Александра Зайцева г. Астрахань
Много любви
Она похожа на мягкий ватный шарик. Семенит рядом, будто катится. Лепечет тихонько. С высоты своего роста улыбаюсь на розовый помпон вязаной шапки, подрагивающий в такт её коротким шажкам. Глаз не вижу. Ягодой краснеет кнопочный нос, поднимается над ним белый туман тёплого дыхания.
— Нет у меня братика. Нет у меня сестрички. Нет у меня питомца. Я — сиротинушка! — жалуется она.
«Хнык-хнык-хнык», — печалится снег под ногами.
— У тебя есть я, — говорю, — и папа.
— Это не вы у меня есть, а я у вас, — не соглашается она. И опять: — Я одинокая!
— Нельзя питомца, ты же знаешь. С твоим кашлем нельзя.
— А братика?
— И братика.
— Вы жадные.
«Ш-ш-шадные», — поддакивают автомобильные покрышки на слякотной дороге.
— Ксюша, Ксюшенька, — говорю я, — сейчас в магазин придём, пирожные купим.
— Сама их ешь. Я кашляю, мне нельзя.
Обиделась. Трёхлетняя кроха всё знает, её не обмануть и не отвлечь безделицами. Трёхлетняя кроха постоянно ставит меня в тупик.
У магазина суета, толкотня. Взрослые — словно драчливые галки на утоптанном снегу. Суетятся, гомонят, ищут корм и яркую мелочёвку для украшения гнёзд. Ксюше люди не интересны, она тянет меня к большой жёлтой дворняге. А та сидит у крыльца и ждёт человеческой милости.
— Не трогай собаку! — кричу я.
Оглядывается, блестит влажными глазами, дует губы, но силится не зареветь. Ксюша серьёзная, не всякое огорчение достойно её слёз.
— Почему?
— Потому что вы не знакомы.
Задумалась, кивнула — хороший ответ, справедливый.
— Я знаю, как надо, — говорит. — Не бойся.
Медленно подходит к дворняге, протягивает доверчивую ладошку и представляется:
— Меня зовут Ксюша. А ты, наверное, Рыжик, да? Можно я тебя поглажу?
Собака поднимает лобастую голову, приосанивается и неожиданно протягивает девочке лапу. Смотрю с открытым ртом, резкие слова замерзают, не летят наружу. Ксюша водит рукой по клочковатой шерсти. Нежно.
По дороге назад она объясняет глупой мне:
— Я буду их мамой, как мать-природа. Буду поглаживателем зверей. У них мало любви, а мне не жалко. У меня много.
Дочка, у тебя много любви, очень много. Где же я растеряла свою? У меня ведь тоже была…
