Интервью: Михаил Визель
Фото со страницы в фейсбуке Сергея Карпова и сайта ezhikezhik.ru
Появление месяц назад независимого магазина детской литературы с говорящим названием «Маршак» стало важной новостью московского книжного рынка. И это радует и печалит одновременно. Радует — что он появился; огорчает — что появление маленького магазинчика в цоколе жилого дома во дворе на Покровском бульваре стало событием для многомиллионного мегаполиса, в котором, по идее, такой магазин должен быть в каждом районе.
О радостях и огорчениях новорождённого магазина, о принципе Do It Yourself и даже о «Камасутре» «Год Литературы» побеседовал с одним из его создателей, кинодокументалистом Сергеем Карповым.
ГЛ: «Маршак» — не первый детский специализированный магазин, существующий в Москве. Не далее как в 600 метрах отсюда находится магазин «Я люблю читать» при издательстве «Настя и Никита»; еще в 600 метрах в другую сторону — клуб-магазин «Гиперион» с большой детской программой и ассортиментом. Но вы — первый, появившийся не при издательстве, а сам по себе. Как вообще эта история началась?
Сергей Карпов: Все, что связано с «Маршаком», сейчас делают четверо. То есть на самом деле нам очень много народа помогает, но условное ядро — это я, Поля Плавинская, художник, Наташа Платонова, документальный фотограф и моя жена. И Рената Серебрякова, журналист. Я думаю, что у нас четверых будут разные истории на этот счет. Моя история следующая. Я давно мечтал про свой книжный. Просто это было на уровне каких-то подростковых желаний, которые проявились в 25—26 лет. Я долгое время ходил с этой идей в голове. Я из Волгограда. Потом я жил в Питере, в Краснодаре. Потом опять в Питере. В общем, из Краснодара я переехал в Москву. А когда еще я жил в Петербурге, и первый раз пришел в независимый книжный, это было зимой 2009—2010 года, я был совершенно не обезображенный литературой человек. И в этот момент я осознал: «вот тут я понимаю, зачем я прихожу, и покупаю книжку». У меня есть история небольшой левацкости, которая выражена в том, что я очень люблю поддерживать всякие низовые вещи. Я очень люблю горизонтальные отношения. Мне дико претит вся эта иерархия, выстроенная по запросу: ты должен — ты делаешь. И походив в такие книжные, я подумал: «Почему в каждом городе нет такого магазина?»
ГЛ: Какого «такого»?
Сергей Карпов: Вот такого, куда можно прийти. Где сидит человек, с которым ты можешь поговорить, ты можешь выстроить с ним нормальные взаимоотношения. А не сноб, который поправляет очки и смотрит на тебя как на ничтожество, или молодая девушка, которая совсем не знает, что и зачем тебе нужно советовать. А там все это было как-то нормально.
Потом я приспосабливался к тому, чтобы выжить в Москве. И понял, что было бы круто, наверное, делать свой магазин, но в Москве это невозможно. Потому что дорого, потому что ничего не понятно. Потому что никто тебя не знает, и ты тоже. Потому что «зачем еще, если уже есть». И так все продолжалось до конца прошлого года. В декабре мы с Наташей были в Волгограде у родителей. Мы ехали с просмотра «Звездных войн», и Наташа сказала в дороге: «А давай детские книжки продавать!» И у меня все сошлось. У меня появился ребенок. (Варьке через неделю три года.) И мы уже тогда столкнулись с проблемой того, что когда ты начинаешь выбирать литературу для ребенка, это не то, как должны делать все, а то, как мы делаем в семье.
У нас есть некоторые культурные бэкграунды, некоторые визуальные ориентиры, через которые мы не можем перешагнуть. И когда мы начали покупать литературу для Вари, мы заходили в детские книжные отделы в больших магазинах, и мы понимали: «нет, я сюда больше не пойду». Огромное количество книг, с первого взгляда ничего тебе в глаза не бросается, потому что все корешками. И как только ты вытаскиваешь за корешок, ты видишь то, что сильно противоречит твоему внутреннему видению того, как это может быть. Потому что ты же видел уже, как это может быть. Потому что все уже видели книги «Самоката», «Поляндрии», «Розового жирафа». Мы долго искали место, где это можно покупать. Ничего лучше не нашли, как ходить по издательствам. Это же фантастически неудобно. Пришел в «Поляндрию» и купил книги «Поляндрии», а потом ты пришел в «Самокат» и купил книги «Самоката»...
ГЛ: В «Я люблю читать» продаются не только книги «Насти и Никиты», а во «Фрёкен Букс» продаются не только книги «Самоката».
Сергей Карпов: Их и еще двух-трех издательств, не больше. И «Фрёкен Букс» еще нужно найти, во дворе на Ордынке. В «Букашках» — это магазин от «Розового жирафа» - больше издательств, но туда не доберешься. Это какой-то торговый центр, пятый этаж.
Покупать книги онлайн — для меня это неприемлемо. Если покупать для себя, то я могу перешагнуть через какие-то эстетические принципы и пойти в «Озон», в «Лабиринт». