Подготовила Людмила Прохорова
16 января исполняется 90 лет со дня рождения одного из «символов американской литературы конца XX века», писательницы, литературного, художественного, театрального и кинокритика Сьюзен Зонтаг. Зонтаг — фамилия, которая на слуху даже у тех, кто сам не читал никаких текстов, подписанных ей. Зонтаг — известная феминистка, режиссер театра, лауреат национальных и многих международных премий.
ГодЛитературы.РФ составил своеобразную «азбуку Зонтаг» из цитат, взятых из разных ее книг и произведений в переводах на русский язык.
А (американские романисты): Американские романисты в большинстве своем либо репортеры, либо господа социологи и психологи. То, что они сочиняют, есть литературный аналог программной музыки. «Против интерпретации»
Б (боль): Боль — как волна, надо твердо стоять на ногах, и она схлынет. «Любовница вулкана»
В (влюблённость): Влюбленность — тонкое, острое, незабываемое ощущение единственности другого. Нет никого, кто танцует, как она, грустит, как она, красноречива, как она, глупа и вульгарна, как она… «Заново рождённая. Дневники и записные книжки, 1947-1963»
Г (город): Город основан на принципе, что времена года (природа) не имеют значения, не должны иметь значения. Отсюда автоматическое кондиционирование воздуха, центральное отопление, такси и т.д. У города нет времён года, но в городе контраст между днём и ночью резче, чем в деревне. Город преодолевает ночь (благодаря искусственному освещению + искусственной общительности людей в барах, ресторанах, на вечеринках), он использует ночь, — тогда как в деревне ночь остаётся не использованной, это время со знаком минус. «Заново рождённая. Дневники и записные книжки, 1947-1963»
Д (дневник): Чувствую ли я свою вину в том, что прочитала строки, не предназначенные для моих глаз? Нет. Одна из основных функций дневника в том и состоит, чтобы его тайно читали другие — те люди (подобно родителям + любовникам), о которых мы со всей жестокой честностью говорим только в дневниках. «Заново рождённая. Дневники и записные книжки, 1947-1963»
Е/Ё (Европа): Часть сложившейся еще несколько веков назад концепции Европы как привилегированного культурного единства состоит в том, что ее колонизируют летальные болезни, внедряющиеся из других стран. Предполагается, что сама Европа свободна от болезней. (Европейцы с поразительным безразличием относятся к тому, что они — как захватчики, колонизаторы — принесли в экзотичный, «примитивный» мир свои собственные летальные болезни, опустошившие целые регионы: вспомним о массовых смертях от оспы, гриппа и холеры аборигенов Америки и Австралии.) «Болезнь как метафора»
Ж (живопись): Живопись не столько обратилась к абстракции, сколько освоилась со взглядом камеры, сделавшись телескопической, микроскопической и фотоскопической по своей структуре. «О фотографии»
З (забвение): Без забвения нет блаженства, нет радости, нет надежды, нет гордости, нет настоящего. Без забвения не может быть ни отчаяния, ни унижения, ни тревоги, ни вожделения, ни будущего. «Заново рождённая. Дневники и записные книжки, 1947-1963»
И (ирония): Ирония — более или менее вежливый способ отстоять свое превосходство, скрыв при этом возмущение. Или обиду. «Любовница вулкана»
К (коллекционирование): Коллекционирование объединяет. И оно же изолирует. Объединяет тех, кто любит одно и то же. (При этом никто не любит так, как я.) Изолирует от тех, кто не разделяет страсти. (Увы, почти ото всех.) И тогда я стараюсь не говорить о том, что интересует меня больше всего на свете. Я говорю о том, что интересует вас. «Любовница вулкана»
Л (любить): Любить кого-то — значит прощать те недостатки, которые никогда не простишь самому себе. «Любовница вулкана»
М (маска): Ни одна маска не есть маска в полной мере. Иные люди, в этом нет сомнения, носят маску, чтобы скрыть живое, невыносимо мучительное чувство. И все же большинство людей носят маску только для того, чтобы стереть скрытое под ней, стать с собственной маской одним лицом. Интереснее маски, служащей прикрытием, гримом, — маска как проекция, устремление. Маскируя свое поведение, я не защищаю свою личность — я ее преодолеваю. «Заново рождённая. Дневники и записные книжки, 1947-1963»
