Наталья Максимова
Ленка со студенческой скамьи мечтала о путешествии в Шри-Ланку, потому что любимый ею А. П. Чехов назвал эту часть земли местом, где был рай. К тому же когда-то она писала дипломную работу об очерках «Остров Сахалин» и, устав от мрачных картин каторги, раскопала в письмах Чехова к А. С. Суворину, его приятелю и издателю тех времен, прелюбопытнейшие признания. Чехов писал о Цейлоне, что здесь он «по самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами», и откровенно признавался, что «имел сношение с черноглазой индуской… и где же? в кокосовом лесу, в лунную ночь». Этот сюжет для небольшого рассказа Ленку заинтересовал чрезвычайно, но других сведений об этом эпизоде она не нашла ни в текстах, ни в подтекстах, ни даже в подводных течениях. Образ деликатного доктора в объятьях туземки под сенью кокосовых пальм какое-то время будоражил ее воображение, а потом растворился. Жизнь наполнялась другими образами и другими впечатлениями. Однако сожаление, что кокосовым рощам Чехов предпочел вишневый сад, у Ленки осталось, как остался родившийся именно в то время острый интерес к пикантным подробностям из жизни знаменитостей и азарт путешественницы.
Да, еще представляя Чехова рядом с бронзовой индуской, прагматичная Ленка умирала от любопытства — за какие деньги русский интеллигент свиделся с женщиной легкого поведения лунной цейлонской ночью? Ответ нашелся неожиданно в пропитанной эротизмом крохотной новелле Бунина с неэротическим названием «Сто рупий». Автор-повествователь каждое утро во дворе гостиницы, где остановился, опять же в кокосовых лесах на берегу Индийского океана, созерцает кофейную женщину неземной красоты и в деталях живописует ее лицо, тело, образ. Богиня! Бессловесная, загадочная, притягательная, манящая. Один только взмах ее неправдоподобно огромных великолепных ресниц чего стоит?! А стоит — сто рупий, потому что в действительности богиня оказывается женщиной, которую можно купить и насладиться тропической красотой за определенную плату.
Ленка решила не отступать от традиций классики и идти проторенной дорогой русского эроса сейчас, когда невозможное стало возможным, включая путешествие в Эдем. Ленка — тот человек, который никогда и ничего не откладывает на потом. Она идет в ногу со временем настоящим, поэтому многое успевает и во многом преуспевает. Карьера, машина, путешествия и другие ее достижения напрямую связаны с тем, что она не откладывает на завтра то, что можно сделать сегодня. В результате у нее есть все, что отвечает статусу преуспевающей женщины. Кроме мужа. С мужем она рассталась, потому что время их не совпадало. В отличие от Ленки он все, что можно и нельзя, откладывал на завтра. Ленка боролась за свою любовь, боролась с таким его отношением к жизни довольно долго, но безуспешно. В итоге Ленка перестала называть его по имени, а стала звать исключительно «завтраком»: «Завтрак, к столу!», «Завтрак, на работу!», «Завтрак, в постель!» И так ей это все надоело, что в какой-то момент она стала подумывать о разводе. А подала на развод после того, как однажды ночью, потянувшись к нему, всегда страстному любовнику, которому поэтому многое прощала, услышала в ответ ленивое «завтра». И развелась. С тех пор не замужем. Поиски себе подобного успехом не увенчались, а менять один завтрак на другой она не хотела. Вот если бы шведский стол!.. Так гурманка и эротоманка загуляла, в Европу прорубив окно, а теперь вот добралась до Шри-Ланки.
Ленка мечтала про страсть молодого вождя цвета бронзы, раскованного и искушенного, неутомимого в своих желаниях. Хотела жить в свое удовольствие в роскошном царстве тропиков и золотистых пляжей. В этой волшебной стране, где, как гласят легенды, сошли на землю Адам и Ева, казалось, сам Бог велел очертя голову предаться полнейшему гедонизму, найти своего Адама и насладиться лавбургером с цейлонским вкусом.
Однако Ленка довольно быстро убедилась в том, что одинокая Белоснежка для туземцев всего лишь источник дохода. Возле нее постоянно кружила стая сизокрылых голубей, желающих порезвиться с белокожей красавицей и попутно ее раскошелить, придав откровенному грабежу романтический характер флирта. «Что ж за народ такой?» — разочарованно вопрошала Ленка в приступе когнитивного диссонанса. Симптомы высокой этой болезни с каждым днем пребывания на острове заявляли о себе все настойчивее, потому что несоответствие смелых фантазий настоящим ее впечатлениям было разительным! Оптимистические установки Ленки на безоблачное времяпровождение в объятиях тропиков и молодого любовника вошли в очевидное противоречие с реальной ситуацией. Менеджеры отелей, тук-тукеры, лавочники, полисмены и другие темнокожие лица вне зависимости от положения и возраста вели себя однообразно: или торговались, или домогались, причем и то и другое — рутинно, без божества, без вдохновенья. А между тем время с поэтическим определением «высокий сезон» располагало к высоким отношениям, интриговало, тянуло в райские кущи и дебри подсознания! На этот зов и рванула путешественница наша с врожденной прытью, и обманулась. Никакой романтики и соблазнов! И в воздухе «пряного острова» ничего не витает. Сколько ни втягивай носом, не пахнет ни лучшей в мире корицей, ни гвоздикой, ни мускатным орехом, ни кардамоном. Совсем не пахнет ванилью. А-а, вроде имбирем потянуло? Нет, показалось.
