Составитель: Дмитрий Шеваров
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Владимир Федорович Одоевский - Алексею Степановичу Хомякову
20 августа 1845 годаТвое письмо, оно меня и тронуло, и взбесило, и удивило. С чего начать – мысли так и рвутся на бумагу – буду держаться порядка твоего письма. Во-первых, писать мне к тебе несколько легче, нежели с тобою говорить, потому что
ты в диалектике, как в поле, во что бы ни стало хочешь нагнать зайца и затравить его.
На бумаге мне удобнее обороняться против твоего диалектического наездничества, ибо не увлекусь твоим прекрасивым живым словом, не забудусь под твоим обаянием и выскажу вполне то, что считаю за истину в глубине души...
Разделение на русских иностранцев и на русских-русских – есть нелепость, все мы русские, все любим Россию и по внутреннему чувству, и потому что с нею соединена и вся наша внешняя жизнь, которая также что-нибудь да значит; вся разница в том, что одни ищут построить свою русскую жизнь на элементах какой-то допотопной Руси, еще не открытых, другие по тем результатам, до которых она достигла в настоящую минуту;
оттого у первых квиетизм, неразлучный с углублением в прошедшее, а у других деятельность, не всегда, может быть, верная, но все-таки деятельность...
В недвижности вижу один из старых славянских элементов, по милости которого в связи с беззаботностью, с поговорками: мое дело сторона, трава не расти... – нас держали в плену татары, били и поляки, и немцы, и шведы,
по милости которого от откапываемого вами древнего русского просвещения не осталось других памятников, кроме проповедей, переведенных с греческого или подражаний византийцам, Бовы Королевича, переведенного с итальянского, Кремля, построенного итальянцем, сказок, где прославляется одна физическая сила, песен, подобно кавказским, не выходящим из круга наездничества или разбоя, или где женщина унижена татарским презрением, Судебника, ограничивающегося фискальною частью, Уложения, большею частую взятого из византийских толкований на Римское право...
И была бы Россия недвижна, как недвижны, например, финны..., если бы Петр не привил нам нового деятельного элемента, какой бы он ни был: западный, французский, немецкий – все равно, но с которым явились у нас и Ломоносов, и Державин, и Жуковский, и Пушкин, и Гоголь, и Хомяков, и Киреевский, и университеты, и Академия, и грозная для Европы сила – словом, все то, по чему наши потомки доберутся, в чем состояло русское просвещение, то есть именно то, чего вы не найдете в допетровской Руси; а между тем действие Петра не было ни русское, ни даже вполне сознательное; он связывал с Россиею иностранные имена впопыхах, переносил все, что нужно ему было для потребностей минуты –
и что же? от всего этого болезненного процесса сделались ли мы немцами, французами, голландцами? нет! Мы все съели и переварили в свою плоть...
Русский сохранил свою самобытность; деятельность Петра не привела нас туда, куда он думал привесть, но дал пищу нашей собственной деятельности...
Ссылки по теме:
