На скамейке под серебристым эвкалиптом сидела дама средних лет. Каштановые волосы с легкой проседью, изящный профиль, тонкие запястья и лодыжки. Былая красота еще освещала ее лицо. Она подняла на меня глаза, и я невольно улыбнулся. Она улыбнулась тоже и глаза из зеленых стали цвета молочного шоколада, искорки смеха искрились в них добротой не показной, а той душевной, настоящей.
На коленях дамы я заметил закрытую книгу, в которую вместо закладки она поместила тонкий палец с обручальным кольцом.
-Вы верите в курортные романы,- вдруг спросила незнакомка.
Я немного растерялся, она была старше, но в том возрасте, когда скорее сошла бы за старшую сестру, а не за мать.
-Я вас смутила,- улыбнулась она,- просто я читала книгу о курортном романе. Я с трудом в это верю, но должно быть мои взгляды устарели. Она перевела взгляд на море, которое с мягким шипением терлось о гальку.
Я задумался. Моя незнакомка обернулась и вдруг спросила: «Хотите, я расскажу вам одну историю, а вы скажите – это курортный роман или нет».
-Я не спешу и с удовольствием послушаю вас,- ответил я. Вечер только опускался мягким пледом на побережье. Запах моря смешивался с тонким ароматом эвкалиптов и сосен. Я отдыхал один, и спешить было мне некуда.
Незнакомка смотрела на море, потом начала качать камешек носком левой ноги. Это движение мягко гипнотизировало меня, я совершенно расслабился и приготовился слушать.
Она начала рассказ мягким, тихим голосом:
- Это было очень давно, когда здешние эвкалипты были меньше на пару метров, но все же достаточно высоки, чтобы радовать глаз. Стоял июнь. Месяц не самый лучший для черноморского побережья. Вода в это время еще холодная и приходилось только сидеть и смотреть на волны, чем я и занималась большую часть времени, и еще читала. Я люблю читать.
Ее пальцы непроизвольно ласково погладили корешок книги.
- Когда я читаю, то живу в другом измерении. В тот летний день у меня была не очень увлекательная книга, и я время от времени отрывала взгляд, чтобы посмотреть на чаек, которые кружили над водой. Вдруг краем глаза я заметила фигурку, которая скользнула стремительно в воду. Человек так ловко прыгнул с волнореза, что я невольно восхитилась этим легким, чистым прыжком. Через минуту пловец вернулся к берегу. Он был молод, покрыт загаром, строен. Больше мне разглядеть не удалось. Я вернулась к своей книге.
На следующее утро я вновь читала на своей любимой скамейке. Ночью был дождь, и воздух насытился эвкалиптом до предела. Я ловила освежающее дыхание моря. Волны в то утро бились с силой о край волнореза. Брызги рассыпались в белую пену, и я увлеклась этим зрелищем. Вдруг знакомая стройная фигурка быстро с разбегу нырнула в волну. Я ахнула и замерла, затаив дыхание. Невольный вздох облегчения вырвался у меня, когда я увидела, как уверенно плывет он к берегу.
Наши свидания продолжались с неделю. Если можно назвать это свиданием. Я сидела на скамье с книгой, а он быстро и красиво прыгал в море, в любую погоду. Это стало похоже на своеобразный ритуал. Я подсознательно ожидала момент, когда он появится на волнорезе.
Как-то вечером я особенно засиделась, пытаясь разбирать слова в полумраке. Вдруг рядом кто-то начал читать стихи:
Утро. Синяя любовь
Бьет в глаза ультрамарином.
Камни, мелкие ракушки,
Крабы, терпкий запах йода,
Солнце крапает веснушки,
Словно облака на небе…
Я обернулась и увидела рядом своего незнакомца. Пронзительные, голубые глаза, взъерошенные выбеленные солнцем волосы, матроска – все это поразительно шло ему.
Мне показалось, что мои щеки заливает румянец смущения. Сумерки сгладили мою неловкость. Когда я снова подняла на него взгляд, то увидела: он улыбался открыто и искренне.
-Хотите, я прокачу вас на «Волге» на чайную плантацию,- спросил он.
«Хочу,- ответила,- но…Я, если что, выпрыгну из машины на ходу, так и знайте».
Он улыбнулся: «Не сомневаюсь. Но не придется прыгать, да и времени у меня всего полчаса, я ведь служу тут недалеко на судне, а сегодня вот привез сюда капитана. Поедем. В это время чай изумительно ароматный».
Почему-то я ему доверилась. Может быть, привыкла к нему за неделю.
Мы встречались с ним вечерами, сидели или ходили вдоль линии прибоя. Разговаривали много, обсуждали, спорили, смеялись. Это были короткие, яркие встречи. Как-то вечером он поцеловал меня где-то за ухом, это было неожиданно нежно. Мы не строили планов на будущее. Бродили, бросали камешки, разминали листья эвкалипта, вдыхали пряный аромат.
Но…я вас утомила,- остановилась моя собеседница. Она замолчала, глядя, на искрящуюся, на волнах лунную дорожку. Вечер сменился южной лунной ночью. Блики лунного света качались на волнах как крошечные лодочки. Она встала, и, не прощаясь, пошла к себе. Я еще сидел и любовался ночным морем, слушал вскрики невидимых птиц.
Утром я хотел найти мою новую знакомую, вернее мою незнакомку, обошел все укромные скамьи у моря, но все безуспешно. Сторож Вахтанг, видя, что я озабочен, спросил: «Потерял что-то?»
-Да, я вчера разговаривал с одной красивой женщиной, но даже не спросил, как ее зовут.
-А, это Гречанка. Она уехала сегодня рано утром. Видели бы вы ее в юности. Такая красавица была. Глаза огромные, сияющие, волосы длинные темные, стройная как горная лань. Не смейся, у нас так говорят. Ее мы прозвали Гречанка!
-Вахтанг, вы, не были ли в нее влюблены?
-Может и был,- ответил он, глядя в сторону моря,- кто ж не был в нее влюблен. Особенно Ахмед сходил с ума. В то лето он приехал купить у меня барашка для свадьбы сестры и вдруг увидел ее. Она по утрам читала у моря. Глаза у него загорелись, аж искры сыпались во все стороны. «Кто, это,- говорил мне,- увезу ее в горы. Не смогу без нее!» Еле удержали, если бы не свадьба сестры, не знаю, чем бы закончилось.
Мы, то видели как Гречанка и Миша часто гуляли вдоль моря. У нас такие секреты не скроешь. Потом она внезапно уехала…
-А, Миша,- невольно спросил я.
-Миша… Погиб Миша через пару недель. Это был год первого абхазского конфликта. Все мы были наивные, советские люди. Случайная пуля залетела на судно, срикошетила…
Гречанка приехала через месяц. Ждала. Всё сидела на их скамейке у воды, вон на той. Я кивнул, там я ее вчера и встретил.
Каждый год приезжает в это время. Каждый год.
-А как же кольцо у нее на руке?- не удержался я,- у нее есть семья?
-Я ведь только сторож, а не исповедник,- вздохнул Вахтанг,- но тебе скажу, то Мишино колечко у нее на пальце.
Вахтанг, опустив плечи, пошел к себе в будку. Я смотрел на пустую скамью, на чаек, кружащих с криками над водой. Эвкалипты упирались в небо, сосны раскидывали свои ветви, с моря тянул свежий бриз…
Бывают ли курортные романы, так она вчера спросила.
