Текст: Андрей Цунский
О создателе великого героя
Имя
Фамилия Лагин невольно напоминает читателю о плотницком труде. Однако самый известный ее носитель не возводил стен и не подымал стропил. Он ее создал по-своему из собственных имени и фамилии – ЛАзарь ГИНзбург.
Дата и место рождения
Есть такие даты и места рождения, которые сами по себе звучат как судьба. 1903 год.
Для писателя родиться в Витебске и не создать чего-то выдающегося – полный провал. Про Лагина такого не скажешь. Как не скажешь о и многих из тех, кого наш отечественный владыка заключил в Витебске, как джинна в бутылке, за чертой провинциальности, а многих заодно за чертой оседлости. Но и Витебск – не кувшин, и люди эти оказались посильнее джиннов. Многие даже умели творить чудеса.
Профессия
Кем он только не был. И библиотечным инструктором, и комсомольцем-организатором, и хозяйственным деятелем. Но в то время были люди с куда более разносторонним послужным списком.
Интереснее его собственный выбор – выбор профессии. Он хорошо пел – и даже год проучился на отделении вокала в консерватории. Но бросил и стал экономистом. Не просто экономистом – еще и начал писать диссертацию. Но всегда тяготел к литературе. Писал стихи, даже показывал их Маяковскому. Однако сам потом написал: «говоря откровенно, у меня имеется немалая заслуга перед отечественной литературой: я вовремя и навеки перестал писать стихи».
В общем, путь предсказуемый: он бросил диссертацию и стал завотделом экономики в газете «Правда». Вот это было покруче профессорской должности. С 1934 года стал заместителем главного редактора в журнале «Крокодил».
Кто сейчас знает, что это было такое... До самого конца СССР «Крокодил» читали и любили. Хотя многие его же ненавидели, и было за что. Он был массовым, доступным, простым – и смешным. И он же был лживым, холуйским и приспособленческим орудием большевистской пропаганды. Его пытались возродить, это был, если можно так вольно выразиться, «советский бренд». Но советские бренды не живут без большевистских советов.
С 1936 года член Союза писателей (что предсказуемо).
Чудо
Это Хоттабычу, чтобы сотворить чудо, требовался сухой волосок из бороды и бормотание «трах-тибидох» (сейчас у этого заклинания другое значение и назначение). У писателя – и председателя Союза писателей СССР Фадеева не было бороды вовсе, вместо «траха» и «тибидоха» пользовался он частенько словами попроще, а место, откуда могла бы расти борода, регулярно смачивал крепкими спиртными напитками – но упаси нас бог осуждать его когда-нибудь за это. Этот воистину горький пьяница сумел, тем не менее, сотворить множество самых добрых чудес. И пример такого чуда вам немедленно будет предъявлен.
14 декабря 1938 года был арестован главный редактор «Правды» Михаил Кольцов. Судьба его сотрудников и родственников казалась решенной. Но 1939 год некогда один из ближайших сотрудников Кольцова Лазарь Гинзубрг и брат Кольцова Борис Ефимов встречают в полярных холодах – однако не за проволокой. Они на острове Шпицберген, в длительной творческой командировке. Пока они там, в их московские квартиры не раз приходили чекисты с ордерами на арест. А их – не было. Командировку срочно организовал Александр Фадеев.
Вот это я понимаю – чудо. Какой там, трах-тибидох, Хоттабыч.
Заколдованный туман
Человек оставляет по себе самую разную память. И хорошую, и скверную. И такую, что лучше бы ее и вовсе не было. Но ангелы на земле не живут.
Сейчас об известных людях выкапывают почти всё. Их семейную и личную жизнь, вредные привычки и некоторые поступки бросают на всеобщее обозрание. То есть, конечно, обозрение... а ведь в строку опечаточка. В общем, за сплетнями о личном и семейном пусть любители идут... в другое место.
Но есть вещи, о которых не написать нельзя. Потому, что забыть нельзя.
Писатель Бенедикт Сарнов вспоминал о судилище над театроведом Иоганном Альтманом:
«Мой сослуживец, который сейчас говорил о семейственности, вместе со мной стоял на могиле моего мальчика... вместе со мной...» — сказал Альтман и замолчал. Зал, битком набитый озверевшими, жаждущими свежей крови линчевателями, тоже молчал. И в этой наступившей вдруг на мгновение растерянной тишине как-то особенно жутко прозвучало одно короткое слово — не выкрикнутое даже, а просто произнесенное вслух. Не слишком даже громко, но отчетливо, словно бы даже по слогам: — Не-у-бе-ди-тельно... Слово это скрипучим своим голосом выговорил Лазарь Лагин, автор любимой мною в детстве книги «Старик Хоттабыч». И оно, как говорится, разбило лед молчания. Суд Линча продолжился».
Кто-то может скорчить недовольную физиономию, мол, «Зачем ворошить...» А вот затем. Такое - не забывается. Никому. Никогда. Не надейтесь.
О книжном Хоттабыче
Опубликованный в 1938 году «Старик Хоттабыч» очень понравился и детям, и взрослым. В 1953 году повесть основательно изменилась. Поменялись отрицательные герои, книга наполнилась весьма неловкой, безвкусной пропагандой.
Вообще – со вкусом у Лагина всегда были проблемы. Герои его книги носили нелепые фамилии вроде «Джузеппенко» (это автор хотел вас рассмешить).
Начало книги осталось нетронутым – но, собственно, не Лагин его и выдумал. В 1900 году английский писатель Томас Энсти Гатри опубликовал повесть The Brass Bottle («Медный кувшин»). Там дело было так: архитектор Гораций Вентимор пришел на аукцион и прикупил там восточный старинный кувшин. И внутри там... именно.
