Текст: Игорь Шумейко
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Обложка книги: Дмитриев, С. Н. Последний год Грибоедова. Триумф. Любовь. Гибель. Историческое расследование / М. : Вече, 2015. — 752 с., ил.
Рекордсмен цитирования, известнейший пушкинский упрек (и самоупрек) «Мы ленивы и нелюбопытны» - это ведь о (не)внимании писателей к судьбе великого соотечественника: Александра Сергеевича Грибоедова. Предшествует известнейшим горестным словам следующее: «Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств... Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни. Самая смерть, постигшая его посреди смелого, неровного боя… была мгновенна и прекрасна. Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны».
Книга Сергея Дмитриева «Последний год Грибоедова» — посильный ответ, уже из XXI века, когда вроде и следов меньше, и судьба, которой завидовал сам Пушкин, затемнена облаками, и даже бурями двух столетий. 750-страничное исследование посвящено последнему году жизни Грибоедова, хотя и с необходимыми историческими отступлениями: по шкале жизни героя и по ступеням сложнейшей российско-ближневосточной дипломатической партии.
Работа, интерес Дмитриева — не случайны, не «точечны». Он буквально излазил Иран в годы «когда это еще не было мейнстримом». Это сегодня президенты наших стран вместе развязывают «ближневосточные узлы» (интересно по его книге наглядно увидеть, как они завязывались — во времена как раз грибоедовские!). Это сегодня наши бомбардировщики взлетают с иранской базы Хамадан, но в начале 2000-х, когда Сергей Дмитриев вдоль-поперек исследовал Иран, отношение там было, мягко говоря, «настороженное», во многих городах он был первым русским, советским — вообще европейцем за 30—40 лет.
Результат трех его путешествий 2009—2011 годов, книга «Персидские напевы» по жанру - фотопоэтический альбом. Дмитриева более увлекали красоты страны, мощный «персидский магнит», притягивавший интерес нескольких поколений русских поэтов: Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Бунин, Хлебников, Есенин…
Нынешняя книга — это уже «документальный роман», одно из наиболее серьезных исследований темы.
200 лет оставался невыясненным вопрос: кто был истинный зачинщик беспорядков в Тегеране, завершившихся разгромом посольства и убийством Грибоедова? Бунт беспощадный, но бессмысленный ли? Отставляя «интригу статьи», сразу сообщу: тегеранскую толпу поднял не злополучный евнух Мирза-Якуб, «бухгалтер шаха», задумавший перебежать в Россию. Завистники Грибоедова и первый секретарь посольства Мальцов — попали в ловушку, преувеличив значение якобы бесценной информации евнуха, связав его побег с разгромом посольства (С. Дмитриев).
Строго взвесить опровержения Дмитриева — надо внимательно прочесть всю книгу, а здесь пока поверьте конечному выводу: нашего поэта убила интрига английских дипломатов Уиллока, Макнила, шире: всего «Форин офиса» — столь же долговременная, глобальная, сколь глобален (и страшен для Англии) был план Грибоедова.
Историки подтвердят: Туркманчайский договор России и Персии (заслуга Паскевича и Грибоедова) — один из самых значительных, выгодных в истории Российской империи. И весь роковой год Грибоедов в Тегеране «дожимал», реализовывал, взыскивал туркманчайскую контрибуцию, возвращал наших пленников. Но, увы, та его работа осталась в тени еще более грандиозного замысла: долговременного, стратегического русско-персидского союза. И если ленивые и нелюбопытные еще и недоверчивы — гляньте в интернете термин:
«Большая игра», Great Game — геополитическое соперничество Британской и Российской империй за господство в Южной и Центральной Азии.
В мировой истории термин «Большая игра» утвердился только за этим противоборством, начало которого (найдете там же) зафиксировано: «Туркманчайский договор и убийство русского посла Грибоедова». В Англии это популярнейшая тема исторических, литературных произведений: грибоедовский русско-персидский проект, по их мнению, был главной угрозой Британской Индии, Британской империи в целом. У нас же, увы, в широком сознании осталось только знаменитое «англичанка гадит».
Вот в чем удача книги: впервые старт «Большой игры» осветил известный писатель (увлекательность изложения, хороший стиль), а еще и кандидат исторических наук (серьезное внимание к источникам, поиск новых фактов).
Известна роль Нессельроде в печальной судьбе Пушкина. А еще он — бездарнейший дипломат, эдакий Анти-Талейран. Враг страны, в которой работал, немало способствовавший падению России с высот Венского конгресса (1814) — в яму полной дипломатической изоляции и (как следствие его «службы»): Крымской войны. Но... признак строгого подхода Сергея Дмитриева к источникам и фактам: прямое участие Несельроде в заговоре против Грибоедова он все-таки считает недоказанным.
Внимание Дмитриева к фактам, фактуре жизни иллюстрирует фрагмент, касающейся темы «деликатной», обсуждать которую почти «моветон»: деньги.
"Более существенным для поэта стало получение им денежной премии в 4000 червонцев, учитывая его тяжелое финансовое положение. В России тогда существовал денежный счет на рубль серебром и рублевыми (бумажными) ассигнациями, при этом курс ассигнаций незначительно колебался и составлял примерно 3,6 рубля по отношению к серебру. Более редкими в хождении были золотые монеты, в том числе червонцы — монеты номиналом 10 рублей (империалы), имевшие стоимость около 40 рублей ассигнациями. Однако Грибоедов получил в марте 1828 г. общую сумму не 160 000 рублей ассигнациями, а намного меньше — примерно 44 000 рублей, хотя и это была довольно значительная сумма, ведь, к примеру, его годовой оклад во время службы секретарем в российском посольстве в Персии при Мазаровиче составлял около 6600 рублей, а во время службы при Ермолове — всего 2200 рублей. Дело в том, что Грибоедов получил имевшие тогда активное хождение в России именно 4000 голландских червонцев (а не золотых империалов), курс пересчета которых на ассигнации составлял примерно 1:11.
Показательно, что именно эту сумму, «ввиду расстройства его хозяйственных дел», просил выплатить Грибоедову Паскевич в своем письме к Нессельроде от 12 февраля 1828 г. А сам наместник Кавказа получил от императора графский титул с приставкой Эриванский и миллион рублей! Обрезкову, участвовавшему в переговорах весьма условно, было выплачено 300 000 рублей, всем генералам Кавказской армии по 100 000 рублей, а прочим чинам — намного меньше по нисходящей. Директор Азиатского департамента 1819—32 гг., непосредственный начальник Грибоедова, грек по происхождению Константин Константинович Родофиникин (1760—1838) получил лишь половину премии поэта…»
Последний год Грибоедова включал не только великие труды, участие в мировой «Большой игре», но и великую любовь. Нино Чавчавадзе. О соответствующей главе книги Дмитриева «Помолвка и прикосновение к счастью» можно лишь сказать: достойно. Достойно — столь значительной, красивой темы, бриллианта в коллекции русско-грузинской истории.
Подано без «оживляжа», но с тем же вниманием к фактам, что и в «дипломатических главах». Колоритен перечень лиц, уже безуспешно сватавшихся к 16-летней первой красавице Тбилиси. Письма родственников Нино и Прасковьи Алахвердовой, в доме которой воспитывались дети семьи Чавчавадзе. Кажется, вся Грузия следила за волшебным романом.
Но это лишь ощущение: просто свидетели тех дней, осознавая всю значимость этих персон, этого брака, позднее стремились восстановить в самых мелочах то… То, что для самого Грибоедова мелькнуло почти молнией. Его письмо к Булгарину передает всю внезапность чувства.
Думаю, некое соответствие книги и героя книги — в этой потрясающей спресованности событий: война, Туркманчайский мир, триумф в Петербурге, встречи с Пушкиным, возвращение на Кавказ к «Большой игре», любовь… Наверно, потому и «прикосновение к счастью» а не «счастье» — считанные месяцы были отпущены Нине и Александру. Чистый классицизм, драматургия, «принцип единства действия»: все должно произойти в один день, как в комедии «Горе от ума». Одним днем пролетел и этот один год из жизни Грибоедова.
И как начиналась статья пушкинской оценкой, так, завершая, нужно сказать о том «затемнении некоторыми облаками». Этот шлейф либеральных перешептываний («был близок к декабристам, но… избежал наказания, а потом служил правительству так жестоко покаравшему») — лучше, полнее всего выражает цитата из Н. П. Огарева:
«Грибоедов, спасшись от ссылки посредством родственных связей, примкнул к правительству и на дипломатическом поприще наткнулся на случайную гибель. Но талант его и без того уже был погибшим: он высказал в "Горе от ума" все… а дальше ничего не мог развить в себе самом, именно потому, что он примкнул к правительству, этому гробу русских талантов и русской доблести(…)».
Но кто это говорит? 120 лет нам вдалбливали: «Герцен и…». Кто, что знает о произведениях этого «и…»? Но Дмитриев столь же внимателен к этой стороне жизни Грибоедова. И после снятия «затемнений некоторыми облаками», после кропотливой и добротной работы, может с полным правом вынести в аннотацию книги свою оценку: «Ни один русский поэт не добивался такого триумфа в служении своему Отечеству, как А. С. Грибоедов».
Ссылки по теме:
Грибоед — 15.01.2016
Другой Александр Сергеевич — 18.01.2015
Варенье по-грибоедовски оказалось из моркови — 17.05.2016