Текст: Дмитрий Сосновский
Фото: kino-teatr.ru
«Вавилон-Берлин», самый дорой телесериал континентальной Европы, после ударного двухсезонного старта на некоторое время ушел на заслуженный отдых - под аплодисменты критиков и одобрительные возгласы зрителей. И вот он стал постепенно выходить из спячки: недавно появилась долгожданная информация о продолжении.
Официально подтверждено: в основу третьего сезона, который будет состоять из десяти эпизодов, ляжет сюжет «Тихой смерти» (Der stumme Tod), второй книги из цикла о Гереоне Рате немецкого писателя Фолькера Кутчера. Ну да кто бы сомневался. К сожалению, на русском языке - будем надеяться, что только пока - ее не издавали, так что читателю, не владеющему в достаточной степени немецким, она недоступна. Приходится довольствоваться скупым, но чрезвычайно интригующим синопсисом:
известно, что речь пойдет о мрачном закулисье киноиндустрии Германии начала тридцатых годов прошлого века.
Ждать премьеры, судя по всему, придется еще довольно долго, а пока поклонники сериала, коих после успешного начала набралось немало, чтобы скоротать время, могут (если до сих пор этого не сделали) обратиться к первой книге «Мокрая рыба», ставшей базисом для сценария первых двух сезонов. Тем более что различия между телешоу и романом многочисленны.
Понятно, что ТВ и литература, пусть даже самая непритязательная, ставят перед собой неодинаковые задачи и по-разному развлекают публику. Книга Кутчера написана сухим языком и содержит массу деталей работы берлинской полиции, что даже вызвало жалобы читателей, ожидавших увидеть тот лоск безумного и надрывного декадентства, который дает все основания сериалу носить свое имя.
Авторы русскоязычной адаптации предсказуемо принесли в жертву маркетингу малопонятную «Мокрую рыбу», заменив ее на хорошо теперь узнаваемый «Вавилон-Берлин»,
чем и сбили с толку искателей выдуманных приключений.
Болезненной меланхолии, как и в сериале, в романе хватает, но вот лихой атмосферы исступленного кабаре в нем нет и в помине. Не говоря уже о таких нехитрых, но при наличии мастерства (а уж им звездная троица шоураннеров - Том Тыквер, Ахим фон Боррис и Хендрик Хандлёгте - обладает точно) очень эффектных аттракционах, как драка один на один на крыше поезда (в лучших традициях голливудских боевиков) или заграничный разведывательный полет над секретной военной базой.
Вместо всего этого - сдержанный и дотошный нуарный детектив, не менее вольно, чем телеадаптация, оперирующий историческими фактами, которые тут, впрочем, играют заметно меньшую роль и выступают в качестве красочных декораций. Жирная сюжетная линия о кровавой борьбе русских троцкистов с советскими резидентами вообще отсутствует, а авантюристка Сорокина, одна из важнейших фигур сериала (блестящая роль Северии Янушаускайте), объявляется в конце.
Хотя без развесистой клюквы любители этой заморской ягоды при чтении «Мокрой рыбы» все равно не останутся, детище Тыквера со товарищи заметно более политизировано и сосредоточено не на самом криминале, а на связанной с ним деструктивной активности русской эмиграции и подпольных националистов-реваншистов, стремящихся ускорить неминуемый крах хлипких и бестолковых демократов. Тем самым подготавливая почву для скорого прихода к власти понятно кого.
Советский Союз, имевший вполне продуктивные контакты с Веймарской республикой, почему-то по сценарию этой затее сочувствует, параллельно бесцеремонно устраивая в чужой столице ненавистным троцкистам форменные «дни святого Валентина». На этом фоне диковинные для подразумеваемого времени и места брутальные черносотенцы Кутчера (в сериале их нет) смотрятся почти невинным анахронизмом.
Но как российские зрители, так и российские читатели к подобным манипуляциям, которые всегда в случае чего можно списать на художественный вымысел (несколько, конечно, покривив душой), уже, увы, привыкли. Однако, пусть это и так себе оправдание, и от Кутчера, и от Тыквера их соотечественникам тоже достается на орехи.
Идеализированный жителями ФРГ миф о «золотом веке» и «утраченной демократии» разрушается безжалостно.
Бессовестные интриги элит, коррумпированная полиция, бандитский беспредел, наркотический эскапизм обывателей, зверские расправы над местными коммунистами, озверевшие фанатики слева и справа - все это, пусть и в разных пропорциях, и в книге, и в фильме в наличии и задает тон.
Что же до отличий, коренящихся в концептуальной разнице форматов, они характерно сказываются не только на фабуле, но и на персонажах. Оба главных героя - книжный и экранный Гереон Рат - по своим моральным качествам далеки от Эраста Фандорина, но второй способен вызвать если не симпатию, то хотя бы сочувствие. Уступив соблазну поэксплуатировать модный нынче поствоенный синдром («Подпольная империя» и «Острые козырьки», рассказывающие примерно о том же времени в США и Британии соответственно, во многом обязаны своим успехом именно этому приему), авторы сериала сделали Гереона ветераном со всем комплексом сопутствующих мучительных проблем. У Кутчера же это не по годам расчетливый и циничный сотрудник полиции, повоевать не успевший - и потому куда более уравновешенный.
Примерно такую же драматичную трансформацию при переходе на экран пережил и центральный женский персонаж - Шарлотта Риттер. Хладнокровная карьеристка, отвечающая всем требованиям современного архетипа «сильной независимой женщины», уверенно держащаяся за свое место в полиции, совсем не похожа на несчастную, запутавшуюся, все еще наивную бедную девушку из сериала, вынужденную перебиваться временной работой, совмещая ее с торговлей собой. Очевидно, отчасти дело в том, что именно она вводит зрителя в пышное царство порока, живописуемое телевизионщиками, отчасти - в стремлении усложнить отношения между ней и Гереоном, в то время как их книжные версии быстро закручивают роман.
В общем, для поклонников ТВ-шоу, которых не слишком смутит ограниченный арсенал увеселительных опций, оригинальный текст представляется подходящим чтением, предлагая в значительной степени иной взгляд на недолгую, но яркую и судьбоносную для человечества историю Веймарской республики. Может он приглянуться и сторонним любителям детективной беллетристики, послужив поводом отложить, наконец, очередную безразмерную сагу о пьющем полицейском из какой-нибудь скандинавской страны и обратиться к феномену рефлексии современных немцев на тему своего трагического прошлого. Которое, как известно, определяет и настоящее, и будущее.
