Текст: Мария Сафонова (Институт издательского дела и журналистики Московского политеха)
26 февраля 2025 года. Старая Басманная, небольшая аудитория с амфитеатром и старыми окнами — встреча с прозаиком, поэтом и сценаристом Денисом Осокиным проходит в «Высшей школе экономики» в рамках проекта «Литературные среды». В аудитории сидят не только студенты «Вышки», но и взрослые мужчины в костюмах, женщины с ноутбуками.
Осокин входит в аудиторию вслед за ведущей - Майей Кучерской; пугается своего голоса, когда начинает говорить в микрофон. Встреча начинается с чтения рассказа «клюквенное лето» и, кажется, это задаёт темп — суета выходит из лектория и больше туда не возвращается.
После «клюквенного лета» Майя Александровна закономерно спрашивает, какие отношения у поэта с современностью и как ему удаётся эту современность не замечать?
— Я люблю сегодняшний день, — отвечает Денис Сергеевич, — потому что он на «макушке» пути, проделанного человеком. Никакого побега из настоящего у меня нет.
Следующий вопрос касается графики и формы. Надо сказать, что книги Осокина в этом плане действительно необычны — в них не встретить заглавных букв, некоторые знаки препинания и вовсе опущены. Объяснение этому простое: автора ведёт лирика и в своём собственном письме он «снимает» границы между прозой и лирикой.
— Я умею писать, как учили в школе, — говорит он, — но когда пишу художественное письмо, я стараюсь писать так, чтобы ушло всё, без чего можно обойтись. Мне был необходим воздух — расстояние по краям и между строк — много воздуха, ровные прямоугольники, запятых — необходимый минимум. Без воздуха нет горения. А когда я пишу деловое письмо, то пишу так, как учили в школе.
Говорят и про «Уключину» — новую книгу Осокина, вышедшую в издательстве «Альпина.Проза» в 2024 году. Заглавная повесть вынашивалась двадцать лет. По признанию автора, ему не было и двадцати, когда он написал первое и последнее предложение.
— Зачем быть автором? Чтобы поделиться чем-то, что может пригодиться; каким-то выводом, который был сделан для себя. Уключина — это не только штука для весла, но ещё и имя Бога, и может быть именем для всего дорогого и любимого. Это моё художественное открытие.
С молодыми авторами Осокин делится распорядком своего идеального «писательского дня» и сетует, что слишком мало времени тратит на писательскую деятельность. Четыре часа, с 11 до 15. Успешный день — это если получилось написать полторы или две страницы, а три… Такого практически не бывает.
Здесь вновь прерываются на чтение. Читают «У собаки крылья» — одну из первых публикаций Осокина и отрывок из «Огородные пугала с сентября по март» — текста, в котором чистая проза переходит в чистые стихи.
— Что вас вдохновляет? — спрашивает Майя Александровна после чтений. — Отмечали Пришвина и примитивистов, я слышу Ремизова… А на самом деле как?
Денис Сергеевич делится любимыми авторами («друзьями и помощниками» по его признанию). Вообще список большой занимает страниц 5-6 (и позже какой-то молодой человек спросит, где найти этот список, а Осокин пообещает выслать его Майе Александровне), но слышатся имена Платонова, Коваля, Шульца, Пушкина, Чехова и «старых японцев».
Чуть касаются темы кино — всё-таки фильмы, снятые по сценариям Осокина, удостаивались «Ники», премий Венецианского кинофестиваля и Кинотавра.
— Я никогда в кино не стучался сам, — говорит Денис Сергеевич. — Я думал, что я буду филолог-фольклорист, полевик, но путь поэта показался дороже научного пути; а в кино меня тянули — сначала близкий друг (в 2001 году был снят фильм «Öдя»), потом Федорченко…
Алексей Федорченко снял несколько фильмов по произведениям Осокина — это «Овсянки», «Небесные жёны луговых мари», «Ангелы революции» (союз «и» в первоначальном названии «Ангелы и революция» в кино как-то потерялся), «Новый Берлин», сценарий к которому был написан ещё в 2007 году.
Но вот фильм «Ада», снятый Станиславом Светловым, писатель выделяет особенно, называет её «самой дорогой» и самой «актуальной по мировоззрению».
В этот момент в аудиторию снова возвращается время — Майя Александровна просит перейти в режим «блиц», чтобы успели задать вопросы из зала, но перед этим задаёт ещё три вопроса от себя.
Первый: «Зачем прятаться за масками?»
Осокин возражает. «Аист Сергеев» — это не псевдоним и не маска, а герой-автор. Бывает такое, что герои-авторы настолько самостоятельны, что приходится ставить на обложки их имена.
Второй: «В чём смысл жизни? В одном предложении!»
Денис Сергеевич смеётся: «Можно встать в ступор от такого вопроса. Слово «любовь» моментально приходит первым — чтобы из тебя, сквозь тебя происходило как можно больше любви, которая, как известно, имя Бога».
Третий: «Если я приеду в Казань, куда лучше пойти?»
— Лучше найти меня и я с удовольствием буду вашим провожатым, — (в аудитории смеются). Следом идёт подробнейшая инструкция о том, куда плыть по Волге летом и как строить маршрут, когда навигации нет.
Студентка, смущаясь, спрашивает про любимые чаи. Осокин улыбается и говорит, что вопрос замечательный: он любит чёрный с чабрецом, чёрный с лимоном и сахаром, чёрный чай с листом брусники, а ещё растворимый кофе (привычка с экспедиций) и ройбуш. «У меня вкусы гораздо проще, чем ассортимент чаев в Казани».
Следующий вопрос касается работы с редактором. «Я не отрицаю роли редактора, — говорит Денис Сергеевич, — даже если он увидит две-четыре-пять неточностей, которые я проглядел, мне прямо хочется бухнуться в ноги, и сказать ему «Спасибо». Ну я и говорю».
Звучат вопрос об эротической составляющей его прозы: «Считается, что эротические сцены не двигают сюжет». «Вся моя проза насквозь эротична», — парирует автор.
Зачитывается вопрос из зума: «Что в Небесных женах луговых мари» от этнографии, а что от Дениса Осокина»? Означенный задумывается и отвечает, что, конечно, старается не выходить за круг тем и представлений конкретного народа, но всё-таки художественная литература не должна пытаться брать на себя роль академической этнографии.
Вечер подходит к концу. Денис Осокин благодарит всех за встречу — такие встречи для него и в самом деле большая редкость. Кто-то выходит из аудитории, кто-то идёт подписывать у автора «Уключину».
Когда стою у лифта, слышу за спиной: «Клёвый он, я как-то даже не ожидал». Что ж, действительно, клёвый. Человек без суеты.