А вот что писал в рассказе «29 июня» писатель Леонид Владимиров:
«... гуляя в тот вечер с Кроном, спросил его, как же такой лицемер и остолоп мог написать милую сказку «Старик Хоттабыч»?
— Не беспокойтесь, это не он написал.
— А кто ж тогда?
— Я.
Мне стало досадно, что Крон меня разыгрывает. Но розыгрыша не было. Оказалось, что малоспособный, хоть и очень политически выдержанный фельетонист «Крокодила» Лагин наткнулся где-то на английскую сказку — осовремененную легенду о джинне из бутылки. Он переписал ее на советскую действительность, освободил, как мог, от сверхъестественного и принес в Детгиз. Молодой Крон как-то зашел в редакцию прозы Детгиза, и ему показали рукопись Лагина. Идея нравилась, но написано было из рук вон. Не возьмется ли переписать? Взялся, деньги были нужны. Намучился очень — буквально все заново. Лагин знает, кто делал, и с тех пор ни разу не поздоровался — пробегает мимо...»
Насколько прав Александр Крон, насколько точно передал его слова Владимиров – судить здесь не станем. То, что занятой советский высокопоставленный журналист не имел времени отредактировать собственную рукопись и написал ее крайне неряшливо – вполне возможно. А то, что кроме «Хоттабыча», от обширного наследия Лагина не осталось в читательской памяти вообще ничего – очевидность. Хотя написано было много...
Современные проделки Хоттабыча
Лазарь Лагин, как и многие люди в то время, проявлял поразительные чудеса мимикрии, приспосабливаясь ко всему – от весьма сексуальных, но в очень жестоком смысле изгибов линии партии, до кампании по борьбе с космополитизмом. Вместе с ним приспосабливался и его старик Хоттабыч. И странное дело – уже его и переписывать некому – а ведь до сих пор умудряется!
Недавно у нас напомнили о себе люди, уверенные в том, что Земля – плоская. Ну как тут без Хоттабыча?
«Если бы Земля была шаром, воды стекли бы с нее вниз и люди умерли бы от жажды, а растения засохли», о высокочтимый мой читатель.
Вспомним печально прославившийся футбольный матч «Сочи» – «Ростов».
После того как было объявлено, что шесть игроков основного состава Ростова заболели коронавирусом и в предстоящей игре с Сочи клуб выпустит молодежный состав, изначально одна из самых заурядных встреч этого тура моментально стала центральной.
Матч «Шайба» - «Зубило», 24:0
«- А потому, - растерянно отвечал доктор, - что команда "Зубило" не может быть по крайней мере семь дней выпущена на футбольное поле - она вся сплошь больна.
- Больна?! Чем больна?
- Очень странный медицинский случай, Лука Евгеньевич. Все эти одиннадцать вполне взрослых товарищей одновременно заболели корью».
В 2017 году Никулинский районный суд города Москвы изъял у Дмитрия Захарченко, членов его семьи и знакомых активы на сумму более 9 млрд руб., придя к выводу, что их официальные заработки не позволили бы им приобрести указанное имущество.
«Гражданин, пожелавший остаться неизвестным, подарил Государственному банку на любые нужды, по усмотрению последнего, двести сорок шесть тюков золота, серебра и драгоценных камней общей стоимостью в три миллиарда четыреста шестьдесят семь миллионов сто тридцать пять тысяч семьсот три рубля восемнадцать копеек».
«В этих превосходных ящиках, именуемых высокоученым словом "че-мо-дан", заключены богатства, в тысячи раз превышающие стоимость вашей похлебки».
Генеральный директор «Роскосмоса» предложил по-новому раскрашивать российские космические корабли. В качестве первого варианта он назвал народные промыслы — гжель, хохлому, федоскино.
«Похожий на огромный огурец с небольшим хвостиком позади, какие бывают у огурцов, только что сорванных, этот крытый ковер-гидросамолет имел три спальных места и в каждом из бортов по два окошка, прорезанных в толстой, мохнатой ковровой ткани».
Иной раз фразы из книги всплывают перед глазами по совсем уж печальным поводам:
«Не собирается ли мой юный повелитель учить старого джинна Гасана Абдуррахмана ибн Хоттаба, что такое шайтан?»
А в ином квартале – причем не только в Москве, глянешь на местную архитектуру и сразу приходит на ум:
«Еще несколько минут назад левую половину огромного двора занимали волейбольная площадка, большая куча желтого-прежелтого песка на забаву самым маленьким обитателям дома, "гигантские шаги" и качели для любителей сильных ощущений, турник и кольца для тех, кто увлекается легкой атлетикой, и для всех жителей двора одна длинная и две круглые клумбы, весело пестревшие ярчайшими цветами. Сейчас вместо всего этого возвышались сверкающие громады трех мраморных дворцов в древнеазиатском вкусе».
Или вот такое:
«Дворцы эти принадлежат благороднейшему и славнейшему из отроков этого города, красавцу из красавцев, умнейшему из умных, преисполненному неисчислимых достоинств и совершенств, непоборимому и непревзойденному знатоку географии и прочих наук, первейшему из ныряльщиков, искуснейшему из пловцов и волейболистов, непобедимому чемпиону комнатного биллиарда и пинг-понга - царственному юному пионеру Вольке ибн Алеше, да славится во веки веков имя его и имя его счастливых родителей».
Так вот, - ответил Волька после некоторого молчания, - во-первых, в этих надписях маловато самокритики... Но это, в конце концов, неважно».
Стоп-стоп-стоп. Можно, конечно, и дальше продолжить эту увлекательную игру, но... скажем так:
«...и тут Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи». И это уже цитата из книги, которой не нужно приспосабливаться к капризам эпох. Хотя была она практически об этом и написана.
