Изображение: фрагмент иллюстрации Джесси Уилкокс Смит "Семь возрастов детства"
Юлия Феоктистова, г. Краснодар
Он был такой невзрачный, всегда немного замусоленный, в брюках, из которых вырос еще полгода назад. Ни нормальной стрижки, ни остроумных шуток. Ни двоечник, ни хорошист. Не хулиган, но и не тютя - постоять за себя может. Таких обычно в школе не замечают. Про них не вспоминают, когда их долго нет. И не радуются их появлению вновь. Такие мальчики выполняют роль табуретки: если есть, то, может, присядешь, когда ударила коленку, а нет - так и не надо - чего сидеть-то в 7 лет? И вести себя, как настоящий влюбленный, не умеет. Ладно если бы ставил подножки, дергал за косы, прищемлял дверью со страстью, как положено в первом классе. Так нет же: все галантно до тошноты.
Сейчас я думаю: где он научился быть таким нежным и романтичным, откуда он узнал про ухаживания в таком возрасте? Семья простая, рабочая, мать воспитывает его одна, а сын все время допоздна где-то шляется по дворам. Уроки и оценки через пень-колоду. В общем, даже сейчас, больше тридцати лет спустя, я не могу дать ему определение. Он все время как будто ускользает из моей памяти и от попыток психоанализа. Ну а тогда даже и не пыталась, он просто меня раздражал, я его стеснялась и избегала.
Началось все 2 сентября. Я, страшно серьезная, с огромными капроновыми бантами на жидких косицах, сижу за партой с Павликом Рузановым. Уже идет урок, открывается дверь, и заходит он. Серега Малеев. Эдакий прототип главного героя известной детской книжки про Витю Малеева в школе и дома. Там была история про метания советского школьника, который бездумно скатился до двоек, прогуливал школу и мечтал стать дрессировщиком, но потом раскаялся и общество его простило. В общем, подходит Серега к моей парте и молча становится рядом со мной. Зинаида Ивановна наша ласково так его спрашивает:
- Сережа, ты забыл, где сидишь?
А в ответ - тишина. Молчит Серега, смотрит на меня и сопит.
Повторные расспросы не привели ни к чему, и проницательная Зинаида Ивановна, видимо догадавшись обо всем, пересадила Павлика от меня и посадила на его место Серегу.
Мы не общались почти, о своих чувствах он и не говорил мне вовсе. Но я стала замечать, что на переменах, особенно когда в классе почти никого нет, он старается тихо пройти за моим стулом, если я там сижу, быстро наклониться над моей головой и так же быстро отойти. Через время я поняла, что Серега целует меня в макушку. В макушку, понимаете? Спустя годы я целовала в своей жизни в макушку только своих детей. Это же символ заботы, родительский поцелуй. Но символизм для первоклассницы - понятие далекое. Меня это напрягает, и я блокирую в дальнейшем своим стулом проход, чтоб у моего молчаливого воздыхателя не было шансов прикасаться ко мне.
Потом, помню, был какой-то школьный праздник. Все должны были прийти с цветами, чтобы торжественно их возлагать. К Ленину, конечно. Кому ж еще в 80-х годах полагалось столько цветов?
А Серега предал Ленина и подарил цветы мне. Вручив мне, остолбеневшей от конкуренции с вождем, букет, он решил меня поцеловать в щеку.
Ну этого я, конечно, позволить не могла. Дала этими розами ему по голове, он засмеялся и ускакал. А я еще долго краснела под взглядами смеющихся одноклассников, и, конечно, ненавидела его. А Сереге было как-то все равно: смеются, ну и что с того?
Он много делал попыток расположить меня к себе: подкладывал в портфель конфеты, провожал меня на расстоянии из школы. А однажды, когда меня в числе еще девяти школьников принимали в какие-то члены какой-то дружины, нарвал кучу сирени и подарил мне - опять же при всех. Я уходила со сцены, как примадонна, неся в руках букет с меня ростом. Столько цветов за столь короткий промежуток жизни я, пожалуй, больше не получала никогда. Но его любовь меня утомляла. Мне это не нужно было вовсе, да и не в моем вкусе он был, если о вкусах можно вообще говорить в начальной школе. А еще надо понимать, что в прошлом столетии, откуда я родом, не было принято демонстрировать такие отношения. Это сейчас нормально в 8 лет написать в соцсетях «в активном поиске» или «влюблен», а тогда - ну как это возможно?! Засмеют ведь.
