Текст: Андрей Васянин/РГ
Фото: Александр Корольков/РГ
Сегодня, возможно, не все вспомнят эту девочку с раскосыми бурятскими глазами за стеклами очков на черно-белых фото 50-летней давности - на цвет тогда снимали мало. Но иллюстрации к «Мастеру и Маргарите» Нади Рушевой (в 69-м умершей от кровоизлияния в мозг) наверняка многим попадались на глаза: благородный Мастер с отрисованным тушью тонким лицом и бородкой, Марк Крысобой, поднявший с земли легонького Иешуа, медальный профиль Пилата, решительная Маргарита с раздуваемыми ветром волосами…
Под этими работами на стенде выставочного зала Научной библиотеки музея - переплетенный Надей экземпляр «Мастера и Маргариты», собранный из журнала «Москва» 1966—67 годов под толстой обложкой. В другом виде «Мастера…» в стране тогда просто не было. Пятнадцатилетняя Надя «проглотила» роман за считанные дни, сразу отправилась в путешествия по булгаковской Москве, и пошли наброски, десятки листов, исписанных тонким пером. Это были первые, самые первые иллюстрации к наконец увидевшей свет великой книге.
В фонды Государственного музея А. С. Пушкина, что на Пречистенке, работы девочки-вундеркинда (в 12 лет первая выставка, в 13 — первые иллюстрации к прозе в «Юности», за следующие 5 лет — 15 персональных выставок в СССР, Польше, Японии, Чехословакии, Индии…) поступили 20 лет назад.
300 листов иллюстраций к пушкиниане музею передала мать Нади, сегодня их в музее порядка 9 тысяч.
Включая вот эти, на маленьких бумажных квадратах детской рукой еще выведенные сюжетики из «Сказки о царе Салтане». Рядом с ними под стеклом - книга из домашней библиотеки Рушевых, под чтение которой отцом семилетняя девочка все это рисовала, а на стене - иллюстрации к «Мастеру…», «Войне и миру», «Маленькому принцу», «Тому Сойеру», «Гамлету», нередко в несколько штрихов пером графические пометки на полях романа: Пьер Безухов у костра, князь Андрей изъясняется с Наташей, порывистая юная Мими, куда-то несущаяся с зонтиком… Все на листах разного формата и цвета, альбомных и просто первыми попавшихся под руку.
Надины рисунки рождались без эскизов, нередко под мгновенным впечатлением от прочитанного, она всегда рисовала набело и никогда не пользовалась ластиком (хотя вот он тут, в ее сохранившемся в музее пенале).
«Я их заранее вижу… Они проступают на бумаге, как водяные знаки, и мне остается их чем-нибудь обвести»,
- говорила она про своих героев. Потому, наверное, в немецких искусствоведческих учебниках линейную графику Рушевой принимают практически за эталон: в ее лучших рисунках нет ни одной лишней черты, но есть эмоции, переданные экономно и точно, как, скажем, в сцене хорового пения из «Мастера…» или объяснения в любви Аполлона и Дафны.
В собранных Надиным отцом, театральным художником Николаем Рушевым, листах, конечно, много детского, шестидесятнического, романтического, в нежных лицах и тонких фигурах Маленького принца или Бэкки из «Тома Сойера» проглядывает робкая чувственность, угловатое очарование подростка. Но на самом краю выставки есть взрослая и мастерская безо всяких скидок, небольшая «Гертруда, королева датская». В несколько штрихов, в узнаваемом стиле голова женщины в фас в сложном ракурсе, черные, бьющие взглядом за край листа, огромные глаза...
Наде, судя по ее последним работам, еще предстояло вырасти в настоящего мастера, большого трагического художника.
Но и о восточной девочке в очках продолжают помнить. По словам куратора выставки Лидии Карнауховой, вокруг рисунков Рушевой, что находятся в открытом хранении музея, всегда много посетителей, а совсем недавно крупнейшее российское издательство, собираясь издавать «Мастера и Маргариту», выбрало в коллекции Государственного музея имени Пушкина порядка 70 Надиных рисунков для оформления романа.
Оригинал статьи:
«Гений тонких линий» — «Российская газета», 20.01.2017
