Как Бальмонта угощала героиня его стихотворения «Фея»

Коллаж: ГодЛитературы.РФ, художник Александр Дудин. «Елка», 1953/www.picture-russia.ru

Продолжаем публикацию избранных работ, присланных на литературно-кулинарный конкурс «Гоголь-моголь». Работы принимаются до 7 января.

Сумарокова Ирина. «Как Бальмонта угощала героиня его стихотворения «Фея»

Говорили мне, что Фея,

Если даже и богата,

Если дарит ей Лилея

Много снов и аромата, —

Всё ж, чтоб в замке приютиться,

Нужен ей один листок,

Им же может нарядиться

С головы до ног.

Да, иначе быть не может,

Потому что всё в ней нежно…

- Прошу вас, любезный Константин, в беседку. Нас ждет там обед-пейзаж, - проговорила фея.

- Сколь заманчиво! - воскликнул поэт. - Но могу ли я топтать сей нежноковровый луг? О нет, не могу!

- И не надо, - с Улыбкой Добродушной Шутливости произнесла фея. - Нас домчат туда садово-транспортные качели.

Послышался шелест шелковых лент, и вот уж разубранные гирляндами цветов, плодов, раковин и перьев, садово-транспортные качели зазывно покачивались пред Бальмонтом и феей.

Полет был безукоризненно плавным и приятным.

Мягко приземлились на пороге беседки.

Внутри было прелестно. Чего стоила, например, восхитительная по тонкости кружевной резьбы решетка, зрительно облегчающая мощные несущие стены до впечатления невесомости! А сколь внушительно и приятно смотрелась статуя женщины с фруктами и ягодами, символизирующая плодородие!

Обед-пейзаж мелодично скворчал и ароматично дымился. Скворчание блюд напоминало соловьиные трели, тогда как в их благоухании сочетались ароматы свежескошенных трав и молодой сосновой хвои, согретой полуденным солнцем. А сколь неподражаем был вид сих блюд! Каждое словно вбирало в себя красоту какого-либо уголка природы в ее предельной концентрации. Воистину великолепен был холм-салат, в коем слои мяса, дичи, сыров и соусов с большой точностью передавали структуру холма, что украшал собою горизонт, а внешнее обрамление — укроп восемнадцати видов и петрушка двадцати двух видов — явственно напоминали смешанный лес, что произрастал на этом холме.

- Дивно! Дивно! Дивно! - любуясь закусками, восклицал Бальмонт.

- Мерси, - поблагодарила фея, радостно трепеща крылышками. - Но приступим ко вкушению.

«Наслаждение», «блаженство» - эти слова на протяжении всей трапезы то и дело шептал поэт.

Когда отобедали, гость произнес:

- Друг мой, гостеприимная фея! Прими мою глубочайшую благодарность, ибо вкушение этих блюд аналогично насыщению воображения. Но позволь поэту дать тебе маленький совет: пейзажность трапезы была бы выявлена ярче, если б опахала, коими нас обмахивали твои служанки-бабочки, были бы украшены не простыми рисунками-разводами, а миниатюрными видами, что открываются из твоей беседки.

- Ах, я удручена! - вскричала фея. - За то, что я не угодила тебе, поэт, я немедленно накажу себя, навеки превратив себя в дождевого червя.

Сказав это, фея действительно превратилась в дождевого червя и уползла из беседки.

Пробормотав: «Я вовсе не желал её обидеть», поэт вышел из беседки и, не найдя садово-транспортных качелей, пошел через луг к своему авто, невольно топча изумрудные травы и замечательно красивые цветы.

Составлять меню для поэта Бальмонта помогала фее Сумарокова Ирина

Участвуйте в Литературно-кулинарном конкурсе «Гоголь-моголь»