Текст: Ольга Лапенкова
Как правило, спорящие делились на две группы. Представители первой утверждали, что человек порочен он природы: так уж, мол, повелось с тех времён, когда Адама и Еву изгнали из рая. Все мы появляемся на свет с червоточинкой — и обречены целую жизнь бороться с самими собой, дабы чего не натворить. А спорщики из второй группы говорили: ничего подобного! Мы рождаемся чистыми существами, способными только любить и радоваться. Все пороки в нас закладывает общество. Если бы ребёнок, подрастая, видел вокруг только достойных людей, то он даже не подумал сделать что-то плохое.
Как и в большинстве случаев, истина находится где-то посередине. Однако вот что любопытно: отголоски этого спора можно найти практически у любого писателя, жившего в ту пору. И не в последнюю очередь — у Островского, который, очевидно, «топил» за вторую версию (что если человек стал негодяем, то это потому, что «среда заела»). Потому что в городе Калинове, где происходит действие пьесы «Гроза» (1859), все зачатки разумного-доброго-вечного обречены на гибель.
Дикая иерархия
«Старейшины» калиновского общества систематически идут по головам, мучая и подданных, и родных. Вряд ли нужно напоминать, как ведёт себя с дочерью, сыном и невесткой властная Кабаниха. Правда, если «копнуть» в её прошлое, то окажется, что всё это — не от хорошей жизни. Много лет назад купчиха Кабанова осталась одна после смерти мужа, да ещё и с двумя детьми на руках. Это довольно печальный расклад и в наше время, а в XIX веке не то что завоевать авторитет — просто выжить в такой ситуации было почти невозможно. И хотя прямо в тексте пьесы это не прописано, можно сделать вывод, что Кабанихе пришлось всеми правдами и неправдами «выгрызать» себе право заниматься купеческим ремеслом, то есть торговлей, где вечно норовят обмануть и недоплатить. Вот и ожесточилась, выгорела. И привыкла держать у себя в семье ту же армейскую дисциплину, что и на работе. (Будь Кабаниха не купчихой, а дворянкой, которую кормят крепостные крестьяне, — было бы значительно легче, но увы.)
Такие же суровые методы, скорее всего, применял и Савел Прокофьевич Дикой. И вот он — на вершине мира, хлопает по плечу самого городничего, а домашние прячутся по углам, чтобы не оглохнуть от крика.
Кудряш. Кто ж ему угодит, коли у него вся жизнь основана на ругательстве? А уж пуще всего из-за денег; ни одного расчета без брани не обходится. <...> А беда, как его поутру кто-нибудь рассердит! Целый день ко всем придирается.
Борис. Тётка каждое утро всех со слезами умоляет: «Батюшки, не рассердите! Голубчики, не рассердите!» <...> А вот беда-то, когда его обидит такой человек, которого не обругать не смеет; тут уж домашние держись!
Кудряш. Батюшки! Что смеху-то было! Как-то его на Волге на перевозе гусар обругал. Вот чудеса-то творил!
Борис. А каково домашним-то было! После этого две недели все прятались по чердакам да по чуланам.
Конечно, Дикой и Кабаниха — это зло. Но их зло — простое, понятное и поэтому довольно предсказуемое: приспособиться к нему несложно, была бы стрессоустойчивость. Остальные обитатели Калинова намного опаснее, потому что на первый взгляд они кажутся лапочками. Но стоит устроиться поудобнее в их родимом омуте — затянет, да так, что уже не выберешься.
Так, рубаха-парень, смельчак и балагур Кудряш хвастается, какой он молодец, что не даёт Дикому над ним издеваться: «Не спускаю и я: он слово, а я десять; плюнет, да и пойдёт». У него, казалось бы, всё в жизни разложено по полочкам: и образование какое-никакое есть, и работа, и серьёзные отношения (с Варварой). Вот только он не делает ей предложение руки и сердца, что в XIX веке было обязательно. Но почему? Потому что боится взять на себя ответственность за семью. А ещё — потому что хочет ухлёстывать и за другими девушками. А ходить налево намного удобнее, когда твоя ненаглядная живёт со строгой мамой — и понятия не имеет, чем ты занимаешься по вечерам.
Кудряш. Ну вот, коль ты умён, так ты его [Дикого. — Прим О. Л.] прежде учтивости-то выучи <...>. Жаль, что дочери-то у него подростки, больших-то ни одной нет.
Шапкин. А то что бы?
Кудряш. Я б его уважил. Больно лих я на девок-то!
Впрочем, вопросы есть и к самой Варваре. И не только потому, что она позволяет возлюбленному слишком многое (хотя последствия могут быть, опять же по меркам XIX века, катастрофическими). А потому, что сначала «подставляет», а потом и вовсе бросает ближайшую подругу — Катерину, когда та больше всего нуждается в помощи. И самое страшное, что Катерина до последнего не понимает, насколько жестоко с ней обошлись.
На фоне всех этих персонажей, а также совсем уж второстепенных, но не менее колоритных лиц вроде наивной Глаши, суеверной Феклуши и полусумасшедшей барыни кажется, что в пьесе есть хотя бы один положительный персонаж — Кулигин.
Талантливый мастер-самоучка. Непризнанный гений. Вечный оппозиционер, которого никто не слышит. А главное — хранитель тех нравственных ценностей, которые в Калинове кажутся безнадёжно устаревшими. Кто, если не он? Не может же быть, что этот прекрасный во всех отношениях человек — ещё один представитель «тёмного царства», ещё один мрачный дух?
К сожалению, может.
Герой и прототип
Чтобы понять, что не так с Кулигиным из «Грозы», немаловажно узнать, что у этого героя есть прототип — изобретатель Иван Петрович Кулибин, которого называли «русским Архимедом».
Родившийся в 1735 году, Кулибин с детства проявлял интерес к разнообразным механизмам — и напрочь отказывался становиться торговцем, как его отец. Одним из самых ярких и страшных впечатлений для юного Кулибина стала переправка огромного парохода вверх по течению Волги. В XVIII веке не существовало механизмов, которые позволяли бы тяжёлым судам идти против течения. Поэтому, когда корабль прибывал в порт, обратно его волочили люди, которых буквально «запрягали» в лямки. Помните картину И. Е. Репина «Бурлаки на Волге»? Вот так всё и происходило. В таком жутком деле, само собой, не обходилось без травм, а некоторые бурлаки и вовсе погибали.
Повзрослев, Кулибин решил, что с этим нужно что-то делать. И — долго ли, коротко ли — изобрёл так называемый водоход. То есть судно с водоотталкивающим мотором: корабль, который может идти и по течению, и против него. Также И. П. Кулибин изобрёл:
- одноарочный мост через реку, под которым могли проходить суда;
- самокатную повозку с коробкой скоростей и тормозами — нечто вроде «прадедушки» нынешнего автомобиля;
- лифт, на котором каталась сама Екатерина II;
- «механическую ногу», то есть протез.
Так вот, Кулигин из «Грозы» не изобретает ничего, что шло бы хоть в какое-то сравнение с достижениями, упомянутыми выше. Мы не можем его за это осуждать: не всем дано быть первопроходцами. Однако то, что Островский дал герою узнаваемую фамилию, звучит как насмешка. И это подозрение подтверждается, если вспомнить, чем занимается Кулигин из Калинова.
Преступное бездействие и странные идеи
В списке действующих лиц Кулигин обозначен как «мещанин, часовщик-самоучка, отыскивающий перпетуум-мобиле». И если «мещанин» — это просто указание на его невысокий социальный статус, то с двумя другими определениями всё интереснее.
Будучи часовщиком, Кулигин не только выполняет частные заказы. Ещё он радеет за то, чтобы часы были установлены на бульваре. И пытается уговорить Дикого профинансировать это мероприятие.
Дикой. ...Отстань ты от меня! Отстань! (С сердцем.) Глупый человек!
Кулигин. Савел Прокофьич, ведь от этого, ваше степенство, для всех вообще обывателей польза.
Дикой. Поди ты прочь! Какая польза! Кому нужна эта польза?
Кулигин. Да хоть бы для вас, ваше степенство, Савел Прокофьич. Вот бы, сударь, на бульваре, на чистом месте, и поставить. А какой расход? Расход пустой: столбик каменный (показывает жестами размер каждой вещи), дощечку медную, такую круглую, да шпильку, вот шпильку прямую (показывает жестом), простую самую. Уж я всё это прилажу и цифры вырежу уже всё сам. Теперь вы, ваше степенство, когда изволите гулять или прочие которые гуляющие, сейчас подойдёте и видите, который час...
На первый взгляд, предприятие и правда логичное. Но зачем, зачем Кулигин пытается убедить Дикого? Ясно же, что жадный купец никогда в жизни не выделит ему деньги на «столбик», «дощечку» и «шпильку». Кулигин пытается достучаться до человека, который никогда его не поймёт. А если так, то почему бы мастеру самому не купить всё необходимое и не поставить уже эти несчастные часы? Дела красноречивее, чем слова. Дикой слушать не желает объяснений, но, может, увидит часы — и согласится, что был неправ? Но Кулигин, вместо того чтобы действовать, сотрясает воздух, ожидая первого шага от других.
То же самое происходит, когда речь заходит о громоотводах. Стальные шесты — вещь не такая уж дорогая, накопить на них несложно. Но Кулигин почему-то уверен, что, прежде чем становиться волонтёром, он обязан сказочно разбогатеть. И, когда Дикой в который раз отказывается его спонсировать, говорит: «Нечего делать, надо покориться! А вот когда будет у меня миллион, тогда я поговорю». (Тогдашний миллион рублей — это, по современным меркам, почти миллиард. На эти деньги можно было обеспечить громоотводами всю Российскую империю.)
А вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, Кулигин ставит опыты, которые заранее обречены на провал: он пытается открыть «перпетуум-мобиле» — вечный двигатель. То есть человек, годами и десятилетиями занимавшийся наукой, так и не уяснил, что такое закон сохранения энергии. (Для сравнения: даже Борису, который учился коммерции, а не точным наукам, этот закон прекрасно известен.)
Кулигин. ...Только б мне, сударь, перпету-мобиль найти! <...> Ведь англичане миллион дают; я бы все деньги для общества и употребил, для поддержки. Работу надо дать мещанству-то. А то руки есть, а работать нечего.
Борис. А вы надеетесь найти перпетуум-мобиле?
Кулигин. Непременно, сударь! Вот только бы теперь на модели деньжонками раздобыться. <...>
Борис (один). Жаль его разочаровывать-то! Какой хороший человек! Мечтает себе — и счастлив.
Итак, на поверку оказывается, что Кулигин — такой же органичный обитатель «тёмного царства», ничем не лучше Феклуши. Только странница верит, что в Польше живут люди с пёсьими головами, а Кулигин — что человечество стоит на пороге невероятных изменений. И сделать самое важное открытие суждено, конечно же, ему. А кому же ещё?
При подготовке материала была использована статья «7 изобретений Ивана Кулибина».
