«Литинститут создает среду и обстоятельства…»

Текст: Михаил Визель

Фото: litinstitut.ru

Чему учат в Литинституте? Разве можно «научить писать»?

Литинститут отличается от заграничных writing workshops, которые настроены на бòльшую степень «профессионализации», если можно так выразиться. Там вопрос «можно ли научить писать?» правомерный, туда приходят люди, которых преимущественно учат писательскому мастерству и ничему больше.

Литературный институт задумывался иначе - он возник по инициативе Горького в 30-е годы, когда страна боролась с неграмотностью и стоял вопрос о повышении культурного уровня. Я думаю, что в той или иной степени эта горьковская мысль не исчезла. Литературный институт создает обстоятельства, в которых человек, имеющий талант, может стать писателем. Студенты Литературного института получают очень широкое гуманитарное образование. Когда я сам был начинающим писателем, то ходил на писательские семинары при московской писательской организации, читал литературные журналы. Помню, везде была такая установка: чем больше профессий писатель переменит, тем оно лучше, а образование, культура - это все вторично. Но по прошествии лет я очень четко вижу, писателей без образования не бывает. Платонов, Шукшин, Клюев - все они были чрезвычайно образованы, хотя порой эту образованность скрывали. Для пишущего человека образование, которое дают в Литинституте, - правильное, даже необходимое. Кроме того, Литинститут замечателен тем, что он создает литературную среду. Молодому писателю особенно важно оказаться среди людей, больных той же «высокой болезнью», что и он. Эта среда заряжает, испытует, она отсекает лишних. В любом вузе студенты учатся не только у преподавателей, но и друг у друга. В Литературном институте степень участия студенческого компонента в образовании очень велика. В Литинституте учат воздух, стены, атмосфера…

Чему лично вы учите своих студентов?

Я веду семинар прозы на заочном отделении с 2006 года. Когда меня сюда пригласили, я не очень хорошо понимал, чему могу их научить. Если бы я сам учился в свое время в Литинституте, наверное, мне было бы легче. Нашим мэтром на писательских семинарах, о которых я уже говорил, был Федор Колунцев - довольно известный в 60–70-е годы писатель. С нами работали Николай Евдокимов, Анатолий Приставкин, - я видел разных мастеров, видел, как они работают. У Колунцева, например, я научился деликатности - не навязывать свое мнение, а принимать человека таким, какой он есть. Семинаристы у нас, кстати, были очень агрессивные - получался такой интересный контраст между агрессией писательского «молодняка» и мастером, который пытается все это смягчить и расставить правильные акценты. Мне это было очень симпатично, для меня это было примером. Мне кажется, что прежде чем говорить о том, чему можно учить в Литературном институте, гораздо важнее выстроить свои отношения со студентами. Перед тобой оказываются не просто ученики, которых ты должен научить таблице умножения, перед тобой - твои коллеги. Неизвестно еще, кто из вас талантливее, всё может перемениться - здесь возраст, литературные заслуги и опыт не могут играть такой роли, которую они играют в академической науке, где иерархия выстраивается однозначно.

С «заочкой» интересно еще вот что. Раньше в Литературный институт нельзя было поступить после школы - сюда приходили люди с жизненным опытом, и для литературы это правильно. Сегодня же на очном отделении учится много молодых, которые пришли сразу после школы. С заочниками немного иначе, их я воспринимаю особенно - порой у меня учатся люди, которые старше, чем я. Во время сессии мы обсуждаем с ними их работы, я ставлю перед собой задачу показать сильные и слабые стороны автора. Как мне кажется, сильные стороны показывать даже важнее, потому что на первом этапе человека можно просто погасить, уничтожить критикой. Одна из целей творческих семинаров - дать возможность автору попробовать себя в самых разных жанрах. Например, своим студентам я давал задание написать документальный рассказ о хорошо знакомом им человеке. У кого-то это получилось, у кого-то нет. Как говорил Чехов, маленькая собака не должна смущаться наличия больших собак. Каждая собака лает своим голосом. Научить студента Литинститута - значит научить его адекватно оценивать самого себя, свой голос, свой размер, свой вес. Когда автор слишком себя переоценивает или, напротив, уничижительно к себе относится - это одинаково плохо. Важно не прямо воздействовать на человека, а скорее подвести его к тому, чтобы он сам видел, что у него получается лучше, а что хуже.

И как? Есть результаты? «Новые Гоголи», так сказать?

Сейчас я набрал второй семинар. Работой своего первого семинара я был доволен: студенты написали неплохие дипломы, одна из моих учениц получила премию «Дебют», другая студентка вошла в шорт-лист премии «Радуга». Мне кажется, что для них это время не прошло напрасно - я чувствовал, что им интересно, что они охотно приходят на семинары. Если в литобъединении, куда я ходил, большой дружбы не было - мы были сами по себе, как-то ревниво друг на друга поглядывали, - то в Литературном институте я видел, что никто никому не мстит, никто ни на ком не отыгрывается. Наверное, главное, что есть в Литинституте - это литинститутское братство.

