«Напрасно считаем, что в те века люди были другими». Захар Прилепин пишет роман о XVII столетии

Текст: Андрей Васянин

Захар Прилепин, случалось, собирал на "Красной площади" полную аудиторию на Большой сцене фестиваля. В этот раз ему для презентации книги "Собаки и другие люди" предоставили шатер Лекторий при секции "Художественная литература", под сень которого сначала зашел человек с рацией, чтоб осмотреть место встречи, а потом - сам Прилепин с двумя сопровождавшими в черных костюмах и очках, всю встречу стоявшими неподалеку от него.

Официальным поводом для визита писателя на книжный форум стала презентация его недавней книги "Собаки и другие люди", но о ней Захар сказал лишь несколько слов в самом начале встречи. Остальные 40 минут он отвечал на вопросы публики, не просто занявшей все места на площадке, но и окружавшей площадку со всех сторон в несколько рядов. Вот несколько его ответов.

***

Эпоха, когда поэт был в России больше, чем поэт, прошла. Поэт в России уже меньше, чем поэт, и с писателем все точно так же. Когда я был подростком, то мужики в деревнях еще знали, что есть такой Евтушенко, Вознесенский, что есть Рубцов. И, конечно же, что был такой Есенин. По телевизору показывали вечера Роберта Рождественского, Егора Исаева... Сегодня вам не назовут ни одного поэта - ну, разве что, Гуцериева, автора текстов к песням Шуфутинского и Киркорова. Ну, из писателей кто-нибудь еще знает Прилепина, но исключительно потому, что меня показывают по телевизору, я бывал у Соловьева, у меня есть своя программа "Уроки русского". Меня взорвали, в конце концов, - и тогда заговорили, что это тот самый писатель, которого взорвали. Такое обычно сильно повышает популярность.

И нет смысла говорить об ответственности писателя за свое слово. Собственно говоря, эту ответственность и не надо чувствовать. Надо писать то, что ты знаешь, и делать то, что ты умеешь. Не надо постоянно на что-то оглядываться, хоть бы и на кремлевскую звезду. Ты должен выпеть свою песню, по-свойски, как лягушка, как говорил Есенин. Ты должен проквакать то, что в тебе заложено.

Потому что от тебя, неважно, большой ты писатель или нет, останется только текст. Если мы не разучимся читать, то будем время узнавать через текст.

***

Сейчас я пишу роман про XVII век, и мне не хочется писать традиционный исторический роман вроде такого: "В лето 2104 года царь такой-то вышел на крыльцо...". Я не хочу писать про то, что было, как про "сейчас". А мы напрасно считаем, что в те века были какие-то другие люди, что они иначе разговаривали, меньше боялись, влюблялись, то есть что у них не было нашего эмоционального ряда...

То, что мы с вами переживаем и испытываем сейчас, переживали и испытывали и они, возможно, и потоньше нас. Тогда каждый человек был сам по себе библиотека. Каждый помнил примерно 500-600 песен. Каждая мать помнила десятки колыбельных. Вся атрибутика этой огромной, всеобъемлющей жизни была у человека тогдашнего времени в голове, люди жили внутри мощной национальной культуры, и не надо делать из них темных неандертальцев. У меня есть десятитомник древнерусской литературы, и я вычитываю оттуда свидетельства глубокого чувствования, свободы мышления, чувства юмора и так далее. Мы вот эту часть нашей словесности знаем очень плохо. Постараюсь через свой текст каким-то образом эти расстояния сблизить.

***

Если ты честно выполняешь те малые задачи, которые ставишь перед самим собой, жизнь тебе будет подавать задачи с каждым разом все большие. Справишься с ними - вот тебе еще больше. Так что не надо себе намечать какие-то цели за горизонтом. В 16 лет надо, в 25 надо, а в 60 - точно нет. Если ты для чего-то нужен - к тебе придут. Вот я для чего-то остался жив - и сейчас жду звонка. Не позвонят - я только счастлив буду. Моей младшей дочке 12 лет, и я хочу посмотреть, как она растет. Когда старшие росли, я их подолгу не видел. Хочется своими глазами наконец-то что-то увидеть. Младшая сейчас живет со мной - и это огромное для меня счастье.