Н (неприятие): Неприятие «стиля» — это всегда неприятие определенного стиля. «Против интерпретации»
О (обещание злодея): Обещание злодея — это обещание, которое он непременно нарушит. «Любовница вулкана»
П (писатель): Писатель должен объединять в себе четверых людей: 1) Псих, одержимый , 2) Идиот , 3) Стилист , 4) Критик. Первый поставляет материал; второй выпускает его наружу; третий есть вкус; четвертый — разум. В великом писателе сосуществуют все четыре личины — но хорошим писателем можно стать и тогда, если в вас присутствуют только первая и вторая; они — самые важные. «Заново рождённая. Дневники и записные книжки, 1947-1963»
Р (реальность): Реальностью нельзя владеть, владеть можно изображениями (и находиться в их власти) – поскольку, согласно Прусту, самому дерзновенному из затворников, нельзя владеть настоящим, но можно владеть прошлым. «О фотографии»
С (Сатурн): Отличительная черта Сатурна ― самоотчетность, непрерывные отношения с собой, всегда не готовым и никогда не окончательным. Личность ― это текст, он требует дешифровки (поэтому Сатурн ― знак интеллектуалов). Личность ― это замысел, он жаждет воплощения. (А потому Сатурн ― знак художников и мучеников, всех, кого "манит чистая красота неудачи", как напишет Беньямин о Кафке). Процесс воплощения личности, исполнения трудов всегда слишком медлен. Сатурн непрерывно отстает от себя. «Под знаком Сатурна»
Т (туризм): Туризм, в сущности, это пассивная активность. Вы вводите себя в некую обстановку — ожидая почувствовать волнение, интерес или развлечься. Вы ничего не привносите в ситуацию, окружающая вас обстановка заряжена сама по себе. «Сознание, прикованное к плоти. Дневники и записные книжки. 1964-1980»
У (украшение): У нас новое понятие об украшении – красота ничему не присуща, ее надо найти, взглянув по-другому. «О фотографии»
Ф (фотография): В последнее время фотография стала почти таким же популярным развлечением, как секс или танцы, — а это значит, что, как всякой массовой формой искусства, большинство людей занимаются ею не в художественных целях. Она главным образом — социальный ритуал, защита от тревоги и инструмент самоутверждения. «О фотографии»
Х (хлам): Наш хлам сделался искусством. Наш хлам сделался историей. «О фотографии».
Ц (цензура): В отсутствие цензуры писатель незначителен. «Сознание, прикованное к плоти. Дневники и записные книжки. 1964-1980»
Ч (чтение): Чтение есть вылазка в другой, чуждый читателю мир, откуда он возвращается обновленным, готовым достойно сносить несправедливость и несовершенство своего мира. Чтение есть удовольствие, бальзам — но не руководство к действию. «Любовница вулкана»
Ш/Щ (школа): До изобретения «школы» во всех традиционных обществах существовали коллективные формы тренировки сознания: ритуал, паломничество, нищенство, молчание, литургия. «Сознание, прикованное к плоти. Дневники и записные книжки. 1964-1980»
Э (эклектика): В литературе можно быть эклектиком до определённого предела, но любить всё нельзя. В фотографии эклектизм не имеет пределов. «О фотографии»
Ю (южане): В каждой культуре есть свои южане — люди, которые стремятся поменьше работать и побольше танцевать, пить, петь, драться, убивать неверных супругов; люди, у которых чрезмерно оживленная жестикуляция, блестящие глаза, яркие одежды, причудливо украшенные средства передвижения, удивительное чувство ритма и обаяние, обаяние, обаяние. Они не амбициозны, нет, они ленивы, невежественны, суеверны, открыты, ничего не делают вовремя, заметно беднее (что же тут удивительного, говорят северяне); люди, которые, вопреки нищете и убогости, живут столь завидной жизнью — завидной для замученных работой, сдержанных, но не обремененных столь коррумпированным правительством северян. Мы выше их, говорят северяне, определенно выше. Мы не увиливаем от работы, как они, не лжем по любому поводу, много трудимся, пунктуальны, нашим бухгалтерским отчетам можно верить. Но им веселее живется. Свой юг есть во всех странах, в том числе южных: за экватором он лежит к северу. «Любовница вулкана»
Я (я): Мне известно, что в обществе других людей я - это не я, даже с Филиппом - отсюда мое постоянное раздражение им, самой собой. Но становлюсь ли я собой в одиночестве? Это тоже маловероятно. «Заново рождённая. Дневники и записные книжки, 1947-1963»