В 1930-е годы Литинститут был задуман Горьким одновременно с Союзом писателей как часть равновесной конструкции: самородки становились профессиональными советскими писателями. Кого готовит Литинститут сегодня?

Литинститут готовит по двум специальностям: литературная работа и художественный перевод. Люди, которые отсюда выходят, практически все неплохо устраиваются. Сегодня потребность в тех, кто умеет грамотно, четко и стилистические верно излагать на бумаге свои мысли, очень высока, но таких людей мало где готовят. Сейчас мы скатываемся в систему тестирования, плюсиков и минусиков, правильного заполнения граф - растет другое поколение. Людей, которые могут выйти за границы этих граф и связно изложить свои мысли, становится все меньше. В самом широком смысле Литинститут готовит специалистов, умеющих выражать свои мысли хорошим русским языком устно и письменно. Выражены эти мысли могут быть в разных жанрах - художественная проза, документальная проза, публицистика, журналистика. Так или иначе, главной профессией выпускника Литературного института является слово. Студентов учат делать так, чтобы слово приносило им средства к существованию. Тот человек, который это понимает и в себе это культивирует, будет более успешным.

Вы говорили о том, что студенты стали часто поступать после школы. Можете рассказать подробнее — кто сейчас приходит в Литинститут?

Сейчас тех, кто приходит сразу после школы, значительно больше, тем более на очном отделении. Это, конечно, создает определенные проблемы - творческие и психологические. Но что поделать, это обстоятельства, в которых мы сегодня живем. Изменился и гендерный состав: девочек сейчас гораздо больше. Мальчики не идут в профессию, понимая, что она не очень хлебная. Но в литературе вообще очень заметно женское присутствие.

Понятно, что в Литературном институте каждый год - это Год литературы. А планируются ли какие-то специальные мероприятия в этом году? Как вы лично понимаете, что такое Год литературы?

Для меня отрадно, что возникла такая идея, потому что о литературе в последнее время стали говорить все реже. Открытие Года литературы в МХТ вызвало противоречивую реакцию в литературном сообществе: говорили о том, что не тех авторов читали со сцены. Мне немного грустно было за этим наблюдать. «Что, - думал, - писатели за люди такие! Что ни случится - скандал». Получается, что страсть к разрыву, к скандалам сильнее, чем даже прагматический интерес. Как раз на открытии прозвучали замечательные слова из Нобелевской лекции Бродского, где он говорил о том, что самое страшное преступление против литературы - это не цензура, не сжигание книг, а пренебрежение литературой. Мне кажется, что последние годы мы жили в ситуации пренебрежения литературой - пророчество Бродского странным образом сбылось.

Год литературы - это шанс ситуацию переломить, стратегически это мысль верная. Другое дело, чем она будет подкреплена. Для меня таким реальным подкреплением, которое формально не связано с Годом литературы, но хронологически с ним совпадает, стало то, что в школы в прошлом году вернули сочинение. Это, конечно, не совсем сочинение по литературе, в профессиональном учительском сообществе идут споры, каким оно должно быть, но все же это шаг в правильном направлении. Вне русской литературы невозможно наше воспитание в полном смысле этого слова. Отказавшись в последние 15–20 лет от литературы, мы сделали то, что даже большевики не делали, оторвав детей от русской классики. Год литературы как инициатива, идущая с самого верха, – некий позитивный сигнал. Надеюсь, что сочинения не заболтают, что оно так и останется, и Год литературы будет в этом смысле весомым аргументом.

А практически?

В практическом смысле - у нас в институте планируется ряд мероприятий, которые мы будем проводить и сами, и с другими профильными организациями, такими как Пушкинский музей, Дом русского зарубежья, Публичная библиотека Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге. Я хочу на площадке Литинститута собрать всех редакторов толстых журналов, чтобы они обсудили проблемы в этой сфере, провести совещание руководителей литературных объединений России.

Вообще присутствие литературы в обществе определяется двумя критериями – это школа и СМИ. Вот в школе что-то сдвинулось, а в СМИ пока нет: например, открытие Года литературы показывал канал «Культура», а не «Первый» или «Россия». «Культура» - замечательный канал, но если мы сравним его аудиторию с аудиторией «Первого»... Для меня это был тревожным сигналом - получается, что культура и литература находятся в некой интеллектуальной резервации. Я уверен, что открытие Года литературы в МХТ в прайм-тайм на Первом канале пошло бы прекрасно. То, что это не случилось, лично для меня очень печально. Но будем надеяться, что покажут закрытие, которое не станет закрытием литературы в России…

Сайт по теме:

Литературный институт имени Горького

ГодЛитературы.РФ благодарит за помощь в подготовке интервью студентку Литературного института Катерину Ненашеву