Текст: Андрей Костров (Литературный институт)
На семинаре собрались студенты 3 и 4 курса, однако в числе участников были также аспиранты, выпускники института. Особыми гостями семинара были: Евгений Сидоров, литературный критик и эссеист, профессор и ректор Литературного института (1987–1992) и Евгений Попов, писатель, драматург, редактор и геолог. Оба являются руководителями мастерских в Литинституте. Также на семинаре присутствовала завотделом изучения и издания творчества А.М. Горького в Институте мировой литературы Анастасия Плотникова. Организатор семинара – преподаватель русской литературы XX в., проректор Литинститута по научной и творческой работе Сергей Дмитренко.
Дискуссия была активной – и не без причины. Ведь как можно в одну тему объединить монументального советского писателя Максима Горького, который для становления Литинститута сыграл важную роль, и Василия Аксёнова – писателя-эмигранта?
Семинар начался с выступления Евгения Сидорова. Он знал Василия Аксёнова лично и был автором «Послесловия» к его книге «Затоваренная бочкотара». Профессор с глубоким интересом поведал слушателям семинара о том, как впервые в его руки попала рукопись. На дворе стоял 1968 год, завершалась эпоха «оттепели» и вот-вот советские войска войдут в Чехословакию: «Мы вслух вчетвером читали «Затоваренную бочкотару». [Мы] хохотали».
Вместо соцреалистического нарратива внезапно возникает странная и сюрреалистическая повесть, в которой люди направляются неизвестно куда, им снятся сны о далёком острове, где их ждёт Хороший Человек. Но несмотря на все удивительные методы повествования, повесть вышла в мартовском выпуске «Юности» 1968 г. Можно сказать, что удачно выстроенная мысль в «Послесловии», истолкованная Евгением Сидоровым, и позволила выйти в свет удивительному тексту, быть изданным вопреки всему.
Но так получилось, что повесть Василия Аксёнова попала в номер в тот момент, когда вся страна была в предвкушении 100-летнего юбилея Максима Горького.
Анастасия Плотникова рассказала о том периоде, когда Горький пытался найти что-то новое для себя, выйти из привычной манеры повествования. «Рассказ о романе», который Горький издал под псевдонимом Василий Сизов, демонстрирует удивительные и ранее не появляющиеся в творчестве черты модернизма. Здесь персонаж осознаёт себя как цельную единицу, пробивает, по сути, четвёртую стену, в повествование врывается автор и обращается к читателю. Стоит отметить, что рассказ, вышедший в мартовском номере «Беседы», не пришёлся по нраву большинству читателей. А те, кто знал, что автором был именно Горький, разделились на два лагеря: одни считали, что Максим Горький находит для себя новый стиль, а другие утверждали, что он отошёл от своей важной литературной концепции. По сути, в этом рассказе достопочтимый Горький, как и Аксёнов, пытался найти выход, нечто новое в литературе вне политического влияния, так как сам на момент написания рассказа был разочарован в революции.
Евгений Попов, воочию студентом заставший публикацию «Затоваренной бочкотары», заметил, что произведение на момент выхода было настолько выбивающимся из колеи советской литературы, что внезапно разошлось среди читающих на крылатые выражения и обрела поистине народный характер:
«Книга сделана так, что здесь представлены все классы социалистического общества».
Обусловлено это всё тем же восстанием в Чехословакии 1968 года, когда вера в «социализм с человеческим лицом» начинала постепенно трескаться, а «Бочкотара», опубликованная еще до названных событий, стала своеобразным маяком, символом того, что всё будет хорошо. После триумфа повести Аксёнов писал в стол, а далее нецензурный и неизданный в советской печати альманах «Метрополь» вовсе дал толчок к лишению сначала членства в Союзе писателей, а спустя пару лет, после поездки в Америку в 1980 году – советского гражданства.
Также выступили аспирант Николай Синехог с собственным видением «нового сладостного стиля» в русской литературе наших дней и студент второго курса Андрей Мусин – с уникальным видением «бочки» как некоего чрева.
