Текст: Андрей Васянин
Выставка идет шагами истории восстания – от лицейских портретов и до книжек мемуаров престарелых декабристов, и на каждом шагу комментируется Александром Сергеевичем, его стихами, отрывками из писем, воспоминаниями.
...Литографии с царскосельскими пейзажами, лицеисты Кюхельбекер, Пущин, однокашники Пушкина по Лицею.
"Половина преподавателей лицея проходили стажировку в Гёттингенском университете, в Сорбонне», говорит президент петербургского Всероссийского музея А. С. Пушкина Сергей Некрасов. «Воздухом свободы, которым они надышались в Европе, учителя щедро делились с воспитанниками".
- «Вот эвхаристия другая,
- Когда и ты, и милый брат,
- Перед камином надевая
- Демократический халат,
- Спасенья чашу наполняли...»
Пейзаж усадьбы Каменка, хозяину которого, своему другу и ревностному члену тайного общества Василию Давыдову Пушкин посвятил эти стихи. Будучи в южной ссылке, поэт тут гостил, общался с друзьями, приезжавшими в Каменку на собрания Южного общества.
«Бунт и революция мне никогда не нравились, но я был в переписке со многими заговорщиками...» Эта цитата сопровождает самый острый момент выставки – Александр ушел, Константин отрекся, Николая еще не подвели к присяге... "Всякое правительство вправе не позволять проповедовать на площадях, что кому в голову придет" – это тоже Пушкин с выставки - хотя это уже Пушкин 30-х.
Тут есть и ожидавшееся, и неожиданное. Из первого, например, акварели из знаменитой серии портретов декабристов 1836 года работы Николая Бестужева из коллекции ГМИИ имени Пушкина на Волхонке. Музей Пушкина представил, например, портрет Марии Волконской с десятимесячным сыном Николаем которого она, уезжая к мужу в Сибирь, оставила в Петербурге. И Николенька через полтора года умер. Портрет генерала Бистрома, стоявшего на царской стороне площади, но отложившего присягу своего полка Николаю I в ожидании развязки. Бравый Бенкендорф, во время следствия, оказывается, не раз обращавшийся к царю с просьбой о смягчении участи заговорщиков. Похожий на ветхозаветного пророка старик Волконский в 1865 году, герои 1812 года, чиновники, литераторы. Виды Байкала, Якутска, Красноярска...
Впервые показана записка тайного советника Грибовского 1821 года, переданная Государю. Грибовский предупреждает: во время заграничного похода в 1814 году многие русские офицеры были приняты в Париже в масоны, завели связи с приверженцами тайных обществ, а вернувшись в Россию, стали заводить их у себя. Государственный архив РФ передал на выставку подлинные протокол допроса Пущина и список его личных вещей, в котором значатся «ножик со штопором, лорнет со шнурком, две чернильницы...»
Предсмертное письмо поэта Кондратия Рылеева жене проливает новый свет на образ отважного борца с царизмом, как нас учили в советских школах. «Молю Бога, да услышит Он твои молитвы, - пишет непримиримый Рылеев. - Не ропщи ни на Него, ни на Государя ...».
На выставке посетителю, конечно, напоминают слова, сказанные Пушкиным царю, о том, что он был бы на Сенатской площади со своими друзьями-декабристами, находись в этот день в Санкт-Петербурге. А вслед за этим поэт произнес: «Одно лишь отсутствие спасло меня, и я благодарю за то Небо!» То есть, слава Тебе, Господи, что меня там не было!
... Художник Александр Конов на оформляемых им экспозициях всегда раскручивает художественные вихри. В первый, белый зал выставки входишь, словно на бал с кавалергардами в парадных мундирах, последний зал, самый темный, посвященный сибирской жизни декабристов, начинается с верстового столба с надписью «Иркутскъ». А центральный зал превращён в небольшую Сенатскую площадь 14 декабря. Во всю стену картина с боевыми построениями и памятником Петру, пол словно замощен брусчаткой, у противоположной стены – собранный фрагмент лесов только строившегося тогда Исаакиевского собора. А между балками лесов на зеркальной стене – портрет Пушкина Ореста Кипренского. Но смотрящего не в сторону, как у художника, а ... прямо на зрителя!
«Он словно пытается из своего зазеркалья рассказать лично тебе о том, что здесь произошло», говорит заслуженный художник России Александр Конов. «Что нас ожидало бы, если бы победили декабристы...»
