Люди издавна осваивают удобные для жизни территории. Тот северный поселок, в котором произошли описанные ниже события, располагался на косе. Не морской, не океанской, не в заливе, а в устье порядочно большой реки. Эта самая коса ограждала местность от ветров с расположенного вплотную неспокойного моря. Но злополучный холод водных течений перечёркивал все усилия властей. Народ не приживался. Текучка кадров, болезни. Но, к счастью, с южной стороны косы находился пляж. Радость детей, отдыхающих взрослых, коллекционеров камней, просто зевак. Не хватало только материальных средств, чтобы оборудовать это место отдыха. Но какое вдохновение приносит всем дикий пляж в северных широтах! Сколько поэтов и композиторов прямо здесь, на камушках, писали свои бессмертные творения. Женщины с зонтиками, дамы с собачками – так хорошо становится на душе, когда видишь подобные ретрофрагменты, и сердце прямо заходится в предчувствии незабываемых встреч и впечатлений.
Та самая история, хотя и произошла со мной, когда я был нездоров, может иметь прямое отношение к каждому. Такое происходит часто, когда мы сильно зависимы от обстоятельств, ждём сочувствия, как можем, так и боремся с весенними хворями. Обратиться к врачу тогда мне ничего не мешало. Я много читал классических литературных произведений. И, казалось, знал, что происходит с запущенными симптомами. Мне нужно было полюбить. Неудачи, связанные с отказом в общении с дорогим человеком, больно бьют по самолюбию. Бессонные ночи, сомнения, разъедающие душу, мысли о самоубийстве есть суть следствия одной тревоги – кто я, какое место я займу в жизни хотя бы одной родственной души. Предпринимал ли я шаги отдать всего себя взамен за каплю общения, нормальные отношения? Старался ли встретить не то, что желаю сам, а что приведёт к долгу, обязанности любить? Наверно, нет. Меня предупреждали, чтобы относился к жизни более сдержанно, не принимал близко к сердцу неприятности, подношения в виде любовных ловушек. Но я считал по-другому.
На пляже, однажды весной, я познакомился с Натальей Сергеевной. Не помню, кто из нас был инициатором знакомства. Также я забыл, как она выглядела в тот вечер. Только её свобода, воля жить, желание всё опровергнуть твёрдой логикой удивили меня сразу. До этой женщины доходили сведения обо мне от общих знакомых. Поэтому, стараясь произвести благостное впечатление, я больше молчал. Отвечая на вопросы, долго думал, потирая от холода ладони. Говорил мало, в основном о погоде, политике, культуре. Для меня оставалось загадкой, что она нашла во мне. На прощание читал ей стихи. Душа не хотела ничего другого. Я подумал, что будет лучше, если мы больше никогда не встретимся. Словно умрём друг для друга. Хотел пронести первое впечатление, искру этой любви через всю жизнь. Забыть всё, что было, не обращать на неё внимания, несмотря на то, что жили рядом в малонаселённом посёлке, часто встречались на улице, работали на одном предприятии.
Я больше не узнавал себя. Желанное чувство перечеркнул нелепый случай. Теперь я объясняю всё моей болезнью. Мне не следовало никого любить. И горе, несчастья, приносимые мной людям, не стоят моего прозрения.
А случилось следующее. В один из вечеров, когда было, пожалуй, и не тепло, и не холодно, отдыхающие постепенно покидали пляж. Мы с Натальей Сергеевной, оживленно беседуя, не заметили неожиданного появления имеющего дурную славу человека. Митрофанов, художник-оформитель Дома культуры, был одинок. Его не любили за наглость, склочность, занудство. К тому же человек, пристающий к женщинам, заслуживал только порицания. Вот и теперь не церемонясь он отпихнул меня на край скамейки. Подсел к Наталье Сергеевне, приобнял за плечи и расплылся в улыбке. Она, как воспитанная и скромная девушка, не влепила ему пощечину, а только с укоризной посмотрела мне в глаза. Я тут же схватил Митрофанова за ворот пиджака и с силой отбросил к берегу. Падая, он зацепился штаниной за корягу, порвав основательно свои модные брюки. От злости художник даже не матерился, не пыхтел, а только ненавистно поглядел в мою сторону и зашагал прочь. Но тут его остановила неведомая сила. С нечленораздельными криками, Митрофанов набросился на меня, повалил, и лежачего потащил в море. Я отмахивался, но он всё настойчивее окунал меня в воду до тех пор, пока я не потерял сознание. Очнувшись, я почувствовал дыхание склонившейся надо мной Натальи Сергеевны. Она нежно гладила по моей голове, умоляя, чтобы я не шевелился.
Я так и не оправился после этого случая. Решил, что с Натальей Сергеевной лучше больше не встречаться. Понимая, что не в силах составить ей идеальную пару, я всё больше терял разум. Но в глубине души надеялся, что в будущем найду свою половинку, и отношения с нежным противоположным прекрасным полом все же сложатся для меня намного удачнее.
