Гоголь-моголь

Коллаж: ГодЛитературы.РФ/www.timeout.ru

Данара Курманова. «Гоголь-моголь»

Любимый писатель моего детства, натуралист Джеральд Даррелл посвятил много книг месту, которое считал своим домом, - острову Корфу в Греции. Кто читал "Птицы, звери и родственники", наверняка помнит его обед у графини Мавродаки - слуга еле таскал тяжеленные блюда с кабаниной и бекасами, а сам Даррелл объелся так, что даже в старости твердил: нигде в мире не ел столько. А я четыре года работаю журналистом в Тбилиси и иногда веду с писателем мысленный спор. Я настаиваю: он просто не был в Грузии! Если бы Даррелл приехал сюда хоть на день, то понял - в Грузии его обедом никого не удивишь. В Грузии это нормально. И есть вкуснее и больше тут тоже нормально, потому что вся жизнь тут строится на культе застолья и еды.

Например, приехал бы Даррелл на Рождество. Вот когда начинается торжество еды, ведь правило Грузинского Рождества #1 гласит: ни один сантиметр стола не должен быть свободным! Знакомиться с этим правилом мы бы повезли Джеральда к Бадри и Нонне. Грузинские блюда требуют кропотливости, я же из-за работы стою у плиты нечасто, а у Бадри и Нонны собственный ресторан. Многое здесь Бадри сделал сам - например, стол из распиленного вдоль бревна вместо столешницы и двух крепких пеньков вместо ножек. За него мы бы и усадили Джеральда и для начала принесли ему гоми, мамалыгу из кукурузной муки по-менгрельски. Чтобы гоми было белым как снег, Нонна сварила бы его вперемешку с манной кашей, неустанно растирая комки о стенки кастрюли, а потом достала имеретинский сыр, из которого при малейшем нажатии льется сырный сок, нарезала ломтиками, выложила их на тарелку и залила гоми. От жара мамалыги сыр расплавится, разольется тягучей массой по тарелке и придаст гоми приятный солоноватый привкус. И пока Джеральд бы накалывал тающие куски сыра на вилку и обмакивал в гоми, мы бы пошли на кухню за сациви.

Сациви бы ждало своего часа в холодильнике. Повар приготовил его заранее. Два дня назад Бадри закупил кур пожирнее, и шеф ставит одну из них вариться, а сам пока обжаривает лук до золота, прокручивает в мясорубке грецкие орехи и чеснок в ароматную пряную смесь, а там и бульон готов. Над этим бульоном он будет колдовать - вливать его медленно и осторожно, как зелье, в ореховую кашицу, помешивать, чтобы загустело, присыпать шафраном и кинзой. В получившемся соусе курицу бы и подали. А в прикуску - измельченные шляпки грибов с зеленью, тонкие пласты баклажанов, свернутые в рулет под зернами граната, тертый шпинат пхали, румяные хачапури и бокал с домашним темно-красным вином саперави. Мы бы рассказали Джеральду, что из-за столь густого оттенка красное вино в Грузии зовется черным, предложили тост и хитро посмотрели на гостя. Отдышитесь, мистер Даррелл, мы еще заготовили сладкое - виноградную чурчхелу и козинаки в меду. И вина немного, два кувшинчика. Нет-нет, не захмелеете, мы вам сварим кофе налекиани - чуть горький, густой, окаймленный пеной как кружевом. А к нему грузинские конфеты и мороженое с инжиром, конечно.

Ах, кстати.

Вайме, Джеральд, брат, тебя все еще удивляют порции Корфу?