Текст: Светлана Мазурова/РГ
Фото: Владимир Бертов, Санкт-Петербург
Режиссер Дмитрий Светозаров родился в Ленинграде в семье известного кинорежиссера, классика отечественного кино, народного артиста СССР Иосифа Хейфица. По первому образованию - филолог (английский язык и литература). Некоторое время занимался литературными переводами, но вскоре полностью переключился на кино. Работал на киностудии «Ленфильм» ассистентом у режиссера Ильи Авербаха на картине «Чужие письма», у Иосифа Хейфица на фильме «Ася».В 1997 году Дмитрий Светозаров совместно с продюсером Александром Капицей выпустил первый российский телесериал «Улицы разбитых фонарей» («Менты»), который стал абсолютным рекордсменом по продолжительности на отечественном ТВ. В 1998 году на телеэкраны вышел сериал «Агент национальной безопасности», в котором Светозаров выступил как художественный руководитель, режиссер и автор идеи о «российском Джеймсе Бонде» (снял 3 сезона, 36 серий). Снял многосерийные фильмы «Четырнадцать цветов радуги», «По имени Барон», «Танцор», «Три цвета любви», 9 серий сериала «Опера́. Хроники убойного отдела», «Фаворский», «Вепрь». Экранизировал в 2007 году роман Достоевского «Преступление и наказание».
Дмитрий Светозаров: Я человек литературоцентричный. Таким был и мой отец - классик советского кинематографа Иосиф Хейфиц. Так что с детства я был окружен книгами. Умный зритель, если такой еще сохранился в России, всегда увидит в моих режиссерских работах, - какими бы они ни были по жанру, пусть и бывают обращены к самой массовой аудитории, - скрытые цитаты, всяческие литературные аллюзии и «рифмы». Книги - один из источников моего - не скажу слишком пафосно - «вдохновения», но материал, почва, на которой растут мои замыслы. Поэтому на моем рабочем столе и на прикроватном столике - я имею устоявшуюся привычку долгого чтения перед сном, длящуюся уже много десятилетий, - всегда несколько книг. Читаю их параллельно. Не одновременно, просто в один и тот же период времени - несколько недель, месяц, - поглощаю некий комплекс литературы, так или иначе связанной с той или иной работой, сценарием или просто замыслом.
Вот сейчас рядом со мной документальный роман в письмах Екатерины Долгорукой и Александра Второго, изданный небольшим тиражом в Европейском Университете в Санкт-Петербурге. И воспоминания фрейлины Анны Тютчевой. Уже много лет я ношусь с идеей фильма об этом воистину великом человеке, и возможность реализации этого замысла становится то ближе, то почти исчезает, но продолжает держать меня на крючке.
Сборник лекций Набокова о русской литературе, произведший на меня двойственное впечатление из-за своего аристократически-пренебрежительного, покровительственно-высокомерного тона по отношению ко многим русским и советским классикам. Но там я прочитал, что Набоков, боготворивший Толстого, сравнивает его с Флобером. Потому и толстенный том Флобера - рядом.
Признаюсь, перечитывать «Мадам Бовари» - это тяжелый и во многом неблагодарный труд.
Однако я открыл для себя одно новое качество флоберовской прозы - ее живописность.
Вот отрывок: «Ставни были закрыты. Солнечные лучи пробивались сквозь щели, вытягиваясь на каменных плитах тоненькими полосками, ломались об углы мебели и дрожали на потолке. По столу ползали мухи, они карабкались по грязным стаканам и с жужжанием тонули на дне в остатках сидра. Под солнцем, проникавшим через каминную трубу, отсвечивала в глубине очага бархатом сажа и слегка голубела остывшая зола».
Великолепно! Готовый эстетский кинокадр, вернее - целая панорама. А «Саламбо»! Какое сочное, пряное «живописание»! И какой громадный исторический, археологический, этнографический материал освоен Флобером. Я заинтересовался историей написания «Саламбо» - Флобер изучал материал целых пять лет! И еще - потрясающий, мастерский перевод Минского, говорю это как человек, некогда пытавшийся заняться литературным переводом.
Рядом - роскошный альбом Караваджо, одного из моих любимейших художников. В него заглядываю постоянно - уже из чисто профессионального интереса. Дело в том, что у него абсолютно кинематографические композиции, свет, ракурсы. Для тех, кто не знает: Караваджо, как сказали бы современные киношники, ставил кадр с натурщиками, ставил свет, использовал зеркала и стекло для регистрации этого кадра. В каком-то смысле был первооткрывателем кинематографа!
Недавно мне позвонил Михаил Шемякин. Оказывается, он горячий поклонник моего «Преступления и наказания» и считает его лучшей экранизацией великого романа. Мы встретились. Михаил Михайлович предложил мне подумать о художественном фильме, рассказывающем его биографию, о судьбах ленинградского андеграунда шестидесятых-семидесятых. И подарил толстенный том «Круг Шемякина». Я то и дело с интересом рассматриваю это потрясающее издание и думаю: парадокс, но КГБ спас в свое время Шемякина, выслав его на Запад. Судьба большинства художников его круга трагична - безвестность, пьянство, преждевременная смерть…
Ну и наконец - Ю Несбё, знаменитый норвежский «детективщик». Вообще это удивительный феномен - современный скандинавский детектив.
Несбё мастер «сюжетоплетения», художник очень жесткий, до натурализма, и опять-таки - очень кинематографичный.
Недаром его мечтал экранизировать Скорсезе, а недавно на российские экраны вышла голливудская версия «Снеговика».
Почему вдруг Несбё? Для развлечения?
Дмитрий Светозаров: Нет. Я возрождаю спустя пятнадцать лет уже ставший легендарным сериал «Агент национальной безопасности» с Мишей Пореченковым. Так что детектив на моем рабочем столе - очень кстати!
