(курортная сказка для мужчин)
Седой, каменный, древний город с высокой горы смотрит на долину. Там, в извечной суете, копошатся человечки. Их споры, примирения, заботы о хлебе насущном – всё для него преходяще и мелко.
За долгие века многие тысячи людей разных национальностей, вероисповеданий, цвета кожи, жили на его улицах в своих домах. Они любили, ненавидели, погибали, сражаясь с врагом, или тихо умирали в своих постелях.
Костюмы, обряды, придуманные правила общежития, менялись в веках; природа же человеческая оставалась неизменной.
На городских улицах, рядом с его теперешними жителями, остались невидимые образы прошедших времён. Они навеки избавлены от своих прежних страстей, привычек, желаний, и теперь не ссорятся, не любят, не грешат. Когда облака гостят в городе, трудно отличить людей от призраков.
По истёртым камням узкой улицы идёт женщина. Туфли на тонком каблуке, тёмная стрелка дымчатых чулок улетает под покров ловко сидящей на пружинистых бедрах юбки. Высоко подняв голову, она уверенно идет по каменной мостовой. Звук ее шагов - музыкальный ритм, флер едва уловимого аромата духов – дыхание осени.
Она подходит к низкому парапету и садится на него спиной к обрыву, из клатча крокодиловой кожи достает длинный костяной мундштук, пачку дамских сигарет, зажигалку, похожую на гладкий камешек. Сигарета в пачке единственная.
Закурив, не для удовольствия, а для завершения образа, она бросает зажигалку в сумочку и оглядывается назад. Там, внизу всё изумрудно-синее, колышется, переливается, уходит в бесконечность и возвращается волнами. Колечки дыма улетают им навстречу и растворяются в пространстве.
Ветер принес густое облако и укутал в него город и женщину. Небо и море стали для неё невидимыми. Из тумана вынырнул странствующий альбатрос, переступил светло- розовыми лапами на сером граните парапета и, уложив крылья на спине, подошел к ней.
- Алоха - сказал альбатрос лирическим баритоном, - позвольте узнать ваше имя?
- Инь, - ответила она, ничуть не удивившись говорящему альбатросу.
- Шляпка на вас от Стивена Джонса?
- Разумеется.
- Очень эффектна, очень. А вы знаете, что бесплатные карандаши из Икеи успешно используются в хирургии? Да, да! Не удивляйтесь! Ими наносят метки на костную ткань. Только одно обстоятельство очень и очень печально: они быстро изнашиваются, – альбатрос немного взгрустнул, но тут же оживился, - да ведь всегда можно набрать других в Икее. Вы не знаете, где здесь ближайший магазин? Нет? А я бы слетал, набрал. Может, понадобятся. Я бы и для Вас мог взять. Вы такая чудесная.
Нежно проведя кончиком крыла по ее щеке, он быстро повернулся и исчез в облаке.
Тотчас за шорохом крыльев улетающего альбатроса послышался стук каблучков. Приглядевшись, Инь увидела тонкий силуэт, который медленно приблизился и превратился в элегантную даму в маленьком черном платье.
- Понимаете, cher, я всю жизнь мечтала петь в кабарэ, - сообщила дама, как будто продолжила прерванный разговор, - Этьен Бальзан помешал моей карьере, он увез меня в свое поместье в Руайо. Там мне было скучно, и я стала придумывать шляпки.
Когда Этьен отказал мне в деньгах на обзаведение собственной мастерской, я рассталась с ним. Дело не совсем в деньгах, он не верил в меня.
Капитан Артур Кейпел!... - вот кто помог мне открыть магазин в Довиле. Ради меня он бросил всех своих женщин. Это он ввел меня в светское общество. Но в его жилах текла еврейская кровь, и он мечтал породниться с лордом Листером. Артур погиб перед рождеством девятнадцатого года прошлого века в автомобильной катастрофе по дороге в Канны. Мои первые духи - память о нем…
Надеюсь, вы помните, что духи нужно использовать там, куда хочешь получить поцелуй?
- Конечно, Коко.
- Вы прекрасная ученица, Инь, я вас едва узнала. Но шляпка на вас очень сомнительна. Что-то в ней тревожное… - Коко поправила одну из ниток жемчуга и долгим взглядом проводила рыцаря, пересекавшего набережную на огромном неповоротливом дестриэ.
- Видели олуха? Куртуазный всадник на тяжеловозе времен великого переселения народов. Возит по улицам рекламу. Неудивительно, что на нем барбют с забралом.
- Что он сегодня рекламирует? - оживилась Инь.
- Скейтборды, милая. Скейтборды.
- Skateboard? Но это же роликовая доска.
- Несомненно. Если вам интересно, можете увидеть их на центральной площади. Есть весьма необычные экземпляры с устройством перелистывания веков.
Коко зябко передернула плечами, при этом мелодическое движение жемчужин выстроилось в олиготонный звукоряд.
- Je vous laisse. Затоплю камин. Вечером у меня гость - Ганс Гюнтер фон Динклаг.
- Mon cher ami, зная о вашей страсти путешествовать на летательных аппаратах, рискну предположить, что вы отправитесь на центральную площадь. Не так ли? Cher, прежде чем встать на скейтборд, прочтите инструкцию, - Коко сделала шаг и превратилась в волнистый силуэт.
- Мне не хотелось бы потерять вас в веках. Au revoir, - легким шорохом донеслось из тумана.
Инь, докурив сигарету, как и предполагала Коко, отправилась на центральную площадь.
Вдоль стены Кафедрального собора выстроились в ряд пять скейтбордов. Монах Бенедиктинского ордена, склонив голову, подошел к Инь.
- Желаете путешествовать или просто прокатиться?
- Путешествовать.
- В пространстве или во времени?
- Во времени.
- Тогда возьмите этот, - он указал Инь на широкую доску с перламутром внутри, отделанную по краю изумрудами.
- Извольте видеть, - монах положил руку на загнутый передний конец доски, - здесь, где ноуз, расположено устройство перемещения в веках. А это тэйл - монах перенес руку на другой конец,- здесь кнопка возврата. Если вы коснетесь ее, то скейтборд переместится на место, где стоит теперь.
- Я беру этот,… спасибо святой отец.
- А теперь самое главное, - монах извлек из рукава розовый листок с крупными буквами, - это Инструкция. Если вы не хотите дополнительных приключений, нужно следовать именно ей. Если же хотите, то исполнять нужно все наоборот.
Могу я предложить глоток "Latte della Dea ericina" на дорогу?
- Пожалуй, да.
- Прошу вас, мадам, - бенедиктинец, склонив голову, указал рукой на маленький столик.
Инь села на витой стул, перекрестив ноги. Монах, наполнил крошечный рубиновый стаканчик ароматным напитком и протянул его Инь. Дрожащая рука выдала его волнение. Верность Уставу и сила воли с трудом удерживали под опущенными веками его восхищённый взгляд.
- Как вы узнали о путешествии на скейтбордах?
- Грустный рыцарь проезжал рядом, когда мы с Коко беседовали на набережной.
- Так я и думал. Из рекламы, - уточнил монах, не поднимая глаз.
Инь сжалилась и убрала ноги под стол. Монах, уловив движение, бросил на нее быстрый взгляд, и облегченно выдохнув, подвинул к ней розовую Инструкцию.
- Прочтите, мадам, перед дорогой.
Инь, присев на корточки, разглядывала доску. Соблазнительная окружность форм настолько взволновала монаха, что он, не вынеся соблазна, подхватил Инь и прыгнул на скейтборд.
- Мадам, зачем вам опасное путешествие на доске? Доверьтесь мне, я могу предложить вам несоизмеримо большее удовольствие!
Инь расхохоталась, обняла монаха за шею, и тотчас скейтборд переместился к прелестному, будто игрушечному домику.
Маленьким пультом управления Инь повернула домик так, чтобы было удобно войти.
Проводив монаха в тёмную спаленку, Инь скинула туфли и на цыпочках прошла в ванную комнату. Только теперь она почувствовала, как устала за этот день. Быстро расстегнув молнию юбки, крючки корсета и освободившись от одежды, Инь с облегчением опустила плечи. При этом спина ее округлилась. Прежде чем снять с лица сложный макияж, она долго смотрела на себя в зеркало. - Нет женщин некрасивых, есть неухоженные. В каком-то смысле Эсти Лаудер права.
Инь сняла парик, смыла макияж, удалила поддерживающую маску. Лицо её сжалось в морщинах, а когда верхняя вставная челюсть заняла своё привычное место в чашке с водой, губа служащая ей покровом тут же провалилась, подбородок выдвинулся и заострился.
Утром монах пробудился от громкого храпа. Рядом, вместо красивой женщины, покоилось нечто, отчего он пришёл в состояние крайнего возбуждения, а выбежав в патио свалил ступу, припаркованную в тени перголы. Метла, вывалившись из ступы, звонко хлестнула его по жилистому голому заду.
