Текст: Дмитрий Шев
Фото: Русские солдаты на митинге, Галиция, июль 1917 года. Фото: Imperial War Museums/rusplt.ru
10 июля
Михаил Пришвин, 44 года
...Так развязываются все узлы жизни. Вот развязалось в хозяйстве: сено сопрело, вышло из круга, и теперь стало непонятно, как мы уберемся. Так же и в этом узле всей России и всей мировой войны: Россия выходит из круга.
Разбежались министры. Бегут войска. Бегут части государства, отрываются клоками. Разделяются деревни и села, соседи, члены семьи — все в какой-то напряженной тяготе и злобе. Россия погибает.
Боже мой, да ее уже и нет, разве Россия эта с чувством христианского всепрощения, эта страна со сказочными пространствами, с богатствами неизмеримыми. Разве это Россия, в которой священник в праздник не служит обедню, потому что нигде не может достать для совершения таинств красного вина? Ее уже нет, она уже кончилась.
Постыдным становится, непонятным себе это странное промедление: кончается, умирает родина, а с ней же и я весь, ее сын, а я только жду, и смотрю, и не знаю, верю я в погибель или в воскресение.
Холодно, официально говорю: «Россия не погибнет», а не знаю, чем это доказать — почему не погибнет?
Я иду в деревню и говорю, что министры бегут, солдаты бегут, немец идет.
— Ну что ж, — отвечает кузнец, — один конец, так мутно жить нельзя: под чем-нибудь надо жить, кому-нибудь нужно повиноваться, или платить налог, что-нибудь надо такое. Ну, пусть немец, один конец.
