От петербургского призрака до сицилийского императора. Выбор шеф-редактора

Текст: Михаил Визель

Рагим Джафаров. «Марк и Эзра 2.0»

• М.: Альпина Нон-фикшн, 2022 – 640 с.

Пухлый роман встречающего в августе 30-летие фантаста – уже пятая его опубликованная книга. Точнее, 4½. Потому что, как и намекает название, есть «вторая сборка» уже опубликованного в 2019 году произведения. Проще сказать, к роману «Марк и Эзра» приделали полноценную вторую часть. Устроены обе части примерно одинаково. Можно сказать, как телевизионное шоу или ситком (возможно, сказывается опыт автора как сценариста): каждая небольшая глава начнется с того, что в полную разных чудес антикварную лавку заходит один из нескольких постоянных посетителей-друзей-врагов и между ним и хозяином – чудаковатым стариком Марком – происходит стремительный философический диалог, настоящая дуэль остроумия, в которой принимает все возрастающее участие и его помощник, приютский подросток Эзра. И из этих диалогов покупатели не только понимают, чтó им на самом деле нужно, но и выстраивается сквозной сюжет, из которого становится ясно, что антикварная лавка полна чудес не в переносном, а в самом прямом смысле, и библейские имена героев тоже далеко не случайны.

Можно сказать – идеальное пляжное чтение – в лучшем смысле слова. И занимательно, и есть о чем поразмышлять, применяя щедро рассыпанные глубокомысленные парадоксы к себе и своим собственным обстоятельствам, и в любой момент можно прерваться, чтобы залезть в море или бассейн.

Александр Прост. «Свистулькин»

• СПб.: Лимбус-Пресс, 2021 – 432 с.

Истинно петербургский роман, наследующая поручику Киже и Акакию Акакиевичу: история несчастной «побочной жертвы» убийства Павла I, отставного увечного вояки Кузьмы Степановича Свистулькина, убитого, чтобы не выдать случайно подслушанного, накануне убийства самого императора, и прожившего, в отличие от него, длинную «постжизнь», то есть, в просторечье, являясь в виде призрака на протяжении двухсот с лишним лет разным особам вплоть до Распутина – и не с целью напугать, а исключительно для того, чтобы вразумить, предупредить, направить их в минуты жизни роковые. Последнее задокументированное явление Кузьмы Степановича имело место весною 1942 года, когда героический призрак тоже внес свой оккультный вклад в оборону Ленинграда.

По сути дела, роман, хоть и заявлен как «стилизация» и «мистификация», являет собой очередную историософскую рефлексию на извечную тему – а почему в России всё так? Но, надо отдать автору должное, упакованную вполне занимательно. Хоть сам автор в написанном как бы от чужого имени предисловии и обрушивается на беллетристику: «На теле спиритической физики и научного оккультизма паразитируют многочисленные шарлатаны и аферисты, выдающие свои конъюнктурные фантазии за научные достижения».

И то верно.

Денис Драгунский. «Фабрика прозы: записки наладчика»

• М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2022. — 506 с.

Место Дениса Драгунского уникально в русской, да и, пожалуй, очень редко в мировой литературе: его знают все, от мала до велика… но в первую очередь как героя «тех самых» «Денискиных рассказов». Да настолько прочно, что не только школьникам, открывающим сейчас для себя эти рассказы, но и вполне взрослым журналистам, обращающимся к Денису Викторовичу за комментариями, трудно представить, что «Дениске» уже за семьдесят.

Конечно, было бы «вульгарным социологизмом», как говорили некогда, сводить особенности прозы Дениса Драгунского к особенностям его биографии, но невозможно не заметить: его короткие тексты – это тексты умного, образованного, многоопытного человека… которому не нужно ничего доказывать себе и читателям. Не столько проза, как, согласно автометаописанию, «фабрика прозы» – собрание сюжетов, записок, наблюдений, дневниковых записей, из которых могла бы получиться классическая проза, но зачем. «"Когда б вы знали, из какого сора растут стихи" — да, да, конечно, знаем. Но у меня дело обстоит совсем наоборот. Когда б вы знали, из какой луговой свежести, <…> из какого волшебного сплетения человеческих мыслей, пристальных взглядов, рук и ног, шепотов и криков, клятв и признаний — в конце концов получаются две-три странички рассказа», — предуведомляет, кажется, не без обиды, читателя сам автор.

