Текст: Алина Фролова, Санкт-Петербург
Фото: pixabay.com
ЗА ОКНОМ
(Орфография и пунктуация авторские)
Выходить ночью, впрочем, как и в любое другое время суток, было опасно: не только из-за участившихся случаев то тут, то там возникающей бубонной чумы, лихорадки денге или пресловутого, ежегодно мутировавшего коронавируса. Говорили, что вся зараза оседает на поверхностях, и даже в воздухе, которым мы дышим, то и дело появляются зловредные частицы, способные мгновенно уничтожить каждого. Десятки лет назад медицинские маски и одноразовые перчатки казались идеальным и относительно дешевым средством защиты; но времена меняются, поэтому единственной мерой сохранения жителей Земли, коих к настоящему моменту осталось лишь четыре миллиарда (чуть меньше, чем в 1984 году) было избрано соблюдение комендантского часа желтого уровня опасности, который, надо сказать, действовал постоянно, а в вечерние и ночные часы – красного уровня. Улицы больших и малых городов и городков патрулировали военные в специальных герметичных костюмах. Никому, кроме разве что курьеров, чья деятельность оказалась самой нужной во время пандемии (подумать только: ни врачей, ни учителей, курьеров!), имевших мультипропуск и развозивших продукты, не разрешалось покидать своего жилища. Те же, кто нарушал незыблемое правило, немедленно высылались, были они заболевшими или нет. Куда, не знал никто. Известно было только, что люди пропадали, их не находили в квартирах и домах, им принадлежащих, они не выходили на связь со своими родными и близкими, если те были еще живы, а на удаленной работе, в которой были задействованы до восьмидесяти процентов всех служащих, они, будто по мановению волшебной палочки, исключались из ежедневной рассылки. Обратная связь, которую требовалось присылать в установленное каждым предприятием, университетом, офисом – словом всеми учреждениями, где работали доселе люди, ликвидировалась.
В общем и целом через тридцать лет после начала ковид-апокалипсиса, как его окрестили многочисленные СМИ, и начавшихся изменений в структуре человеческой ДНК мир перестал быть тем местом, каким был еще в начале XXI века.
Анди Кресс, штатный журналист-обозреватель Северо-Западного вечернего вестника допечатал последний абзац и кликнул на «сохранить». Ему все чаще поручали ничего не значащую ерунду, как бы в отместку за недавнюю разгромную статью, которой он пытался пролить свет на долгое отсутствие в виртуальном магазине крупы. Конечно же, это была, как он полагал, не единственная потеря, но чрезвычайно значимая. Так, например, любимые макароны с сыром мужчина ел, когда жива была его мама, ему стукнуло тогда лет эдак восемнадцать, а это означало, что прошло уже без малого пятнадцать лет.
Он потянулся на стуле, вставая, и решил включить лапочку. Она горела тускло, но имитировала солнечный свет. По крайней мере, так обещал производитель и худо ли бедно с обещанием справлялся.
Анди прошел на кухню, открыл белую дверцу холодильника, найдя лишь остатки куриных яиц, сливочного масла и чуть сероватого цвета булки – мука высшего сорта была теперь редкостью. Он подумал, что стоило бы заказать новые продукты, и уже потянулся к смартфону, нажал на приложение. Готово. Через пять минут дрон постучит в окно, опустит в ящик, похожий на передвижной лоток, заказ, и дело сделано.
Мужчина вернулся обратно в комнату, посмотрел в окно и услышал, как по раме настукивают капли дождя, самое время для проветривания. Открывать окна можно было только тогда, когда шел дождь, считалось, что такая вода обладает антисептическим эффектом и обеззараживает воздух. Анди в это не верил, но не спорил, так уж было заведено, сколько он себя помнил.
Он редко размышлял над своей жизнью, чаще – о работе, старался не допускать посторонних мыслей, но сегодня ему вспомнился фрагмент давнего расследования из прошлого, о котором мужчина когда-то читал. Он чувствовал себя Эндрю Кьюнененом, запертым в плавучем домике. В сущности, он им и был. Только без убийств и пули в голове. Пауком в банке.
Было поздно, но спать почему-то не хотелось, да и умные мысли часто приходили к нему, когда солнце катилось за горизонт. Хотя светило было теперь таким же редким явлением, как снег на Новый год и тополиный пух в июле.
