Закутавшись в старую кофту, я, как всегда, спала. Тоби – мой пёс –volpino italiano – тоже спал. Сон теперь был нашим самым реальным состоянием. Единственно приемлемым. Несколько месяцев я не подходила ни к телефону, ни к входной двери, когда в неё звонили. Мобильный давно лежал потухший и «мёртвый». Таким образом, я вполне конкретно дала знать миру, что не желаю с ним общаться.
Итак, я дремала, а в дверь отчаянно долбились. Как же они мне мешали! Даже знать не хочу, кто это. Телом я была здесь, лежала, свернувшись, под драной кофтой. Душой же – на морском берегу, свежем, омытом целебной, почти святой водой. Такое простое движение, как смыкание век, помогало мне перенестись из этого ужасного нескончаемого дня, в который слепились все дни прошедших месяцев, в то самое счастливое утро моей жизни. Только я одна вижу эту картину, как я бегу к тебе. Ты приехал, а я бегу к тебе. И от этого расстояние между нами быстро сокращается. Песок мокрый и ещё холодный, но это обстоятельство не способно отпугнуть меня. Ты стоишь вдалеке и ещё не видишь меня, а я бегу к тебе, босая по мокрому песку, как Русалочка, у которой выросли ноги, с улыбкой, раскинутой, как ангельские крылья. Я не бегу – я словно лечу к тебе. Никогда я не была так счастлива, как те несколько минут, пока бежала к тебе. Даже в тот благословенный момент, когда ты захватил меня в свои объятия – и то градус счастья уже сдвинулся на одно деление шкалы в обратную сторону. Именно эти мгновения заворожили меня на всю жизнь.
Встретились мы на море. Я приехала в отпуск, ты же был местным – аборигеном, загорелым, белозубым, приводящим меня в смятение. Когда ты подошёл ко мне и протянул какой-то маленький белый южный экзотический цветочек, сорванный тобою по пути ко мне, я уже знала, что приму его, а значит и тебя. И пусть Тоби возмущённо затявкал и до предела натянул поводок… Ты только нагнулся и погладил его. А потом… Мы вместе качались на волнах и рассматривали кричащих над нами чаек. Я всегда мечтала жить на юге, на море и, благодаря тебе, так и вышло. Из этого отпуска я не вернулась домой, потому что вышла замуж. Через неделю, как впервые увидела тебя. Был ли у нас курортный роман? О нет! У нас его не было. Это была Любовь.
Ты увидел меня на набережной. Я была в длинном сарафане и шляпке, а на поводке вела своего маленького вольпино. Этого было достаточно. С одной стороны полотно моря, с другой – стена кипарисов. Я вписалась в эту картину идеально. Ветер потрудился так распределить складки на сарафане, что они в наилучшем виде выявили формы моего тела, а солнце в свою очередь расцветило локоны медовым сиянием. Ты был поражён, потрясён. Ты сам мне это сказал. Семенящая рядом со мной собачка породы volpino italiano лишь добавляла шарма. Это твои слова. Ещё до того как, попутно сорвав цветочек и направившись ко мне, ты достал телефон и сфотографировал меня. Да вот же она, эта фотография, стоит на прикроватной тумбочке.
Разлепив мокрые ресницы, я протянула руку и взяла фотографию. Я смотрела на себя твоими глазами – изящную даму с собачкой на набережной – и с ужасающей отчётливостью понимала, что нельзя вернуть ни прошлого, ни меня, ни тебя, мой спасатель с Дивного пляжа. Застонав, я поспешно поставила фотографию назад. Тоби, мгновенно уловив моё состояние, откликнулся таким же стоном. А я, завернувшись в кофту ещё плотнее, ещё больше прижав колени к груди, вновь закрыла глаза, стремясь снова погрузиться в море и любовь.
Я нисколько удивлена, что наше счастье так быстро закончилось. Такой взрыв, такое высшее проявление довольства жизнью не может длиться долго. Это закон жизни.
Первый звоночек о скором завершении счастливого периода прозвучал во время первой разлуки. Мы не виделись целых два дня, были разлучены на две ночи. Впервые после свадьбы. Ты был вынужден отъехать по делам. Мы с Тоби так ждали тебя. Я уже не выходила на набережную, а выгуливала Тоби недалеко от дома, в маленьком сквере. Мне казалось, что выйти на набережную с моим неугомонным вольпино без тебя будет предательством. Ночь перед твоим возвращением я не спала. Это же надо – провести день, ночь, день и ещё одну ночь без тебя. Конечно, я не могла уснуть. Тоби, хоть и спал, но сон этот не был, как обычно, глубоким и безмятежным. Вздрагивая и изредка поскуливая, мой вольпино и в плену Морфея перебирал лапками, как будто спешил куда-то. В нетерпении находилась и я.
На рассвете я не выдержала и, быстро впрыгнув в первое попавшееся платье, выбежала на улицу. Я чувствовала, что ты уже перешёл железную дорогу, сойдя с поезда, и идёшь через пляж. Так и было. Твой силуэт уже был различим и доступен для меня в вуали раннего южного утра. Сбросив сандалии, я босиком побежала к тебе. Ты ещё не видел меня, внимание твоё привлёк восход. Солнце поднималась над морем. Ты остановился, тем самым отдаляя момент нашей встречи. Я бегу, я хочу крикнуть тебе, что я здесь и тебе нужно поспешить ко мне. Но ты, как заворожённый, смотришь на игру солнца и моря. На некоторое время останавливаюсь и я, поражённая тем, что ты можешь наслаждаться чем-то без меня. «Посмотри на меня, почувствуй, что я здесь!». Это моя мольба тебе. Ты не можешь не услышать её. И ты слышишь, ты отворачиваешься от восхода и замечаешь наконец меня. Я возобновляю свой бег, а ты стоишь на месте, раскинув руки. Я никогда не забуду этих нескольких волшебных минут, когда я бежала к тебе. Так бежит нимфа, но не та, которую преследует сатир, а, напротив, сумевшая освободиться от него.
Мы пробыли вместе после этого дня три недели и два дня. А потом ты просто не вернулся с работы. Ты, мой спасатель, выбравший такую опасную профессию. Спасая людей в десятибалльный шторм, ты погиб сам.
Мгновенная любовь, короткая жизнь, минутная смерть. Но, как и тогда, я сейчас бегу к тебе, хотя и лежу сейчас, будто поверженная и кутаюсь плотнее в свою драную кофту. Верь, что я преодолею врата Вечности и разлуки, и мы снова окажемся вместе, теперь уже навсегда. Ведь я не просто дама с собачкой. Я женщина, познавшая Любовь. И я бегу к тебе.
