Честность чувств

Текст: Владимир Березин

Фото: wikipedia.org

Меня часто спрашивают, и в этом премиальном сезоне уже два раза, о «поиске гениев». Это вопрос понятный, и в той же степени неверно поставленный. Дело в том, что премия (которая, по сути, конечно не инструмент раздачи денег, а инструмент поддержки всего литературного процесса), не должна заниматься поиском гениев. И тут есть три причины.

Во-первых, что такое гений — совершенно непонятно. Во все эпохи были люди, которых назначали гениями — случайно или продуманно, потом оказывалось, что они недостаточно гениальны, а то и вовсе нехороши, и тогда на них, мёртвых или живых, топали ногами и из гениев исключали. У французского философа есть история про одну девочку. Эта девочка, тоже французская, родилась в 1947 году, так что сейчас ей должно быть довольно много лет, писала стихи с девяти лет. Но нам-то она знакома не по стихам, а по статье Барта «Литература и Мину Друэ» ¹ . Собственно, Барт там пишет: «Что же касается поэзии Мину Друэ, то она болтлива без умолку, подобно людям, не выносящим тишины; она с явной опаской относится к точности слова и черпает жизненные силы в нагромождении всякого рода театральных эффектов: она смешивает жизнь с нервозностью.

Но этим-то как раз она и внушает доверие. Вопреки тому, что её объявляют ни на что не похожей, вопреки притворному удивлению и бездне дифирамбов, которыми её приветствуют, сама болтливость этой поэзии, лавина находок и дозированное расходование всего этого грошового изобилия приводит к появлению мишурных и экономичных стихов: оказывается, что и здесь господствует закон имитации, одно из самых драгоценных приобретений буржуазного мира, позволяющего выкачивать деньги, не ухудшая товарного вида продукции. «Экспресс» не случайно взял Мину Друэ под свое покровительство: её поэзия — это прямо-таки идеал в мире, где самым тщательным образом закодирован принцип кажимости: Мину ведь тоже работает на других: оказывается, чтобы искупаться в роскоши Поэзии, достаточно оплатить труд маленькой девочки». Напомню, что премия «Лицей», согласно уставу, принимает работы от авторов от 15 до 35 лет и сейчас средний возраст авторов примерно 28 лет. Поэтому увлекаться детской непосредственностью не стоит. Есть масса примеров, когда это дурно кончилось для самих авторов — нужно оценивать не возраст, а качество самого текста.

Во-вторых, все понимают гениальность по-разному, и нет смысла тут приводить русские пословицы о том, что кому нравится.

Наконец, в-третьих, гении, как нам говорит история, люди сложные. Гений, а особенно молодой, может задумчиво собрать свои работы, приготовиться отослать их на конкурс, а потом увидеть, как дерутся воробьи на карнизе и забыть про всё. Тут бы хорошо, если у него найдётся кто-то, кто напомнит о собранных в файл стихах — а вдруг никого не будет рядом? Так что открытие гения — результат многих случайностей — это не значит, конечно, что его не нужно искать. Это значит только, что не нужно ожидать его появления сиюминутно.

А вот появление талантливого писателя в кругу обсуждения среди уже известных имён вполне возможно. В этом году нами было получено 3069 работ — со всех континентов, кроме, кажется, Антарктиды. Я, кстати, не вижу причины, отчего молодой полярник не написал бы талантливую повесть о той Антарктиде, которую мы не знаем, потому что наши знания остановились на книгах Владимира Санина, написанных ещё в восьмидесятые годы прошлого века. А так-то наша география от Америки до Владивостока, од Африки до Русского Севера. В этом году мы сотрудничали с компанией «Ридеро», и большая часть работ была загружена именно через их сайт. Это и естественно - в эпоху цифровых технологий писатель любого возраста ведёт свои дела из любой точки мира. А уж молодых писателей это касается в полной мере.

Работа чтеца — довольно тяжёлая. Она трудоёмкая, но на нашей премии этим занимались люди чрезвычайно квалифицированные, и что важно, не имеющие а мыслях кого-то оскорбить или недоброжелательно отнестись к тексту. Это заведующая отделом поэзии журнала «Знамя» Ольга Ермолаева; Ольга Новикова, заведующая отделом прозы журнала «Новый мир»; Виктория Лебедева, заведующая отделом прозы журнала «Октябрь»; писатель Михаил Бутов; поэт Виталий Пуханов; поэт и драматург Дмитрий Данилов. Данилов, кстати, пока читал эти рукописи, получил премию «Золотая маска», с чем я его и поздравляю. Ясно, что это люди совершенно разные, с разными художественными вкусами, но мне, как председателю, было чрезвычайно интересно, как эксперты, не сговариваясь, ставят высокий балл одному и тому же автору — при всей различности своего художественного опыта.

У нас сложились определённые традиции, по одной из этих традиций, я скажу, что, когда мы определяем двадцать человек Короткого списка и называем их победителями, мы немного лукавим.

Победителей на этом этапе не двадцать, а 3069.

Потому что каждый из них был прочитан. Это важно — потому что человек, который сейчас садится за клавиатуру или набирает текст каким-то другим способом, хочет прежде всего, чтобы его прочитали. Даже молодые люди не питают иллюзий относительно заработков в литературе, но быть услышанными хочется всем. Успех и благосостояние — во многом дело совпадения обстоятельств, а вот возможность быть услышанным — дорогого стоит.

Итак, у всякой рукописи был читатель.

Но надо сказать, что несколько раз, читая эти тексты, я испытывал раздражение: «Как же так, всё это должен был написать я. Нет, начало и конец мне не нравятся, но всё равно, это должен был написать я». Для меня это очень редкое чувство, и, наверное, оно называется «зависть».

Однако эксперты, работающие на такого рода премиях, люди несамостоятельные. Они — голос в хоре товарищей, и мнение их коллегиальное. Поэтому для того, чтобы сказать важные для меня слова, я не буду говорить ни о ком персонально, а, наоборот, сделаю замечание для тех, кто решит присылать свои рукописи на «Лицей» в будущем году. У нас могут быть разные мотивы для работы (я говорю — «у нас», потому что я, в общем-то, немолодой человек, и вы — прекрасные и начинающие жизнь, находимся в равном положении — равном в тот момент, когда начинаем стучать по клавишам). Поэтому очень важен неподражательный опыт эмоции. Подражать стилю, украсть приём у живого или у мёртвого писателя — это прекрасно, но нельзя использовать чужую эмоцию. Это самое ценное, и, кажется, мы обнаружили это у нынешних финалистов. Сейчас писателя, а особенно молодого писателя, никто не вызовет в Кремль, чтобы повелеть переписать его «Молодую гвардию» — так, как в своё время Сталин вызвал Фадеева. Отчаявшемуся писателю, может, такое управление и было бы приятно, но время другое. Честность описанных и записанных чувств — личное дело, потому что мы находимся в счастливом состоянии, когда на свободу стиля и эмоции мало что влияет.

Литература становится честным частным делом. Для многих моих сверстников и тех писателей, кому сейчас около семидесяти, это было человеческой трагедией.

Как с этим справятся те, кто сочиняет в неполные тридцать, — мне очень интересно. Это правда, очень сильный интерес — как они будут искать читателя (или откажутся от этих поисков — такое бывает, поэт, обладающий достаточным мужеством, может говорить просто с Богом), может, явятся новые жанры — я бы не стал этого исключать.

А так-то я испытываю чувство зависти — не к молодости, нет. А к тому чувству открытия «прекрасного и яростного мира», которое остаётся свежим даже в двадцать пять лет.

¹ Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. — М., Прогресс, 1994. — С. 48—56