Что ж, поверим ему на слово. Впрочем, сквозной сюжет – так сказать, линия конвейера на этой фабрике все-таки имеется: начинается книга с дневниковой записи 25 января 2007 года: «Моя мама, Драгунская Алла Васильевна, скончалась сегодня утром в больнице села Вороново…» Заканчивается – записью от 4 июля 2021-го: «Утром я проснулся — снилось мне что-то хорошее, легкое — проснулся, вспомнил, что Ксюша умерла, и вдруг дернулся: «А я маме так и не позвонил… Господи, как же ей это сказать?» И через секунду вспомнил, что мамы нет на свете уже давно, она умерла в 2007-м».

Лорри Мур. «Птицы Америки»

• Пер. с англ. Татьяны Боровиковой
• СПб.: Подписные издания, 2022 – 352 с.

А это – нечто прямо противоположное: дюжина рассказов профессиональной американской writer. Что, как известно, не столько «писатель» в русском смысле слова, сколько сочинитель текстов. За деньги, естественно. И поэтому в первую очередь, конечно, сценариев. А также – рассказов и колонок для интеллектуальных глянцевых журналов (тех самых, которые нашим жрецам карго-культа всё никак не удавалось слепить из брёвен и палок – а теперь уж никогда и не удастся). Лорри Мур, многолетний автор-колумнист «Нью-Йоркера», обладатель диплома и сама преподаватель creative writing – олицетворение этого вылизанного до полной отстранённости форматного журнального фикшна. Герои двенадцати рассказов все переживают не лучшую полосу своей жизни. Да проще сказать – они запутались, они отчаялись. И автор умудряется рассказывать об этом с сочувствием, но не теряя дистанции – и не забывая о том, что занимательность – вежливость писателя. И это совсем не упрёк. А признание высочайшего профессионализма.

Эрнст Канторович. «Император Фридрих II»

• Пер. с нем. Л. Ланника и И. Стербловой
• СПб.: Владимир Даль, 2022 – 779 с.

Эта книга есть памятник истории дважды. Во-первых, потому, что ее герой – император Священной римской империи Фридрих II Гогенштауфен (1194–1250). Этот славный император несколько заслонен в обыденном сознании своим великим дедом, Фридрихом I Барбароссой, но сам по себе чрезвычайно заслуживает внимания. Не в последнюю очередь тем, что был, конечно, немецким императором, но при этом по месту рождения, родному языку, темпераменту – настоящим итальянцем. Более того – сицилийцем. Его двор в Палермо стал средоточием не только власти, но и образованности, хороших манер, изящных искусств. (А чего вы хотите, если в Сицилии в то время трудно было возделывать поле и не наткнуться в земле на мраморную статую.) Достаточно сказать, что именно там придворные и сам император стали обмениваться нежными короткими песенками – sonetti. Которые именно оттуда перекочевали на север, во Флоренцию. Где, подхваченные отпрысками местных разбогатевших купцов и чиновников, породили dolce stil nuovo, «сладостный новый стиль».

Ну и, во-вторых, показательна судьба самой книги и ее автора. Фундаментальный труд выдающегося немецкого медиевиста польско-еврейского происхождения Эрнста Канторовича (1895–1963) появился в 1927 году. Показывая, каких невероятных высот достигла к тому времени немецкая фундаментальная наука – чей дальнейший подъем был остановлен и грубо прерван «расовыми законами» и тотальной войной. Через несколько лет Канторович отказался присягать на верность фашизму и оказался в 1934 году уволен из Франкфуртского университета, в котором с 1930 года заведовал кафедрой, а в 1938 году выдавлен за границу – как оказалось, к счастью. В 1939 году он перебрался в Америку. И в 1949 году, будучи профессором в Беркли, снова отказался «присягать на верность», на сей раз антикоммунистическую – и снова был уволен. Но мирно умер, работая в другом элитном университете, Институте перспективных исследований в Принстоне.

Обо всем этом стоит упоминать, потому что сам автор в поздние годы жизни противился публикации своего классического молодого труда – прошедшие десятилетия показали ему лично, что он нуждается в существенной доработке и переосмыслении, за которое он все страшился браться. Но теперь он вышел на русском языке – как памятник своей эпохи и, конечно, как исчерпывающий компендиум сведений об императоре, современнике князя Игоря Святославича, которому – Фридриху, а не Игорю – мы обязаны появлением сонета. И, разумеется, об одной из первых успешных попыток объединения Европы.