Текст: Екатерина Зайцева
Влияет ли кот на писательское вдохновение, остается загадкой, а вот то, что многие писатели и поэты питали слабость к котам — реальный факт. «Год Литературы» составил список наиболее заядлых любителей кошек.
1. Эрнест Хемингуэй и его шестипалые питомцы
Эрнест Хемингуэй был, пожалуй, самым «котозависимым» писателем — уже на склоне его писательской карьеры и жизни
Эрнест Хемингуэй был хозяином 57 кошек.
Все началось с маленького снежно-белого котенка, подаренного Хемингуэю капитаном Стэнли Декстером. Котенок, названный Сноуболом (Snowball — в переводе с английского «снежок»), обладал такой особенностью, как полидактилия — он имел шестой палец на лапах. До сих пор шестипалых котов иногда называют «котами Хемингуэя», так как именно создатель романа «Прощай, оружие!» невольно заложил традицию разведения таких кошек. Писатель и его четвертая жена Мэри Уэлш обеспечили котам привольное существование — сохранилось множество фотографий, где любимцы Хемингуэя спят у него на руках, разгуливают по двору, едят с ним из одной посуды за столом. Потомство Сноубола продолжало жить в доме Хемингуэя и размножаться. Сегодня в доме-музее писателя во Флориде живет 44 потомка Сноубола, многие из которых щеголяют шестью пальчиками на лапах.
Коты Хемингуэя признаны национальным достоянием, почти все они названы в честь прославленных писателей, художников или великих актеров и актрис: Одри Хепберн, Марлен Дитрих, Гертруда Стайн, Пабло Пикассо.
Хемингуэй относился к котам трепетно и прославлял любимое животное во многих произведениях.
«Кот мурлыкал, но Томас Хадсон этого не слышал, так как мурлыканье у него было беззвучное, и, держа письмо в одной руке, он пальцем другой притронулся к горлу кота.
— У тебя микрофон в горле, Бойз, — сказал он. — Скажи, ты меня любишь?
Кот легонько месил его грудь лапами, только чуть задевая когтями шерсть толстого синего свитера, и Томас Хадсон ощущал ласково разлитую тяжесть его длинного мягкого тела и под пальцами чувствовал его мурлыканье» (роман «Острова в океане»).
2. Марк Твен. «Коты не созданы для рабства»
Как-то создатель «Тома Сойера» заявил, что если бы коты и люди могли скрещиваться, то человеческая порода улучшилась бы, а кошачья сильно пострадала.
Он утверждал, что коты единственные из всех живых созданий, не созданные для рабства. На протяжении всей жизни кошки занимали в сердце писателя особое место. В Коннектикуте у него было сразу несколько кошек, которым он давал сложные и красивые имена: Апполинарис, Зороастр, Блэтерскит.
В произведениях Твена также нет безымянных котов, напротив, их имена еще более замысловатые, чем в жизни: Генерал Грант, Пророк Моисей. Вероятно, писатель отождествлял и себя с пушистым животным: в минуты гнева фыркал по-кошачьи, и дети называли Твена «сердитым серым котом». Твен изображал котов там, где они были нужны: в «Томе Сойере», повести «Налегке», «Вдоль Экватора», романе «Простофиля Уилсон».
Его любимцем был Бамбино — черный кот, умевший самостоятельно умываться, зачерпывая лапкой воду из миски. А еще Твен научил его гасить огонек свечки в маленькой лампе, использовавшийся им для прикуривания сигар. Когда писателю мешал огонек лампы, он делал знак коту: два раза кивал, и кот гасил огонек свечки лапкой, вспрыгивая на тумбочку. Гости Твена, наблюдавшие этот трюк впервые, приходили в восторг.
Марк Твен в жизни и в творчестве уверял, что без кошки в доме нет гармонии. В романе «Простофиля Уилсон» он писал: «Говорят, что бывают идеальные дома без кошки — откормленной, избалованной, привыкшей к почитанию. Быть может, это так, не спорю. Но я таковых не встречал».
3. Иосиф Бродский. «Хотите, я разбужу для вас кота?»
Коты шли через всю жизнь
Бродского — с самого детства он использовал «кошачьи» словечки: «мур» и «мяу», чтобы выразить свои чувства — недовольство или радость.
Отец поэта любил называть свою жену Марию ласково, по-кошачьи: Мася, Киса, чем вызывал ее недовольство: «Перестаньте пользоваться вашими кошачьими словами, иначе останетесь с кошачьими мозгами!» Впоследствии Бродский с нежностью вспоминал об этом в эссе «Полторы комнаты»:
«С пятнадцати лет в нашей семье стояло сплошное мяуканье. Отец оказался этому весьма подвержен, и мы стали величать и обходиться друг с другом как «большой кот» и «маленький кот». «Мяу», «мур-мяу» или «мур-мур-мяу» покрывали существенную часть нашего эмоционального спектра: одобрение, сомнение, безразличие, покорность судьбе, доверие. Постепенно мать стала пользоваться ими тоже, но главным образом дабы обозначить свою к этому непричастность...»
Бродский признавался, что в следующей жизни он непременно хочет стать котом — с большим хвостом и усами. Его слабостью были не только живые, но и рисованные коты — сохранилось множество набросков, в том числе шуточного характера, где поэт пером или мелками изображает себя в виде рыжего кота и создает целые композиции с участием кошек. Режиссер Андрей Хржановский даже снял фильм «Полтора кота» с элементами анимации, основанной на рисунках поэта. В фильме кот выступает как alter ego Бродского.
Свою любовь к котам Бродский объяснял так:
«Я, как кот. Когда мне что-то нравится, я к этому принюхиваюсь и облизываюсь… Вот, смотрите, кот. Коту совершенно наплевать, существует ли общество «Память». Или отдел пропаганды в ЦК КПСС. Так же, впрочем, ему безразличен президент США, его наличие или отсутствие. Чем я хуже кота?»
Бродский даже был... крестным отцом кота. Мать приятельницы поэта Людмилы Штерн как-то выиграла в карты котенка, и Бродский придумал ему карточное же имя: Пас. В честь своего крестника он написал целую оду, начинавшуюся так:
- О синеглазый, славный Пасик!
- Побудь со мной, побудь хоть часик.
- Смятенный дух с его ворчаньем
- Смири своим святым урчаньем.
- Позволь тебя погладить, то есть
- Воспеть тем самым, шерсть и доблесть.
- Весь, так сказать, триумф природы,
- О честь и цвет твоей породы!
Но все же главным котом в жизни Бродского был красавец Миссисипи, живший с ним в Нью-Йорке после изгнания поэта из СССР. Позже Бродский женился, и его супруга Мария стала звать обоих своих мужчин — Иосифа и Миссисипи — котами: «Коты, идите сюда!» Знакомые Бродского также рассказывали, что поэт в знак особого гостеприимства предлагал: «Хотите, разбужу для вас кота?» После смерти поэта в 1996 году Миссисипи подолгу лежал, свернувшись клубком, в любимом кресле хозяина.
4. Марина Цветаева. «Спи, мой кошачий голубок...»
Для Марины Цветаевой кошки были предметом пристального наблюдения с детства. Первыми игрушками для нее и сестры Анастасии были соломенные коты, обтянутые ситцем и ярко раскрашенные. Потом появился домашний любимец Васька, который при отъезде семьи Цветаевых за границу в 1906 году очень переживал: «Мы вновь и вновь обегаем дом, взлетаем на антресоли, по нашей лестнице — когда-то мы увидим ее? Черный Васька, взъерошенный от объятий, тоже, как и мы, в дорожной лихорадке. Весь багаж обнюхан им поштучно. Кот напутствует вещи в иные края и дома».
Будучи замужем за Сергеем Эфроном, Цветаева придумала ему прозвище: Лев, он же называл ее Рысью. Дочери — Ариадна и Ирина — были «котятками». Семейство Цветаевой стало настоящим кошачьим. Позднее родившегося сына Георгия Марина называла теплым домашним именем Мур.
В воспоминаниях она описывала котов так, что перед глазами сразу вставал образ:
«Серый пушистый дымчатый зеленоглазый кот развалился на моем письменном столе. Кричу: «Сереженька, иди сюда, посмотри, как Атос спит!» Огромный кот возлежит на спине, чуть извернувшись, лапы — кверху, наслаждаясь сном, как только кошки умеют. Отрешенно. Самозабвенно».
Котов поэтесса упоминает в стихотворениях часто — они возникают то на фоне ее размышлений, то в качестве главных героев. Но практически неизменно в ее строках звучит нежность к кошкам:
- Свернись в оранжевый клубок
- Мурлыкающим телом,
- Спи, мой кошачий голубок,
- Мой рыжий с белым!
- Ты пахнешь шерстью и зимой,
- Ты — вся моя утеха.
- Переливающийся мой
- Комочек меха.
5. Терри Пратчетт и настоящие коты
Терри Пратчетт был истинным любителем хвостатых и пушистых нарушителей спокойствия. Его юмористическая книга «Кот без прикрас» пользуется заслуженной популярностью у котоманов. В свойственной ему манере автор описал нравы и повадки «настоящих» котов, сплетя из жизненных историй, советов и шуток целую энциклопедию. В каждой строчке под ироничным тоном скрывается безграничная любовь Пратчетта к котам и кошкам:
«Настоящий кот — не просто уравновешенный. И не просто неврастеник. Он уравновешенный неврастеник — совсем как настоящий человек.
Настоящие коты едят домашние пироги. И гусиную печенку. И масло. Словом, все, что отыщется на столе — если есть надежда утащить добычу под стол еще до того, как хозяин примет надлежащие меры.
Настоящий кот даже из самого дальнего закутка квартиры слышит, как на кухне открывается холодильник» («Кот без прикрас»).
Дома у писателя жили шесть котов, которых Терри Пратчетт описывал как независимых и самодостаточных созданий. Он уверял, что его котам внимание хозяина нужно только тогда, когда они сами этого захотят, и говорил, что присутствие кошек всегда незримо ощущалось в его доме, даже когда их не было рядом.
Константин Бальмонт
В одном из своих стихотворений - «Мои звери» - любитель эффектных поз и громокипящих стихов любовно перечисляет своих любимцев в животном царстве: тигр, леопард, пантера, но потом всё-таки скрепя сердце соглашается принять реальность:
- Но, если от азийских, африканских
- Святых пустынь мечту я оторву,
- Средь наших дней, и плоских и мещанских,
- Моей желанной - кошку назову.
- Она в себе, в изящной миньятюре,
- Соединила этих трёх зверей.
- Есть искры у неё в лоснистой шкуре,
- У ней в крови - бродячий хмель страстей.
- Она проходит в комнатах бесшумно,
- Всегда свою преследуя мечту,
- Влюбляется внезапно и безумно,
- И любит ведьм и любит темноту.