Советский трикстер и восточный Робин Гуд. Леонид Соловьев

Текст: Роксана Найденова

Мультикультурализм, глобализация, смешение разнообразных культур и сюжетов – популярная тенденция современной литературы и искусства в целом. Но так ли недавно подобные явления наблюдаются или же все новое – по-прежнему хорошее старое?

Одним из преуспевших на поприще синтезирования культур по заслугам считается советский и русский писатель Леонид Соловьев, посвятивший себя знакомству русского читателя с эстетикой Востока.

Леонид Васильевич Соловьев (1906–1962) – писатель, журналист, сценарист и собиратель фольклора. Наибольшую популярность у читателей завоевала его «Повесть о Ходже Насреддине», впервые полностью опубликованная в 1956 г.

Будущий писатель родился в Османской империи на территории современного Ливана. Его родители были участниками Императорского православного палестинского общества, которое исполняло дипломатическую и культурную миссию, налаживая новые связи с народами Востока. В раннем возрасте вернувшись домой в Россию, автор на всю жизнь сохранит любовь к оставленной стране, которая навсегда запечатлеется в его памяти как сказка наяву.

Уже после революции Леонид с родителями вновь отправится на Восток – в город Коканд (территория современного Узбекистана). В юности писатель много путешествует по Центральной Азии, работая корреспондентом и собирая местный фольклор. Его литературная карьера начнется с газеты «Правда Востока», а вскоре, в 1927 г., он получит премию журнала «Мир приключений».

Первые же литературные пробы указывают на своеобразную манеру сочетать повседневную реальность и миф, лаконичный, телеграфный стиль и сложную образность средневековой арабской и персидской словесности. Это необычное смешение противоположностей и принесло Соловьеву успех и внимание публики. Лучшим примером его мастерства стала «Повесть о Ходже Насреддине», над которой автор работал в течение всей жизни и которая стала отражением его взглядов на мир, любовь, справедливость.

Несмотря на общего персонажа и сквозной сюжет, повесть крайне неоднородна: по ней можно проследить процесс становления самого автора, когда то, что казалось незыблемым на первых страницах книги, опровергается в последующих главах. Повесть состоит из двух частей: «Возмутитель спокойствия» (1940) и «Очарованный принц» (1954). В центре повествования – известный во многих странах Востока от Китая до Турции путешествующий мудрец Ходжа Насреддин.

Ходжа Насреддин. Миниатюра XVII века. Фото: ru.wikipedia.org

Существовал ли такой человек на самом деле – неизвестно, однако народная память хранит о нем тысячи забавных и поучительных историй. Приблизительно Насреддин жил в XIII в., и ничего точнее о нем сказать невозможно. Хотя Соловьев указывает и на его возможный дом мудреца – город Ходжент (территория современного Таджикистана): «…ходжентская слобода Раззок имеет в народе второе название: слобода Ходжи Насреддина, потому что именно здесь, по преданию, стоял в минувшие времена его дом… есть озеро Ходжи Насреддина; на берегу его расположено маленькое селение Чорак; в этом селении есть чайхана Ходжи Насреддина… Там же есть пещера со странным названием: «Обиталище благочестивого вора», есть арык Ходжи Насреддина, мостик Ходжи Насреддина, – словом, все дышит здесь его памятью, как будто он уехал отсюда на своем ишаке только вчера».

Леонид Соловьев, работая над фольклорным образом, создал по-настоящему новаторский, даже постмодернистский текст, в котором гармонично сочетаются старые восточные латифы (остроты, шутки), анекдоты, поучительные рассказы и современное видение автора – человека другого века и другой культуры.