Расставшись с мыслью об экзотическом романе, Ленка обратила свои взоры на белых европейских мужиков, появившихся на побережье. Но дальше приветствий, улыбок и необременительного трепа никто из них ни с кем, а не только с Леной, отношения не заводил. Русская, красивым кролем бесстрашно рассекающая что по течению, что против него, им нравилась. Однако в их планы, а у них все было по плану, она не входила. Скучное скромное обаяние буржуазии!
Из всех одушевленных объектов только океан вел себя благородно и по-мужски. Мощный, неукротимый и даже агрессивный Индийский океан нежно качал Ленку на высоких волнах, успокаивал, припадал к ногам, дарил наслаждение и подарки. Только ей теплой волной прибил он к ногам большую красивую раковину. Местный рыбак, разглядывая, сказал: «тигровая каури». Действительно, крупное коричневое пятно на ее блестящей поверхности напоминало тигровый окрас. А в остальном раковина была такой, как в пассажах Чапека, то есть розовой и пухлой, как девичьи губы, и изящно-филигранной, как пудреница королевы Мэб! Океан и окружающая природа были такой нереальной, такой фантастической красоты, что Ленке казалось, что все это великолепие — созданная гениальным театральным художником декорация, а не живой уголок земли. Только где, на какой палитре он нашел такие краски?! Яркие, сочные, с бесконечными переливами, тысячами и тысячами оттенков! Красота обволакивала, лечила. Легкость в мыслях наступала необыкновенная! С легкомысленностью в придачу.
Увы… как ни крутила Ленка легкой головой в разные стороны, какие па ни выделывала на «раз, два, шри», «раз, два, шри», в какие одежды ни облачалась, — разоблачал ее здесь только массажист Леонардо. Только массажист Леонардо имел доступ к телу русской красавицы! В его семье секреты аюрведы передавались из поколения в поколение, от отца к сыну, что называется, из рук в руки. Ленка уже на первом сеансе почувствовала, что руки Леонардо растут от Бога! Над ее нежным белым телом он распускал руки так… как пианист над клавишами концертного фортепьяно! И как по клавишам пробегал пальцами по ее тонким косточкам, поглаживал, разминал, встряхивал, баловал этот инструмент своим мастерством. Движения его рук — ритмичные, мягкие — доставляли Ленке огромное удовольствие. Она ощущала, как уходит напряжение, восстанавливается пошатнувшийся в разочарованиях баланс ее нервной системы, кровь насыщается кислородом! Ощущала каждой клеточкой, что жить здорово! А это и было смыслом шри-ланкийской аюрведы — «науки о жизни» — лечить тело и душу. Уезжала заново рожденная, похвалив в последний раз почерк Леонардо.
Вот, собственно, и все о перекодировке классики. А что касается лавбургера, то он все-таки приключился, правда, не с Ленкой, но в ее сумочке для документов и денег. После обменных операций в аэропорту Бандаранайке случайно затерявшийся в Ленкиной сумочке рубль чувствовал себя среди экзотической валюты как не в своей тарелке, точнее, в банке. Фиолетовые, синие, оранжевые, красные, зеленые, желтые купюры раздражали его своей пестротой и рисунками. Не деньги, а разукрашенные картинки детской книжки! Действительно, с банкнот разного достоинства на него пялились барабанщики, танцоры, слоны, погонщики слонов, птицы, цветы на фоне каких-то архитектурных или природных объектов.
В деталях ему удалось разглядеть только одну купюру синего цвета, лежащую в непосредственной близости, — 50 рупий. На аверсе была изображена чья-то голова, а на реверсе, вертикально ориентированном, — щит и меч. Уж не он ли эту голову оттяпал?! Тут рубль в очередной раз обвалился, но не от страха, как могло показаться, а по привычке. Однако на дне черной сумочки ему страшно повезло! Ослабленный резким падением рубль вдруг неожиданно оказался аверс к аверсу настоящей монеты номиналом One Rupee. Рядом с ней он почувствовал прилив сил, звякнул приветственно и, услышав ответное «з-зынь», пристроился около рупии, тесно прижавшись. Она не возражала. Слава богу, приняла за чистую монету! — радовался рубль и укреплялся. Еще бы! Теперь был он не рупь с полтиною, а с рупией, однокоренной. Так и пролежали рядом всю Ленкину поездку, так и в Москву прилетели вместе, счастливые.
Хотя, если бы Ленка знала, какая девальвация происходит в ее собственной сумочке, не видать бы влюбленной парочке happy end никогда. Она бы бросила рубль в океан за то, что утратил чувство собственного достоинства; забыл, деревянный, что он один равен почти четырем рупиям! Бросай не бросай, а отечественный рубль в браках по расчету никогда не состоял. Именно так по возвращении из Эдема написала Ленка в «Рублике» какого-то желтоватого издания, впрочем, уже не существующего.
Ссылки по теме:
