Текст: Леонид Радзиховский / РГ
Уж если пишешь любительские "заметки о литературе", то - хочешь не хочешь - мимо Пушкина не проедешь.
"Хочешь" - потому что и правда, ну, как без него. "Не хочешь" - потому что и правда, ну, что тут скажешь-то?
В 1859-м Ап. Григорьев, как известно, отчеканил "Пушкин - наше все". С тех пор это как могли повторили "наши все". Не было ни одного, кто бы не отметился. Даже перечислить - толстая книга получится. Так что "нового" не придумать. Но все же какие-то простые мысли сказать не грех.
А.С. активно работал 20 лет. В "конце жизни" (дико звучит про 37-летнего, сейчас-то это даже не "начало", а скорей "подготовка" к творчеству!) он, очевидно, безумно устал - еще бы, год такой жизни надо считать за два, а то за три. "Полное собрание сочинений", выпущенное в 1937 г., к 100-летию со дня смерти (занятное "совпадение дат" с Большим террором!) - 6 толстеньких томов, из которых собственно художественные произведения - около 3,5 тома. Очень густо для юноши (да-да, хронологически в 37 лет, да по современному счету это именно так!), но не идет в сравнение не только с Толстым, но и с Достоевским, даже с Чеховым, который, кстати, прожил немногим-то больше - 44 года...
Но он и правда очертил тот круг, ту арену, по которой после него добрых 175 лет кружит не только русская литература, но и вся русская мысль.
Певец империи и ее краха, либерал-консерватор-скептик, "первый европеец" России и первый носитель русского духа, создатель высокой любовной лирики и знаменитый (еще и преувеличенный восторженной молвой!) похабник, романтик - реалист - циник, "лишний человек", бежавший из этой жизни в 37 лет - и великий жизнелюбец, Солнце и Луна России...
Нет, конечно, не "Е. Онегин", а только А. Пушкин - "энциклопедия русской жизни", причем не справочник типа "БСЭ" или там "Брокгауза и Ефрона", а духовная энциклопедия, сыгравшая для страны, ее менталитета такую же "системообразующую роль", как "Энциклопедия" Дидро - для Франции XVIII века.
Россия - страна казенная. И Пушкин - поэт казенный. Его обожали все власти - царская, советская, современная. Ни в одной стране мира не назвали столько улиц именем любого писателя. В XIX веке в России в любом губернском городе были несколько обязательных улиц (как в СССР - ул. Ленина): Александровская, Николаевская (понятно, в честь кого), но еще больше и чаще - ул. Пушкина. Сами памятники ("Пампуш") стали символами России - не меньше, чем Медный всадник.
Да и как же было властям не любить автора таких строк:
- Его я просто полюбил:
- Он бодро, честно правит нами;
- Россию вдруг он оживил
- Войной, надеждою, трудами.
К какому императору-генсеку-президенту все это относится? Нет уж! Лучше ответьте: к какому это не относится?! Пушкин вывел Формулу госпропаганды - а уж какое там конкретное имя в нее поставить (и все ляжет идеально - как патрон в обойму!), дело десятое. Кстати, вечно верно и то, что Россию вечно надо "вдруг (!) оживлять" - такая уж планида наша...
А "Клеветникам России"?!
Вся российская "геополитика" (а какая у нас еще есть "политика"?!) полностью, на 100% ложится в этот "дискурс", "нарратив", "пазл" - сколько там иностранных словечек ни притягивай. Противостояние с Западом (кстати, именно с западными парламентами, "народными витиями" прежде всего!). Обида и презрение к неблагодарным клеветникам Запада, которых Россия спасла ("своею кровью искупила"). Обвинения Запада в том, что "и - ненавидите вы нас". И вечный повод (не причина!) этой ненависти - отношения с "окраинными народами", "старинный спор славян между собою". О, Господи - если б участники нон-стоп-ток-шоу были способны к рефлексии, то им впору бы не пытаться своими косноязычными криками пересказывать те же самые мысли, а просто по очереди читать - строчку за строчкой - это стихотворение. Хоть вкус у зрителей развили бы!
И при этом Пушкин не забыл напомнить, что именно правительство, жестко противостоящее Западу, - Первый Европеец России.
Это - одна голова двуглавого Пушкина. Все знают и другую.
В "Медном всаднике" А.С. раз и навсегда отпечатал, что такое противостояние в России государства и человека, всегда "маленького", на фоне этого истукана с его волей роковой... И размеры несчастной "русской фронды" обозначил - злобный шепот "ужо тебе" и ужас самого же вольнодумца в ответ на свой шепот... Но автор "Истории пугачевского бунта" ясно объяснил, во что время от времени "вдруг" превращается этот шепот бедняги - тот самый бунт бессмысленный и беспощадный против державного теченья.
Не в обиде на Пушкина и либералы с иноагентами.
И они - участники уже иных, оппозиционных ток-шоу - тоже могут сэкономить усилия, и чем без конца строить очередные "оригинальные политологические прогнозы" об очередном крахе очередной реинкарнации Империи, просто читать строчку за строчкой:
- Товарищ, верь: взойдет она,
- <...>
- Россия вспрянет ото сна,
- И на обломках самовластья
- Напишут наши имена!
Все то же самое: вечная формула, знай подставляй конкретные имена - ответ уже известен заранее.
Но хотя для русского интеллигента-интеллектуала политика-фрондерство-геополитика казенные восторги и печали составляют важнейшую часть "духовной жизни", но все-таки совсем не этим только жил А.С. и не только этим любезен он народу...
С удивительной, гречески-светлой простотой он написал (будто первый человек, вообще научившийся говорить словами!):
- Я помню чудное мгновенье:
- Передо мной явилась ты,
- Как мимолетное виденье,
- Как гений чистой красоты.
Пушкин не был бы Пушкиным, если б через два с половиной года в письме к приятелю, не рассказал, что на днях, с Божьей помощью <...> Керн - так тем-то он нам и дорог! Живой!
Да, он стал для России всем - и мимолетным виденьем, и гением чистой красоты, и чудным мгновеньем. Тютчев ему ответил эхом: "Тебя ж, как первую любовь, / России сердце не забудет!"
Иногда, правда, кажется, что сердце России задубело, забывать стало, т.е. слова-то помнит, а чувство остыло... Что ж - почти 200 лет прошло, все проходит... Если не "проходит", то хотя бы "слабеет".
И все-таки... Лев Толстой увидел на шее дочки Пушкина "аристократические завитки" - и это стало толчком для "Анны Карениной", этой "дописанной истории" Онегина и Татьяны, когда она все-таки изменила своему генералу, ее "позор" всеми был замечен, а "соблазнительная честь", которая была так важна для мужского и светского тщеславия Вронского, обернулась кошмаром... Не важно, насколько вся эта история соотносится с "первоисточником" - важно, что Пушкин высек искру в душе Толстого. И долго еще будет высекать искры - точнее, пока будет высекать, значит, до тех пор жива русская культура и русская душа.
Один из самых странных памятников Пушкину - "Взгляд в небо, или Памятник голове Поэта" (Санкт-Петербург) - в народе прозвали Бонифацием, потому что есть в нем что-то львиное, как в герое известного мультфильма.
"Трагедия моя кончена; я перечел ее вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай-да Пушкин, ай-да сукин сын!" Эту емкую формулу автопохвалы поэт создал 7 ноября 1825 года, закончив первую редакцию трагедии "Борис Годунов".
