Текст: Борис Кутенков
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Почти одновременно опубликованы два лонг-листа - «неофициальный» (
: «К своим 23 годам это сложившийся поэт, совершенно равнодушный к тому, что называется “литературным процессом”». Напомним и отзыв Михаила Айзенберга о Савине: «Не только внешний облик, но серьёзность поведения, взвешенная уверенность мнений указывали на то, что перед вами человек взрослый, со сложившимся характером. Какая-то очень взрослая трезвость самооценки прочитывается и в стихах: “я молод но совсем — не по-людски / не по-лесному зелен”. Это далеко не единственное, чем привлекают стихи Савина, призывая прочесть их с усиленным вниманием. Многое выделяет их из общего ряда…»
Сайт «Прочтение»
публикует стихи Азаренкова. Честно признаюсь, что я не понимаю этой поэзии, продолжая вчитываться в неё, - более того, она меня эмоционально не забирает; но считаю, что «забирать» - не свойство подлинной поэзии, гораздо важнее её способность удивлять, и эту способность в полной мере предоставляют опубликованные на «Прочтении» стихи. А ещё чувствую в них подлинность метафизических картин, увиденных сквозь призму реальных жестов и узнаваемых ситуаций, и хлебниковское «новое зренье» лингвиста, которое «держит» эти сюжеты и позволяет им ускользать от нарративной линии при внешней узнаваемости. И свойственный этому голосу аналитический скепсис, когда модернистская виртуозность филолога не мешает человеческой уязвимости.
Как в словах, извлечённых во сне,
есть лазейка в зелёной стене:
не стена, а объятье, а море,
«безразмерное», «зримо», «amore».
Замирают на миг на весу, на лету,
как на фото, сороки.
С ними ты, с непослушною прядью во рту,
поздний март и ростки у дороги
собираетесь в первые строки.
А, и ленточки на ветру.
Разновекторным получился лонг-лист «Неистового Виссариона». Номинации иногда забавны: журнал «Кольцо "А"» номинирует своего редактора отделов прозы, критики и публицистики; редактор «Вопросов литературы» - другого редактора «Вопросов литературы»; «Литературная газета» - своего многолетнего сотрудника (список можно продолжать). Среди номинируемых рецензий встречаются и такие: «Когда углубляюсь в поэтику Александры Очировой, не могу уйти от этой концепции - стихи про меня... Ведь это действительно стихи про меня, про нас, про жизнь...» «В какой-то момент погружения на глубину смыслов Александры Очировой её стихи станут Книгой Превращений! С их помощью Вы сможете превратиться в дух земли Русской, что распростёрся над вечной Сибирью и над гордым, как путь Уралом, и держит в объятьях нашу родину от Волги и до Енисея». В целом ясно, что каждый читает, как правило, авторов своего и ближнего круга, - и это тенденция времени, так что, видимо, судьба литературно-критической премии и не может быть иной. Вопреки названию, предполагающему полемическую направленность, оказались представлены все жанры критики, и «неистовая» отнюдь не преобладает. Зато многообразие конкурсных работ налицо: от филологических штудий всё того же Антона Азаренкова до навигационных обзоров Галины Юзефович; отмечены эссеистический аналитизм Дмитрия Бавильского, тонкая работа Алии Ленивец с поэтической материей и внимательная полемичность Анны Жучковой. Безусловный лидер - Ольга Балла (названная мной, напомним, по итогам 2017-го «критиком года»), присутствующая аж в пяти номинациях. Повторюсь: универсализм и всеохватность в сочетании с высокой культурой чтения, редчайшая работоспособность и стремление к жадному вбиранию новых знаний делают Балла первой в профессии. А потому только пожелаем победы (несмотря на то, что мои «номинационные» прогнозы традиционно не оправдываются, пусть в этот раз случится наоборот).
«Дружба народов»
печатает рецензию Ольги Балла о новой «воймеговской» книге Вадима Муратханова «Цветы и зола» - случай не только понимающего прочтения, но деликатного и в то же время пылкого спора с теми, кто уже написал об этом сборнике. Заметил, что рецензиям Балла свойственна особая «защищающая» интонация - словно хранитель культуры стоит на страже книги, по-матерински оберегая живое и хрупкое. И, кажется, следующие слова сказаны не только о Муратханове, но отчасти и о методе самой Балла: «В перворитмах и первообразах детской поэзии Муратханов выговаривает трагичность удела всего живого».
Ольга Брейнингер продолжает в том же номере свою колонку о литературном блогерстве - с «паролями и явками»: упоминаются такие видеопроекты, как «Книжный чел» и «PitStop с “Книгагид”», «Книжный базар» Галины Юзефович и Анастасии Завозовой, Fabula Rasa Яны Семешкиной и «Ковен Дур» young-adult-авторов Марины Козинаки, Ольги Птицевой, Саши Степановой и Евгении Спащенко, «Кофейня Литрес» и другие.
«Стремление к тому, чтобы говорить о литературе по-новому, показать её человеческое лицо и сделать интересной широкому читателю, отличает большую часть проектов, которые я упоминаю в этой статье. Популяризаторская направленность этих проектов хорошо укладывается в более широкую картину сегодняшнего культурного поля: буйного роста разнообразных низовых инициатив в диапазоне от деятельности “Арзамаса” до появления огромного числа школ писательского мастерства…» Всё это территория, не исследованная литературным миром, а потому - особая благодарность Брейнингер за навигацию.
