Андрей Минеев. «И я когда-то счастлив был!»

Ветка бесшумно упала на землю, точно веер, без малейшего дуновения ветра, сломленная собственной тяжестью. Сидевший на берегу мальчик увидел в воде свое отражение и очаровался им. В приложенной к уху ракушке хрипит дыхание глубокого синего моря.

Глаза здесь становятся настолько избалованы, что не изумляются при виде нового чуда. Трудно подобрать слова, чтобы описать красоту вокруг. Нарциссы и адонисы, мирты и пинии, офрисы и асфодели, китайские розы и мальвы, гранаты, миндаль, апельсины. воздух пропитан их нежными тонкими ароматами. Все они поворачивают свои цветущие бутоны вслед за движущимся солнцем.

Теплое море лениво шевелится под жарким солнцем. Склонились пальмы, и ветер со скрежетом переворачивает их жесткие листья. Мимо проплывает белый теплоход. Лишь когда он скрылся за горным выступом, к берегу докатились поднятые им волны. С грохотом накатывается прибой, который выбрасывают на берег старые монеты. Многие годы их кидали на счастье в море отдыхающие. Пузыри пены лопаются на песке. В зеленой воде неподвижно висят белые студенистые медузы.

Над нами кружились и пронзительно кричали чайки. Она захотела пойти к маяку. На пути нам попался старый рыбный склад. Его стены почернели от времени. Неизвестный мастер украсил его причудливой резьбой. Внутри этого темного сарая оказалось много счастья и радости. На черных стенах лежали в соблазнительных позах женщины-рыбы и расправившие крылья женщины-птицы. От подсолнуха к виноградной лозе шагал веселый лев. Подняв лапу и взмахнув хвостом, он замер, смотрел прямо на нас и улыбался.

- Как странно увидеть здесь этих львов, этих русалок… – осторожно поглаживая деревянные потрескавшиеся барельефы, сказала она.

Опустив голову, она накручивала на палец свои волосы. Я вспомнил, что человеческие волосы имеют больше оттенков, чем шерсть животных. В детстве я любил книги о природе и жадно читал все, что мне попадало в руки. Врач Гельмгольц и астроном Гарцер рассуждали о физических свойствах света и возможности при достаточной остроте зрения увидеть все, что есть на Земле, и на заднем плане всей картины мира увидеть свой собственный затылок. Я не понимал сути описываемого явления, но меня поразил этот созданный ими образ. Стоя на берегу, я с упорством так часто вглядывался вдаль, но не то, что свой затылок, но мир за линией горизонта был недоступен.

…Сумерки незаметно сменила ночь. Плеск волн звучал убаюкивающе. Сверху над нами раскинулось звездное небо. Сидя на песке, мы смотрели на костер, а позади шумели деревья. Вокруг была самая темная тьма, самый покойный покой. Только шорохи ночные, только наши шепот и дыхание. Наклонившись, я тихо прошипел в ее ухо:

- В глуши чуть слышно не шумно шуршат камыши… ши-ши… ши-ши-ши…

- Милый мой Андрюша!

Словно сорванные осенние листья, гонимые ветром, вокруг нас порхали красные и желтые бабочки. Зеринтии, сатурнии, психеи, орденские малиновые ленты, аглаи, аполонны, нимфалиды, перламутренницы, авроры. Они облепили все коряги, яркими большими крыльями. Словно опавшие листья, устелившие пляж.

- Знаешь, я вспомнила старинную картину. Влюбленные целуются в ночном саду. Она в бальном платье, он во фраке. Они думают, что они одни, а за ними из-за каждого дерева и из каждого куста всякие противные рожи с ухмылками подглядывают.

- Ты думаешь, что за нами тоже сейчас подглядывают? – я повернулся к шумевшему за спиной лесу. – Нет там никого.

- Правильно. Это тебе так кажется! Ты когда поворачиваешься, они все сразу прячутся.

Постреливают угли костра. Пристально глядя на нее, я вздохнул:

- Знаешь, все-таки прекрасно жить на белом свете хорошим людям.

…Наступило утро. Встав с постели, я подошел к раскрытому окну. Долго стоял, глядя на ползущий по саду туман. В тени под высокими деревьями было темно. В воздухе пахло сыростью. Внизу под окном шевелились кусты шиповника. Большое красное солнце медленно всходило над кронами деревьев. На террасе в плетеной качалке, свернувшись, лежал белый кот. Увидев меня, он с любопытством поднял голову. На столе стояла ваза с цветами, и в белой тарелке чернели крупные вишни.

Она тоже проснулась, откинула одеяло и поднялась с кровати. Прошлепала босыми ногами по полу. Подойдя сзади, обняла и прижалась ко мне. Некоторое время прислушивалась, потом с тревогой спросила:

- Тебе понравилась эта ночь?

- Очень! – сказал я и взял ее за руку.

Летняя ночь коротка. Ночью горят светлячки, а утром блестит роса на траве. Спит чайка, качаясь на волнах, и дремлет шмель в чашечке цветка. Песчаные замки рушатся от прилива, а на дне высохшего моря поднимаются из песка ржавые кости железных кораблей. С одинокого дерева, растущего на перекрестке дорог, усталый путник срывает плоды и отдыхает в его тени. В это время в гнезде над его головой, пробив скорлупу яйца, появляется птенец в желтом пуху. В цветущем саду у журчащего фонтана на мраморной плите, покрытой мхом и трещинами, высечена надпись на древнем языке: «Здесь место нимф. Пей, умывайся и молчи!»

Она потянула меня за руку:

- Пойдем, я тебе свой загар покажу?

- А для этого куда надо идти? – засмеялся я. – Он у тебя где лежит?

Это было семь лет назад. И это был самый счастливый день в моей жизни.