможность отведать этот французский изыск. Да, именно здесь, в снежно-вьюжной, предновогодней, морозной Москве, по которой я так соскучился. Я вижу, вы согласны. А теперь закройте глаза и вслушайтесь в само слово…
- Буйабес, - буквы весело запрыгали на языке, и пряный аромат густого рыбного супа наполнился соленым морским ветром.
- По легенде, суп этот придумал бедный рыбак в Марселе. Вы все сделали правильно! Так и нужно, очень-очень долго варить бульон из всякой рыбной мелочи, потом в него кинуть обжаренный лук, чеснок и много томатов - свежих и ароматных. И самое главное - шафран. И вот в это насыщенное, ароматное, обжигающе чесночное варево щедро добавить филе деликатесных рыб и прочих мидий-лобстеров. Да, я вижу, что и соус уже готов, из жгучего молотого перца, чеснока, яичных желтков и оливкового масла. Теперь неспешно зачерпните ложкой обжигающий суп и, пока он еще пляшет на языке, закусите сухариком, щедро намазанным тем самым соусом руй. Ворожба! - Он откинулся на спинку стула, и я, поймав его восхищенный взгляд, вспомнила:
…с моря дул легкий ветер, горячий буйабес был таким, каким он бывает только на юге Франции, и между ним и тем буйабесом, который я иногда зимой ел в Париже, была такая же разница, как между оригиналом картины и ее копией. Но даже в Париже вкус буйабеса сразу и с необыкновенной силой возвращал меня к этому южному пейзажу моря, сосен на песке, пальм, кипарисов, эвкалиптов, зарослей мимоз, раскаленного воздуха, легкой ряби на синеватой или зеленоватой воде…
Мы ели обжигающе прекрасный суп и запивали его прохладным шабли. Нам не нужно было нарушать тишину словами, запах моря сплетался с ароматом елочной хвои.
За окном падал снег и пел ветер
А может, это шумело далекое море…
Ведь у времени и пространства границ больше не было…