Много интересной информации продолжает поставлять раздел Олега Демидова
на портале Textura,
публикующий в основном талантливых дебютантов. На этот раз - москвичка Наталья Явлюхина представляет подборку под названием «Череповец» и пишет о «в огне сгорающей Воркуте». Голос Явлюхиной, чуть отстранённый, магически подверженный преображающей «шарманке» силлаботонической просодии, порой выговаривает страшное:
вечером встречу её в сельхозмаге с бухлом
потом она будет блевать мотыльками и пеной
потом извернётся как зверь с разукрашенным ртом
и заснет вечным сном под кустом с перерезанной веной
лепесток семицветный лети по ночным площадям
где стрекочет газон и сирень озаряет потемки
ничего ничего не случилось такого чтоб нам
позавидовать этой девчонке
«Новый мир»
публикует главы из готовящейся книги Валерия Шубинского «о взрослых секретах детских книг». Захватывающее повествование о встречах с Олегом Григорьевым: «…Имя Григорьева я впервые узнал из статьи, напечатанной в 1981 году не то в “Литературной газете”, не то в каком-то журнале. Автор статьи обличал детских писателей, которые включают в свои произведения элементы “чёрного юмора”. Самое опасное в таких разоблачительных статьях - цитаты. Обличитель делает рекламу обличаемому (заодно, правда, ломает ему жизнь). В общем, в статье было две цитаты. <…> Достаточно было двух четверостиший, чтобы обратить внимание на это имя: Олег Григорьев».
(См. также трогательные эпизоды о докладе Сергея Михалкова, разрушившего карьеру Григорьева, и о попытках «опального поэта» достучаться до правды, в книге Льва Прыгунова «Сергей Иванович Чудаков» и др.). О Сергее Вольфе: «Заменяла ли случившаяся литературная судьба неслучившуюся? Ну конечно же нет! От Вольфа ожидали переворота в литературе. Его, между прочим, благословил сам Юрий Олеша. А он стал… просто хорошим писателем. Он сам подчёркивал это: просто хорошим, а не великим. Как взрослый писатель он не создал своей “Зависти”, как детский “Трёх толстяков”. Олеша подарил ему не свою блестящую молодость, а свою зрелость: зрелость человека, сделавшего меньше, чем от него ожидали. Олеша вынырнул или почти вынырнул из этой ситуации в своей предсмертной книге. А Вольф - совсем, совсем иначе…»
Журнал Prosōdia
в новом номере подвёл итоги конкурса «Пристальное прочтение поэзии». Главный редактор Владимир Козлов признаётся в предисловии: «Номинация “Лучшее прочтение одного стихотворения оказалась действительно мощной - есть в России умельцы читать стихи. В номинации “Лучшая рецензия на поэтическую книгу” конкуренция была уже кардинально слабее… В номинации “Лучшее эссе о творчестве поэта” работы трёх финалистов - это главное, что надо о ней знать.
В номинации “Лучшее литературно-критическое или обзорное эссе о современной поэзии” оргкомитет конкурса принял решение не определять лауреата по причине низкого качества работ. Диагноз, кажется, очевиден: чем большего обобщения требует высказывание о поэзии, тем меньше сегодня авторов, способных это делать. А обзор о поэзии - жанр, которым славилась когда-то русская критическая школа! - судя по результатам конкурса, сегодня не способен написать никто.
Безусловно, результаты этого не самого популярного конкурса - только символ, позволяющий делать пафосные выводы. Мы переживаем времена, когда обобщение невозможно по причине разрушения общих ценностей, потери языка обобщений, кризиса идеи искусства в целом и поэзии в частности». В номере представлены работы лауреатов номинации «Лучшее эссе о творчестве поэта» - Екатерины Белаш о Владимире Буриче и Алёны Старостиной о Вере Павловой, а также исследование Григория Беневича одного стихотворения Зои Эзрохи.
А вот рецензия на поэтическую книгу Сергея Баталова, опубликованная
в «Лиterraтуре»
и признанная конкурсным жюри лучшей, откровенно разочаровала преобладанием эссеистических ламентаций и полным невниманием к контексту: «Такая работа носит постоянный характер, поэтому природные ритмы сада подчиняют себе жизнь нашего садовника, - а кто ещё может постоянно находиться в саду? - вырывая его из ритмов жизни социальной. И эта способность принять ритм природы, равно как и способность понять и принять себя самого - кажется, делают лирического героя немножко более счастливым. Наверное, способность к такому пониманию доступна не всем. Возможно, потому, что это приходит лишь с течением времени. А возможно, такое понимание мира в принципе - свойственно немногим. Так же, как жизнь в саду мало подходит для современного горожанина.
Но читателю предоставляется возможность если не выбрать, то хотя бы примерить на себя этот опыт. И это уже - очень важно. В конце концов, даже городские жители изредка гуляют по саду…» - да, если это «лучшая рецензия на поэтическую книгу», трудно даже осознать степень безрыбья, о котором пишет Козлов. В целом же в журнале, как всегда, основательный раздел критики и литературоведения, где выделим работу Андрея Рослого о поэзии Бориса Рыжего: «Осознаваемое как предательство острое ощущение собственного несовершенства является лейтмотивом многих стихотворений Бориса Рыжего и формулирует главную оппозицию в его творчестве — между сознательно построенным мифом вокруг своей жизни и призванием, которое требует расширения, универсализации, признания в качестве поэта.
В какой-то мере этому мешал эстетизированный самим Рыжим образ хулигана с распахнутым сердцем, он и сейчас лежит в основе клишированного восприятия его творчества публикой и, как мы видели, значительно сужает возможности его прочтения». Козлов в традиционном редакторском предисловии анализирует происходящее с закрытием литературных институций, говорит о путях выживания и об осознанном развитии «некоммерческого сектора современной поэзии». Но разговоры о смерти литературной критики, как прогнозирует Екатерина Федорчук, «стихнут хотя бы до объявления шорта “Неистового Виссариона“».
