«Шрам на бедре»: изживание комплекса Кориолана

Текст: Сергей Шулаков

Комастри Монтанари Д. Шрам на бедре. Пер. с итал. И. Константиновой. – СПб.: Аркадия, 2021 г. – 352 с.

Как-то само собой вышло, что образ римского патриция в нашей культуре редко вызывает симпатии: по-видимому, дело тут в конфессиональных мотивах и в позднейшей характеризации римлян как угнетателей. Итальянский автор исторических детективов Данила Комастри Монтанари вполне способен такое положение дел поколебать, потому что его Публий Аврелий Стаций, герой давней и обширной серии детективных романов, – персонаж, словно олицетворяющий норму в довольно хаотичном мире Древнего Рима. Да еще и имя у автора славянское.

В романе «Шрам на бедре» на дворе 798 год от основания Рима, т. е. 45-й год нашей эры. В тексте Монтанари нет ни слова об императоре и политике, текст словно вне истории, но мы-то знаем, что царствует император, известный как Клавдий, расположившийся между Калигулой и Нероном. При Клавдии – британский поход, активная политкорректность Мессалины, строительство акведуков и т.п., в целом – без потрясений. Автор ведет речь только о частной жизни римских граждан: у ритора (директора привилегированной столичной школы) Арриания две славные красотой на всю столицу дочери-близняшки на выданье. Их путают даже родные, отличить их можно лишь по детскому шраму на бедре у одной из сестер. Одну из них как раз и убивают прямо пред началом свадебной церемонии – когда девушка принимала омолаживающие грязевые ванны. «На фоне серого гранита четко виднелась безжизненная, облепленная вонючей грязью черная рука с белым пальцем, поднятым кверху, словно для того, чтобы на него надели обручальное кольцо в знак бракосочетания с нечистым подземным богом...»

По части римских реалий автор большой дока, порой кажется, что прямое просвещение – одна из главных его целей. Мало кто помнит, что, например, бетон и асфальт в первоначальном их виде – изобретение римлян. В книге подробно, разворотами, даны схемы Вечного города, жилища патриция – в этом автор идет по стопам другого знаменитого итальянца, Умберто Эко, тоже любившего снабдить свои тексты схемами строений.

Главный герой, симпатичный патриций Публий Аврелий Стаций – еще и сенатор, и магистрат, то есть должностное лицо, облеченное исполнительной властью. Ему едва за сорок, он может приволокнуться за нарядной поэтессой, но по искреннему побуждению наймет кормилицу чахлой девочке из бедной семьи. С одной стороны, в его обязанности не входит расследование убийств. Но уж если он возьмется за дело, никто не может препятствовать магистрату, а он может прибегнуть к помощи «стражи» – видимо, имеются в виду так называемые городские когорты, несшие караульную и полицейскую службу. Таким образом, персонаж перед нами в литературном смысле редкий: сыщик-аристократ, богач, облеченный официальной властью. Ну а то, что перед нами именно стилизованный детектив, ясно по второму главному герою, помощнику сыщика. Это бывший раб, а ныне вольноотпущенник Публия Аврелия, плутоватый, сребролюбивый грек, щедро угощающийся хозяйским полынным ликером – древний абсент, что ли? Но по законам детективной литературы он всецело принимает сторону бывшего хозяина, и, словно жена Цезаря, остается вне подозрений. Этот непреложный молчаливый уговор с читателем хорошо известен: сыщик и его помощник не могут оказаться преступниками.

Но вернемся к сюжету: одна риторова дочка погибла, а другая стала женой старого, безобразного и алчного «банкира» Корвиния. Сказано именно так, и хотя древние римские банкиры назывались по-разному (одно из наименований – аргентарии – указывает на золото как основной инструмент профессии), Данила Монтанари это обстоятельство почему-то обходит стороной. Побочная интрига, присутствующая здесь, как во всяком качественном детективе, есть желание Публия Аврелия вывести на чистую воду алчного «банкира», взыскующего незаконно высокие даже по римским временам проценты, через что некоторые добрые люди лишись крова и имущества, продали самое себя в рабство и теперь взывают о справедливости.

Родственники умершей невесты, как и подобает в таких случаях, наняли специалиста – Филомену. «Это самая пожилая плакальщица в похоронной конторе, славная женщина, в молодости долго работала в разных борделях, но с возрастом пришлось поменять ремесло...» Юмор здесь оборачивается к пользе детективного сюжета: Филомена также берется готовить тела к погребению, она-то и заметила странные пятна, которые обычно говорят о том, что смерть наступила раньше, чем думали...

Историки не раз подчеркивали, что мы не можем в полной мере понять мироощущение людей античности, их отношение к жизни и смерти, к родне, к утвари. Понятно лишь одно – у них оно было другим. Но Монтанари, по-видимому, акцентирует наше внимание на том, что в мотивах своих поступков человек мало меняется. Порой в его тексте слышится чуть ли не Бальзак: «О нет, тут ты ошибаешься! – возразила Помпония. – Каждая римская девушка прекрасно понимает, что вдовство сделает ее совершенно независимой, так что муж в годах – желанная партия, потому что сильно сокращает ожидание свободы!» Тучная матрона Помпония – добрая знакомая Публия Аврелия, в силу естественной тяги к справедливости ему способствующая.

Признаки сыщика словно перекочевали из детектива викторианских времен: такова, например, лупа, специально выточенная из горного хрусталя. К его услугам и «общественные носилки» – своего рода кэб. Узнаваемы эпизодические герои: римский торговец, в маркетинговых целях прикидывающийся египтянином, продающий амулеты всех религий и сект – фальшивки, которые мастерски изготовляет его зять... Амулеты востребованы: «В городе распространяются какие-­то жуткие практики. Наша молодежь позабыла обычаи предков и теперь обращается к целому сонму чужеземных богов и демонов...» Интрига в итоге петляет между интересами незамужних девиц, древними сектами, уловляющими жертв в многолюдном городе, финансовыми ловушками, стремлениями аристократических семейств и чаяниями простолюдинов, но римский сенатор Публий Аврелий Стаций отыщет истину.

Хороши и чисто итальянские мотивы, их древний, несокрушимый матриархат: «Все великие люди Рима, даже самые циничные, трепетали перед своими августейшими родительницами и опасались их осуждения. Кориолан отказался от намерения предать Рим только из-за возможного презрения своей матери Ветурнии...» Кориолан – легендарный отважный герой-патриот первых лет Римской республики, вместе с тем, не лишенный отрицательных сторон, надменности и спеси. Этих качеств напрочь лишен проницательный Публий Аврелий Стаций.

А еще Монтанари, опять же, роднит с Умберто Эко представленное в книге – наряду с остроумным рассказом «Жемчужина Публия Аврелия Стация» – эссе «Джалло антико»: набросок теоретического труда о создании современного детектива. Которое тоже любопытно было бы оценить на русском.