Текст: Александр Гаврилов
Фото: petrushevskaya.livejournal.com
26 мая день рождения отмечает Людмила Стефановна Петрушевская - драматург, сказочница, певица, а главное - кажется, единственный современный русский писатель, обогащающий русский язык непосредственно, «из-под пера». Достаточно вспомнить словечки «кузяво» и «пуськи бякие» - появившиеся, заметим, задолго до «Пусси Райот».25 и 26 мая в московском Центре Мейерхольда идет спектакль «Анданте» по пьесе Петрушевской в постановке ее сына Фёдора Павлова-Андреевича, с костюмами и декорациями Кати Бочавар. В четверг, в день рождения драматурга, вторым действием спектакля станет премьера новой летней программы «Петрушевского кабаре», которая затем отправится на гастроли по России и всему миру. Петрушевская споет свои самые новые и самые любимые песни всем тем, кто знает, что такое настоящее «Петрушевское кабаре».
А нам об этом рассказывает литературный критик и продюсер Александр Гаврилов.
Петрушевскую надо продавать в аптеках. Это было бы по-честному. Причем, конечно, в рецептурном отделе: чтобы сперва выписывали перьевой растекающейся ручкой на рыхлой бумаге, а только потом провизор за стеклянной матовой перегородкой начинал постукивать ящичками. И чтобы на обороте писали: «два раза в день». Или даже «вместо еды». И принимать, чтобы не так ломало от жизни. Потому что подобное лечится подобным.
А вот в книжных магазинах Людмилу Петрушевскую в наши дни продавать нельзя ни в коем случае. Там, на перекормленных полках, вспученных отличными романами (в сто страниц каждый), за три метра пахнущих одноразовыми страстями, нечего делать ее книжкам. Там торгуют славной одноразовой жвачкой. Убойной мощи мозгомойками. Жёсткими синтетическими средствами. По-свойски, по-простецки честными: тебе ничего не обещали, кроме растраты нескольких часов свободного времени, - ты ничего и не получил. Гораздо лучше водки, хотя бы потому, что голова потом не болит.
А здесь что? Называют, например, рассказ «Жизнь это театр» - и сразу обмануть норовят. Потому что не театр эта петрушевская жизнь, совсем не театр. В самом заглавии уже проговорка. О режиссере самодеятельности (тема, хорошо знакомая автору, чьи пьесы двадцать лет не пускали на профессиональную сцену) сказано так: «Вот так изучать жизнь было у Саши, видимо, девизом, жизнь это театр, только этот театр совершенно не годился для переноса на сцену, подруга из управления ни за что бы не разрешила такие дела, зритель бы плевался, во-первых, зачем мне это, я такой театр и дома каждый день вижу».
Хотя поначалу все кажется привычным: раскрываешь книгу - словно приходишь в зал варьете: программка, кресла, красный плюш. На сцену перед тобой выводят забавных уродцев, которые начинают откалывать нумера. Жениться, например, или даже влюбляться - мимолетно, случайно, курортно. А потом вдруг мир переворачивается, и простодушная и нелепая санаторная давалка предстает кем-то вроде ботичеллиевской Венеры. А ты, не уследивший за этой метаморфозой, как сидел, так и сидишь и таращишься забавным уродцем, а зритель - тот, что только что казался актером - требовательно ждет теперь уже от тебя каких-то забавных нумеров.
Эти волшебные превращения и есть главное, что не устает показывать в своем театре Петрушевская. Равных ей в этом искусстве нет; потому хотя бы, что русским писателям её калибра (Ремизову, Мамлееву, да и Достоевскому, в общем-то) не очень-то хотелось, чтобы их герои оказались живыми людьми, чтобы театр стал жизнью. От этого ведь ещё больше неловко, чем если жизнь становится театром. Русский писатель стыдлив - и оттого робеет показать человека в его сиянии: мальчишки во дворе засмеют.
Похоже, Петрушевская в конце концов и перешла почти полностью в сказки, чтобы этой неловкости - и для себя, и для читателя, - было меньше.
Ссылки по теме:
Кабаре нуар Людмилы Петрушевской, 18.11.2015
И музыка, и слово, 06.05.2015
Сокращенная версия этого материала в журнале «Timeout Москва», 25.12.2006