Мужчина тряхнул кудрявой смоляной макушкой и снял очки в роговой оправе. Через приоткрытое окно до него донесся мелодичный голос. Лена, девушка немногим младше него, живущая в левой секции дома, так, что ее квартира была в поле зрения нашего героя, тихонько пела, чтобы не разбудить соседей, и наигрывала какую-то старую мелодию, которую он не мог припомнить, хотя в детстве мама даже умудрилась сводить его на пару концертов, тогда, когда это еще было разрешено. Через минуту в его пустой квартире раздалась характерная трель скайпнет. Модифицированной версии и дополненной реальности.
- Следишь за мной, сталкер? – отозвался веселый голосок Лены, а потом появилась и она сама в виде голограммы, проецирующейся в пространстве его уединенной комнаты. Кресс постарался придать выражению лица непринужденный, серьезный вид, но засомневался в себе. Вот уже три года их отношения, граничащие между дружбой и легким флиртом, никуда не двигались. Да и как они вообще могли куда-нибудь сдвинуться, если «приятели» встречались только виртуально? Ожившее «Одиночество в Сети» заиграло новыми гранями. - Ладно, чтобы ты там не делал, я сегодня счастливая: мне прислали несколько донатов за каверы, представляешь? – тут уж Анди не мог не заволноваться. Считалось, что людям, утратившим вследствие перенесенных заболеваний вкус, обоняние, а кому-то частично и слух, музыка будет только вредить. Напоминать о той жизни, которую мы потеряли. Засим сфера развлечений была под запретом, но находились смельчаки, которые нарушали правила. О подпольных выступлениях знали, но каждый артист должен был ограничиться лишь одним в месяц. Негусто.
- А это не опасно? – спросил он, вытаскивая из ящика, доставленную дроном пищу: бутылку мутного молока и пирог с яблоками. Мужчина хотел себя побаловать: шарлотку мастерски готовили его бабушка с дедушкой. Их он не видел уже лет десять, но вкус яблок из сада помнил с детства, даже несмотря на то, что сам вкус почувствовать уже не мог. Он ощущал кислоту, горечь, сладость на языке, но оттенки были навсегда стерты из его рецепторов.
- Неопаснее, чем пить эту противную жижу, ‒ ответила Лена, вставая перед окном. Внезапно Анди захотелось, чтобы трехслойное стекло, отделяющее его от окружающего мира, пропало, чтобы рама затрещала, чтобы шел дождь, шел, не переставая, чтобы его отец был рядом, а он бы улыбаясь, произнес: - Вот, пап, моя Лена. Я тебе о ней рассказывал.
- Обещай, что когда-нибудь мы увидимся, ‒ сказал он просто.
- Мы и так видимся, глупый, ‒ голограмма начала барахлить: сегодняшний лимит на видеозвонок был исчерпан. Он знал, что скоро связь оборвется, и ему следует довольствоваться лишь призрачным силуэтом в заваренном наглухо окне.
- Ты знаешь, о чем я, ‒ остановился он, но тут же продолжил, боясь, что не успеет досказать. - Оказаться вместе в одной комнате, услышать твой голос не в скайпнет, а наяву. Что ты об этом думаешь?
- Я думаю, ‒ улыбаясь, тряся темными кудрями, сказала Лена, - думаю, что этому миру давно не хватает хорошей музыки… ‒ и, помедлив немного, добавила: - и прикосновений.
И пусть они сгинут, пропадут, не останется ни одной частицы, ни одной крупинки их живых тел, они будут вместе. Хоть раз. Будут докасаться друг до друга руками, ласкать друг друга губами. И всё будет не напрасно.
Когда той же ночью он очнулся от тревожного, невозможного сна, в котором снова видел море, сине-зеленое, усеянное прозрачными склизкими медузами с фиолетовыми прожилками внутри, которое на самом деле никогда не видел, только слышал, что оно еще существует, Анди кожей ощутил непогашенный им свет в комнате, ветерок из полураскрытого окна и увидел ее очертание напротив в соседней секции дома. Она посмотрела на него понимающе-грустно и взмахнула рукой, чтобы показать, что тоже видит его. Может, когда-нибудь они наберутся смелости – хотя откуда ей взяться? – и попытаются дотронуться друг до друга, чего бы им это не стоило.
P.S. Напоминаем, что участникам конкурса необходимо заполнить форму с личными данными, которую можно найти здесь.
Публикация рассказа на сайте не означает, что он вошел в шорт-лист.