Кульминация случилась в четвертом классе. Был предпраздничный день - 7 марта. Серега, как обычно, опоздал на урок. Он просунул в школьную дверь букет и свою лохматую голову. Мудрая Зинаида Ивановна нас тогда уже покинула, и нашим учителем была молоденькая девочка - не помню имени. В ожидании торжественного вручения букета в честь 8 Марта она не стала делать Сереге замечание за опоздание. Благородно взмахнув рукой и разрешив ему войти, она приготовилась к вручению. Но Серега, не взглянув на нее, ринулся к моей парте и сунул мне в руки тюльпаны. И маленький разноцветный календарик - это был редкий товар в те времена. Я опять почувствовала укор совести, как в случае с Лениным, и кожей ощутила 30 пар глаз, ехидно смотрящих на нас. Учительница вызвала Серегу к доске и тут же влепила ему двойку. На перемене я не знала, куда деть этот букет, и сунула под парту. Календарик был хоть и красивым, но прошлогодним, поэтому я выкинула его в мусорку. Помню, что Серега достал его оттуда, как-то согнулся, зашмыгал носом и ушел с уроков.
Я силюсь и никак не могу вспомнить, как, при каких обстоятельствах и куда он исчез после четвертого класса. Почему после четвертого, а не девятого? Вроде он не переезжал никуда.
Сейчас я понимаю, что детское счастье - это неумение долго стоять, сидеть и, главное, о чем-то думать,
полное отсутствие навыков самокопания и анализа. Ну исчез человек, носивший тебе килограммами цветы и собирающий на школьных завтраках тебе подарочки, - подумаешь.
После окончания школы я видела его дважды. Однажды - в переполненном автобусе. Я сидела, а надо мной нависал какой-то очередной жених. Серега так обрадовался, начал махать, но пробраться сквозь толпу ко мне у него не было никакой возможности. Да, пожалуй, в той ситуации это было и к лучшему. Жених точно не был бы рад такой открытости, которую источал по отношению ко мне Серега. Если уж его никогда не смущал вечно живой Ленин и по-настоящему живые учителя с хихикающими одноклассниками, то какой-то трущийся возле меня молодой человек точно не стал бы препятствием на его пути.
Второй раз случился, когда я окончила университет. Мне подарили машину, я получила права. Только что вернулась из Эмиратов и была неприлично загорелая для марта. Что это значило в конце 90-х для небольшого города - девушка за рулем иномарки? Ну это как если бы сейчас перед вами приземлилось НЛО. И то не факт, что вы бы обязательно были в шоке. В общем, когда я заехала в автосервис поменять колесо, никто не свистел, не улюлюкал по-уличному, не спрашивал про маму и зятя: все в душевном и телесном параличе просто расступились передо мной, а один пожилой автослесарь со скоростью пациента, находящегося под наркозом, указал пальцем на него. Молодой человек повернулся, и я увидела Серегу. Такого же замызганного, только штаны были в этот раз по размеру.
- Это ты? - тихо спросил или констатировал с непонятной интонацией Серега.
- Нет, блин, Зинаида Ивановна. Глаза протри, - засмеялась я.
- А ты что ж без цветов? - съязвила, чтобы разрядить обстановку и нарушить гробовое молчание наблюдавших за нами автослесарей.
- Так я сейчас. Я ж не знал. Давно тебя не видел, - засуетился Серега.
- Сереж, мне колесо просто поменять. Тороплюсь я.
Это был, пожалуй, единственный наш полноценный диалог за всю жизнь. С новым колесом я понеслась навстречу всему новому и прекрасному, какое только может быть в 21 год.
Еще позже я узнала, что он умер. Никто не знал, почему и как. Как обычно, все не заметили, что он пропал, и я только через третьи руки случайно узнала эту новость.
Я часто хожу мимо памятника Ленину - вожу младшего сына на занятия в детский центр, бывший Дом культуры, где все цветы доставались мне.
