Текст: Иван Волосюк
Коронавирус – не Освенцим, после него (и во время него) поэзия возможна, а русская поэзия – возможна на 100%. Это в Италии и США число смертей от COVID-19 сравнивают с потерями в годы Второй мировой войны. Для нашей же страны сегодняшняя пандемия никак не может стать событием, разделившим историю на «до» и «после». Масштабы не те.
Конечно, нет смысла ждать зарождения особой, «коронавирусной» поэзии. Как и другая тема, как словесные новшества этого года, «ковидный» пласт ляжет в русскую словесность и упокоится с миром. Возьмем слово «обнуление», сейчас оно даже профессиональным филологам кажется «словом года», но конституционно-поправочная коннотация уже через пару лет забудется. Так и лексемы «самоизоляция», «зумить», «удалёнка», «санитайзер», «ковидиот» улягутся в словари – им просто нечего будет обозначать, когда пришедшая из Уханя инфекция будет побеждена.
В итоге останутся только тексты.
К примеру, такие:
- вот посмотри приходит коронавирус
- чтобы все изменилось да обнулилось
- пушкины в добровольной весенней ссылке
- пишут бессмертное вешают в небе ссылки
- кликни на звездочку выпадет грусть седая
- и потолстеешь безумие заедая
- выйдешь потом прищуренный что китаец
- жмур апокалипсиса унылый хренастрадалец
- маленькай разлахмаченнай бабкай ежкай
- и улыбнешься
- (Надя Делаланд)
Собирать «возможные только сегодня» стихотворения в тематические книги уже начали энтузиасты, такие, как героиня этой публикации Стефания Данилова. О только что изданном коллективном сборнике «Возврату не подлежит» (Таганрог, «Нюанс», 2020) – наш сегодняшний разговор с поэтом новой формации
Ковидная антология: памятник непримиримости
«Коронавирус живёт где попало: …в шлейфе от кашля и в немытых руках. Поэзия тоже не выбирает, где ей жить: на прокуренной кухне, в книге с золотым обрезом или в тексте молодого автора…» – пишет во вступлении к антологии «ковидной» поэзии Стефания.
Принцип «непримиримости поэзии с любыми ограничениями» оказался созвучным таким авторам, как Надя Делаланд, Тихон Синицын, Евгения Баранова, Лев Оборин, Полина Корицкая, Борис Кутенков, Татьяна Стоянова, Денис Балин, Клементина Ширшова, Ян Бруштейн, Юрий Татаренко – и этот список ярких имён далеко не полный.
Разлучая, коронавирус действительно послужил объединению людей.
- Мы не были близки, пока чума
- не заперла на прутики дома,
- не выловила душу из вещей,
- не спряталась в Бордо или в борще.
- Мы собирали мелочь, дневники,
- плели для периодики стихи,
- пшеницей угощали в Рождество
- и не подозревали никого.
- А стоило.
- А стоило держать,
- дрожать/удерживать, пока не съела ржа
- ни наших тел пустые корабли,
- ни пепел убаюканной земли.
- (Евгения Баранова)
И об этом однозначно стоило написать, упорядочить и издать написанное.
«Надолго, больно и про каждого»
«Ещё весной интуитивно было понятно, что всё это надолго, больно и про каждого. Это то, к чему никто не был готов и никто этого не хотел, но это происходит. Избежать этого невозможно», – говорит Стефания Данилова.
Стефания наотрез отказывается назвать ключевых поэтов, «китов»/ мегазвезд составленной ею антологии. «Все 124 автора были отобраны как кусочки мозаики, чтобы создавалась картина. Казалось бы, что здесь делает смешной стишок ЫыхуИбенпалу с запиканным матом про интимную близость в масках? А это тоже про жизнь», – демократически отвечает она. И тут же, почти мгновенно убирая улыбку с лица, рассказывает о «практически военном чувстве» самоотречения, возникающем в стихотворении Татьяны Стояновой, где «…<лучше бы> санитары не с ней увозили носилки, со мной».
"Я брала и тексты песен: «Чумаума» Павла Фахртдинова, «Хочется тепла» Екатерины Яшниковой, «Гуру» Петра Малаховского, потому что грань между строго поэзией и строго песенным текстом размыта – это во-первых, а во-вторых – вспомним про поэтов на войне – хорошо, что пишутся и поются песни в такое время" – так формулирует принцип своей редакционной политики Стефания, включившая в сборник не только стихи и песни, но и образцы реального фольклора – ковидные пословицы и поговорки, созданные медперсоналом отечественных больниц.
«Можно есть мелко нарезанный лук, как чипсы»
Недавно Данилова сама переболела «короной».
«Однажды я почувствовала себя утомленной как мёртвая. Стала надкусывать всю еду, которая была в доме. Перенюхала все духи. Без шансов. Первые часы было… необычно. Мусорное ведро не воняет. Пепельница не пахнет. Можно есть мелко нарезанный лук, как чипсы, – он слегка пробивается через блокированные рецепторы, создавая ощущение, что ты ешь не солому. Вливаешь в себя любые лекарства, самые противные и горькие – вкуса все равно нет», – делится свежими впечатлениями девушка, которой было очень страшно ехать на КТ лёгких:
«Боялась услышать что-то плохое. Я ощущала дикие боли в легких, как будто их давили ногой, словно пластиковые бутылки... Однако патологий не оказалось вообще. Многие молодые переболевшие делятся историей про такую «фантомную» боль».
Болезнь подарила ей то, что было очень нужно: законное право лежать и никуда не нестись. Так появилось время на спасение живущей по соседству собаки, лечение собственной кошки – и на составление заветной антологии.
«И плавать, и летать, и ходить»
Отвечая на вопрос, возможно ли появление в наше время «нового Бродского» (и если да – то «откуда он придёт»: из Сети или со страниц «толстых» журналов), – Стефания затрагивает проблему самопрезентации литератора.
Поэту, по её убеждению, необходимо выстраивать сложную систему взаимодействия с внешним миром (об этом же, к слову, на своих мастер-классах говорит Ольга Брейнингер). Задача пишущего, по Даниловой, – «охватить всё, удивить всех», покорив в том числе «масскульт и сияющую эстраду», то есть «уметь и плавать, и летать, и ходить».
«Из какой бы стихии «Бродский» ни появился, он будет уметь быть везде. Одновременно и в «небе», и в «море», и в «горах», и в урбане. Он будет настолько же уместен, насколько неудобен. Быть равнодушным к нему станет новым искусством… И это будет женщина», – убеждена она.
«Между «профессиональным литсообществом» и «сетевиками» (представителями так называемой сетевой поэзии) нет великой библейской пропасти», – констатирует Данилова. И это так, поскольку «SMM-менеджер «Журнального зала» ходит по вконтактовскимпабликам и ставит смайлики в комментариях. Он пытается общаться на языке другой культуры, будучи амбассадором культуры своей, журнальной».
«В «Знамени» свои тусовка, атмосфера, боги и рейтинги, в паблике «Чай со вкусом коммуналки» – свои, и это нормально – быть разными», – резюмирует Данилова.
«Чтобы все осталось в прошлом и возврату не подлежало»: вместо послесловия
Сделать книжку, не выходя из дома, сегодня – абсолютно реально, и эту житейскую истину Стефания проверила на себе:
«Благодаря карантину я перестала бояться приложений по доставке и интернет-магазинов, это стало удобным инструментом. Правда, мне жалко курьеров, которые бегают с тяжелыми желтыми рюкзаками по морозу. Я общаюсь с издателем, художником и участниками проекта в мессенджерах, а с помощью СДЭК книги приезжают на мой адрес».
«Правда, Zoom-трансляции не могут по интернету передать энергетику зала, встречу живых людей», – сетует Данилова, но с посылом известного мема «Будущее уже наступило, старик» в целом соглашается.
В пабликах социальных сетей на Стефанию Данилову подписана уйма поклонников и поклонниц (только в ВКонтакте – 29 тысяч!). А самым востребованным у публики остается написанное в 20 лет стихотворение, собравшее немыслимое количество лайков и репостов.
- Клип в соцсети: «бабушка и Альцгеймер»
- не посмотреть без слёз.
- Человек живёт по закоротившей схеме,
- не воспринимает себя всерьёз,
- собирает углы и по ним - крошки,
- имя божье твердит, твердит,
- не отличает вилку от ложки,
- ей ногами вперёд выносят вердикт.
- Роется в старых сумках,
- сберкнижка горит в огне;
- роется в старых сутках,
- медленная память плывёт над ней.
- Господи. В чём Твоя задумка?
- Женщина падает и встаёт,
- Врезается в табуретный угол.
- Да святится имя Твоё.
- Неизвестно с какого момента
- она от себя ушла.
- Умела на трёх инструментах,
- не умела желать зла;
- носила до пояса косы,
- посылки на фронт в тылу.
- Возможно ли написать прозу
- О том, как она лежит на полу?
- Дети её на других планетах,
- заводят своих детей,
- а может, семьи у неё и нет,
- глаза становятся все пустей.
- Муж (или брат, или врач) приходит,
- с пола на койку тащит её.
- Не видно в «Балтике» или «Охоте»,
- чем светится имя Твоё.
- Клип. «Дедушка и Альцгеймер».
- Или «Бабушка». Точно, да.
- Я снимусь в нем, исчезнет время,
- Сегодня не кончится никогда.
- По комнате скачут дети,
- Пеку пирожки, их никто не съест.
- После осени будет лето
- Я оплачу за проезд.
- Я оставила на плите вариться
- кашу из топора.
- Низко-низко летают птицы,
- Значит дождю пора.
- Не увозите меня в Освенцим.
- У меня медаль Героя труда.
- Заплати за свет прихватило сердце
- Из телеэкрана течет вода.
- Кто этот человек в форме
- На полу лежать не даёт.
- Голос в плафоне ли в патефоне
- Какое из этих имён твоё?
(Публикуем это стихотворение в новой редакции, созданной С.Д. во время работы над этим интервью)
Стефания Данилова именует себя не сетевым и не профессиональным поэтом, а путешественником по литпроцессу. От 2021 года она, как и, наверное, все читатели «Года Литературы», ждет теплого времени, живых концертов и открытых границ, считая возвращение нашей прежней жизни главным подарком.
«Когда все очень плохо, человек готов поверить во что угодно, чтобы это скорее прошло.
моя программа, чтобы все это осталось в прошлом и возврату не подлежало. Остановит ли это пандемию? Нет, конечно. Но это проявленное желание, поддержанное 124 авторами и уже тысячами наших читателей», – весомо заявляет она. И автор этих строк готов подписаться под такой «петицией».