Наибольшие изменения претерпел сам Ходжа Насреддин, превратившись из маленького худощавого старика, чьим главным оружием было слово, в молодого героя, равно готового как говорить, так и действовать. В образе нового Насреддина воплотился сам автор, который писал персонажа во многом с себя. Ходжа Насреддин Соловьева – это восточный Робин Гуд, который отбирает у богатых и отдает бедным. Им движет вера в людей и лучший мир: «Самой заветной мечтой его была мечта о мире, в котором все люди будут жить как братья, не зная ни алчности, ни зависти, ни коварства, ни злобы, помогая друг другу в беде и разделяя радость каждого как общую радость… Он твердо верил, что хороших людей на свете гораздо больше, чем плохих…»

Именно это детское деление на «плохих» и «хороших» приводит самого Насреддина к духовному кризису во второй части, где он уже более напоминает Дон Кихота, борющегося с ветряными мельницами. Как и Дон Кихот, Насреддин во второй части бывает бит и обманут. И все из-за того, что он создал в своем воображении такой идеальный мир, в котором ему самому не будет места. Ведь сам Насреддин не относится ни к «плохим», ни к «хорошим», являясь связующим звеном между первым и вторым и выражающим собой волю случая.

Судьба – вот настоящая стихия мудреца-странника:

«Он хорошо понимал, что судьба и случай никогда не приходят на помощь к тому, кто заменяет дело жалобами и призывами. Дорогу осилит идущий; пусть в пути ослабнут и подогнутся его ноги — он должен ползти на руках и коленях, и тогда обязательно ночью вдали увидит он яркое пламя костров… Сидящий же на дороге и предающийся отчаянию… умрет от жажды в пустыне… Сколько людей умерли преждевременно, и только потому, что недостаточно сильно хотели жить!»

Одним словом, Ходжа Насреддин – трикстер (двойственный персонаж), который действует под покровом ночи. Ради спасения несчастных он поступает как вор. Ради правды на земле он готов красиво врать. Ходжа Насреддин – это клубок противоречий, и автор наделил его пониманием собственной роли: «Я – Ходжа Насреддин, возмутитель спокойствия и сеятель раздоров, тот самый, о котором ежедневно кричат глашатаи на всех площадях и базарах, обещая большую награду за его голову. Вчера обещали три тысячи туманов, и я подумал даже – не продать ли мне самому свою собственную голову за такую хорошую цену… Если бы я мог, то подарил бы тебе изумруд, но у меня нет изумруда, – возьми вот этот простой белый камешек на память!» – вот что говорит о себе сам главный герой.

И вот эта замена изумруда на белый камешек – участь тех, кто уж слишком сильно доверится Насреддину. Так в первой части Насреддин спасает красавицу Гюльджан и ее отца от долгов. Позже он же «спасает» Гюльджан от богатого ростовщика Джафара, которого Насреддин утопит (тут заключена игра слов: Джафар переводится как «маленький источник», что намекает на странную гибель персонажа – утонуть посреди песков). А затем еще раз «спасает» от баснословно богатого эмира Бухары, который также с первого взгляда пленился девушкой. Так Гюльджан избежала и большого дома ростовщика, и роскошного дворца эмира, чтобы выйти замуж за Насреддина и поселиться в бедном жилище с проломленным забором, превратившись в «крикливую женщину с красным лицом». А Насреддина автор изображает как человека, который не способен к оседлой жизни и по природе является одиночкой.

Так Ходжа Насреддин устремляется от семьи к новым приключениям. Его влечет дорога и крупные города. В этом выражается его природа хитреца арабских фаблио (новелл), который чувствует себя спокойно, только смешавшись с толпой. Он меняет имена и маски, легко знакомится с людьми и проникает в их сердце и так же легко исчезает без следа. В этой неуловимости и заключается бессмертие персонажа:

• Я – Ходжа Насреддин, сам себе господин,
• И скажу – не совру – никогда не умру!
• Нищий, босый и голый, я – бродяга веселый,
• Буду жить, буду петь и на солнце глядеть…

Так поет о себе герой, так поет о себе и автор, который, несмотря на тяжелые испытания в годы революции, Великой Отечественной войны и последующего обвинения и ареста, всегда оставался оптимистом и хранил неиссякаемую любовь к жизни и людям.