Текст: Наталья Соколова/РГ
Фото: Сергей Савостьянов/РГ
Александр Олешко: Я перечитывал летом рассказы Антона Павловича. Буду делать литературный вечер, посвященный Чехову. Искал, что из Чехова я мог бы взять для этого вечера. Потом будет замечательная акция «Читаем Чехова», где я буду читать отрывки из его произведений в его Доме-музее. Еще сейчас читаю новую книгу Никиты Михалкова, его воспоминания «Территория моей любви». Написано очень увлекательно, живо и интересно. Оторваться невозможно. Яркая автобиографическая проза - воспоминания о матери и отце сочетаются с рассказом о детях, отношениях Никиты Сергеевича с братом, о разрыве с Анастасией Вертинской и любви на всю жизни к Татьяне Михалковой. Из современных писателей всегда слежу за тем, что делают Виктор Пелевин и Захар Прилепин. Думаю, что обязательно в ближайшее время прочитаю «Смотрителя» Виктора Пелевина. Для меня выбор книги зависит от настроения, даже от времени года. Определенная книга читается в определенное время года.
«РГ» приводит отрывок из автобиографии Никиты Михалкова «Территория моей любви»:
Мама учила: «Если тебе что-то катится в руки просто так и ты без всяких затрат можешь протянуть руку и взять, подумай, сколько из десяти людей от этого не отказались бы. Если насчитаешь больше пяти, откажись. Идти надо в узкие врата». Или: «Никогда не выгребай все до конца, чтобы не услышать, как скребок коснулся днища».
Именно эта мысль отвела соблазн после успеха «Механического пианино» сразу снимать опять что-то из Чехова. Хотя уже предлагали. Но, поняв, что использование вчерашних открытий и удачных наработок может превратить их в штамп, мы отказались. К Антону Павловичу мы с Сашей Адабашьяном вернулись, когда остались позади еще четыре киноленты. Только тогда по мотивам «Дамы с собачкой» был написан сценарий «Очей черных».
Еще мама учила: «Никогда не обижайся! Если тебя хотели обидеть, не доставляй удовольствия тому, кто этого хотел, а если не хотели, то всегда можно простить».
Она родила меня достаточно поздно – ей было сорок два года, и я помню ее уже в зрелом возрасте. Но всегда, до последних дней, ощущалась ее гигантская энергия и неиссякаемая любознательность, тяга к новым знаниям и необходимость этим знанием поделиться. Перфекционизм – это у меня тоже от мамы, я до сих пор его не утерял.
Мама всегда была стержнем нашей семьи – человеком с мощным, здоровым, созидательным полем. Ее всегда отличала сильная человеческая закваска, основанная на православном воспитании. При этом мама была человеком страстным во всех проявлениях. Это был властный, вспыльчивый (да отходчивый!) сибирский характер – суриковская, дедушкина кровь. Если ей что-то не нравилось, нужно было приложить огромные усилия, чтобы ее разубедить. Только очень смелый, неожиданный поворот мог превратить ее горячее неприятие в столь же страстную любовь, понимание, восхищение…
Я никогда не видел маму ничего не делающей. Никогда!
Ей никогда не бывало скучно. Пишется ли что-то, переводится, правится, шьется, перешивается, вскапывается, сажается, печется, варится, вяжется, настаивается… – всему она отдавалась с невероятной страстью. При этом все, что она делала, было поставлено на основательную, академическую базу – писала ли она подстрочники для оперы или овладевала искусством печь круассаны.
Она лечила гаймориты, делала уколы, даже умела провести тюбаж печени… Узнав что-то новое и убедившись, что это можно сделать без чьей-либо помощи, в домашних условиях, мгновенно все осваивала…
Отрывок приводится по книге: Никита Михалков «Территория моей любви». - Эксмо, 2015
