Чем живет Ханты-Мансийская литература

Интервью: Михаил Визель

Как давно существует ваша организация в нынешнем виде?

Ширманов: Она существует с 1997 года, это дата проведения учредительной конференции. Но реально начала работать уже в 1998 году. Там была такая сложная история, что до 1993 года Ямальский национальный округ и Ханты-Мансийский автономный округ входили в состав Тюменской области. И поэтому была единая писательская организация. Потом каждый субъект стал самостоятельным, соответственно, и каждая организация. В 2017 мы отмечали 20 лет создания организации.

Сколько у вас членов и, говоря литературно, сколько у вас «живых душ»?

Ширманов: У нас сейчас 54 человека. К сожалению, возраст членов организации очень большой. И каждый год один-два, а то и три человека уходят. Причем, как ни печально, самые хорошие, на мой взгляд.

Я, скорее, имею в виду, сколько из них реально пишут, а сколько числятся, но трудов не имеют.

Ширманов: Я бы с циничной откровенностью сказал – половина пишет, остальное числятся. Ну, может быть, я ошибаюсь. Может, они в стол пишут, я просто не вижу этого.

Существенный вопрос: Ханты-Мансийский округ – это национальный округ. Здесь живут, собственно, ханты и манси. Как это отражается на составе вашей организации?

Ширманов: У нас, конечно, есть и манси, и ханты, но сама по себе доля ханты и манси в населении автономного округа очень мала. Потому что манси, к сожалению, исчезающий народ. Их на всю планету 12 тысяч. Из них половина живет в Березовском районе. Мало... Ханты – чуть побольше, порядка 30 тысяч. Поэтому, соответственно, и доля выше. Есть мансийская поэтесса и писательница Светлана Динисламова, она на мансийском и на русском пишет. И еще при этом кандидат филологических наук. Вот она сейчас самая, на мой взгляд, работоспособная. Есть старые кадры, но там уже возраст сказывается.

На вашей официальной визитке написано: «Окружная общественная организация». Что это значит? В СССР Союз писателей был организацией общественной, но очень мощной: раздавал квартиры, выдавал путевки в дома творчества, давал справки, защищающие от обвинений в тунеядстве. Сейчас ничего этого нет. В чем задача вашей организации?

Ширманов: С одной стороны, все-таки поддерживать развитие региональной литературы, потому что, по моему глубокому убеждению, может быть 80, может быть 90, может 75 процентов российской культуры все-таки формируется в регионах. Да, потом писатели считают себя столичными звездами, но изначально формируется всё там. С властно-идеологической точки зрения – конечно, Ханты-Мансийский автономный округ не может существовать без хантыйской и мансийской литературы. Вкладываются деньги, второй год подряд в октябре будет конференция финно-угорских писателей, причем не только России. Ну, понятно, Эстония сейчас временно отпала, Финляндия тоже, но вот Венгрия участвует. Я это рассматриваю не только как литературу, но и как политический момент. В то же самое время у нас есть и татары, и азербайджанцы, ну, практически все есть. Вообще в Ханты-Мансийске 123 национальности живёт.

Фото: из личного архива Игоря Ширманова

Многие приехали из ещё более дальних регионов. Вот прекрасный поэт Ирина Рябий приехала из Комсомольска-на-Амуре в Ханты-Мансийск. А сейчас в Переславле-Залесском живёт. Супруг её, Михаил Рябий – литературовед, литературный критик, на мой взгляд, интересный прозаик, к сожалению, уже умерший. То есть, Ханты-Мансийск – такая точка пересечения. Кто-то живёт сейчас в Петербурге, как поэт Дмитрий Мизгулин, который несколько лет был председателем нашей организации, а потом переехал [сам Мизгулин родом из Мурманска – прим. ред.]. Но каждый привносит свое, потому что даже многонациональность, даже двуязычие – русско-хантыйское, русско-мансийское, русско-татарское – сильно влияет. Когда Светлана Динисламова читает стихи, я абсолютно ничего не понимаю. Я просто слушаю, как она читает, слушаю мелодию. А когда по-русски читает – тут, конечно, совершенно другое восприятие.

Как председатель – похвастайтесь достижениями. Какие члены вашей организации получали, может быть, награды? Где-то засвечены, какой-то многомиллионный блокбастер сняли по их книгам?

Ширманов: Ну, про «блокбастер» не скажу, потому что человек, который замахнулся на роман «Романовы», был членом нашей организации, сейчас живет в Тюмени, там Урушев [Олег Урушев — генеральный продюсер «СургутИнформТВ» и кинокомпании «Соливс», продюсер сериала «Тобол» - прим. ред.] собирался снимать фильм.

У нас есть своя губернаторская премия, правда, со смехотворно маленькой суммой по нынешним временам, всего 100 тысяч. Но каждый год в номинации «Художественная проза», «Документальная литература», «Детская литература» и «Поэзия» четыре человека эту премию, как правило, получают. «Как правило» – потому ее не вручают в какой-то категории, если нет хотя бы двух заявок. Поэтому у нас много членов – лауреатов губернаторской премии. А еще – общероссийской премии имени Мамина-Сибиряка. «Золотого Витязя» лауреаты есть. Международной литературной премии ЮГРА. Ее учредителями считаются правительство и Мизгулин, а фактически один Мизгулин [Дмитрий Мизгулин — бывший председатель правления «Ханты-Мансийского Банка» – прим. ред.]. Но там очень широкий подход, международные связи и обязательно, допустим, сербскую литературу надо отметить. И обязательно кого-то из Ханты-Мансийской.

Владимир Квашнин на моих глазах за последние два года собрал то ли 10, то ли 15 разных премий. Из них большая часть общероссийские, а есть и региональные. Например, Башкирская. Человек удивительной судьбы. Формальное высшее образование, охотовед, живёт в очень отдалённом поселке Саранпауль у подножия гор Приполярного Урала. Он говорит: «до 12-го года у нас даже не было интернета. Поэтому я что-то кропал, что-то читали...» А только что в Болдинe ему за чтение своих стихов вручили грамоту. И собрал неплохую аудиторию в Петербурге, в «Книжной лавке писателей». Да, естественно, Союз писателей России награждает – почетные грамоты, медали и прочее. Не обходят нас вниманиeм.

Лучшие награды для писателей, извините за банальность, – читатели. Что, на ваш взгляд, нужно сделать, можно сделать, чтобы у региональных писателей стало больше читателей по всей нашей стране?

Ширманов: В своем отечестве никто не пророк. Вот, например, Ольга Милованова – была преподавателем в колледже для одарённых детей Севера, написала 40 пьес . А мне говорят местные: «Ну и что?» Как что?! Пьесы ставятся в Свердловской области, на малых сценах в Москве и Петербурге. 25-го будет премьера спектакля по «Селу Степанчикову и его обитателям» Достоевского в Нижнетагильском театре. Но зато в Югре свои таланты «в упор не видят».

Я продвигаю всё время наших в округе, в восемь театров написал письмо – давайте ставить. Даже ответа нет.

Ну, может они Чехова с Островским ставят.

Ширманов: Да пусть ставят! Только чтобы без извращений. А то, как правило, ставят так, что за классиков обидно становится. Но я даже говорить под запись не хочу, какую ерунду они ставят.

Фото: из личного архива Игоря Ширманова

Тут какой момент – никто не велик для своих близких. Мы же знаем, условно говоря, Володю Квашнина – классный охотник, наш Саранпаульский поэт. А я говорю – он российский поэт, живущий в Саранпауле! Вы уровень-то поменяйте! Поэтому хотелось бы, конечно, иметь выход на общероссийскую аудиторию. И у Квашнина это получилось. Его «двигали» сами читатели. Друзья приглашают его в Нижний Новгород и просто за свой счет везут в Петербург, на своей машине. Никакой государственной поддержки. Я предлагаю ему – ну давай напечатаем твоею книгу небольшого размера, на высоком полиграфическом уровне, сделаем из нее визитную карточку Ханты-Мансийского округа. Но надо, чтобы губернатор с этим согласился, – дарить хорошие стихи в хорошем полиграфическом исполнении.

Мы с вами говорим в Самаре, в загородной гостинце, в которой АСПИР арендовала несколько номеров для своей резиденции. Если бы такая резиденция была у вас в Ханты-Мансийске, я бы охотно приехал как сочинитель. Когда еще представится возможность! У вас там такие программы не рассматриваются?

Ширманов: Я нанесу вашей мечте сильный удар. У Ханты-Мансийской окружной писательской организации нет даже своего помещения. И губернатор отвечает – сейчас нет возможности. И так уже лет 15.

Можно предложить какой-то проект, получить под него грант. У «Газпромнефть-Хантоса» есть программа «Родные города». Они каждый год проводят грантовый конкурс. Можно приехать прочитать лекцию, доклад и т.д. У нас проводятся литературные и научные конференции. Деньги там есть.

Я в свое время организовывал проект «Мосты народной дружбы Ханты-Мансийский округ – Армения». Это доковидная эпоха была, удалось собрать представителей литературы, живописи, музыки. Сначала они приехали к нам, а потом, в 2018 году, мы туда поехали: выставка живописных и графических работ, литературная встреча, посещение университета, много-много-много всего. Сборник специально издали под это: «Россия и Армения, прошлое, настоящее, будущее». Поэтому иногда получается выхватить интересный момент.

Югра – округ своеобразный. Иногда на какие-то, на мой взгляд, совершенно тупиковые проекты выбрасываются десятки миллионов долларов. Хотя есть и плюсы. Например, с художественным музеем. Предыдущий, точнее, предпредыдущий губернатор завёл моду – чтобы каждая нефтегазовая компания в Лондоне что-то покупала, реставрировала за свой счёт и дарила местному художественному музею. Так там собрались шедевры если не мирового, то европейского уровня.

Последний мой вопрос к вам лично. Я переворачиваю вашу визитку. На ее противоположной стороне написано: «Олег Яненагорский, российский литератор». И, собственно, как литератор вы здесь в резиденции и находитесь. Так что традиционный вопрос к литератору: над чем изволите работать?

Ширманов: Здесь я работаю над биографией Льва Шестова. Вернее, над книгой о том, как мальчик из богатой еврейской семьи становился великим русским философом. Это 1886-1900 год. В 2016-м году у меня уже вышла монография о нем «Юрист, ставший философом». А сейчас я вижу, что материал всё распухает, распухает… Я понимаю, что если читателю не объяснить положение евреев в Российской империи, не рассказать про сексуальную жизнь молодого Шестова, то непонятно, что дальше с ним происходило. Не для того, чтобы грязное белье пополоскать, а просто у него это всё трагически складывалось. Это истоки философии трагедии. У меня много материалов в бумажном виде, в том числе сканированные выпуски киевской газеты «Жизнь и искусство» за 1895-1896 годы. Так что окончательно доработаю уже дома.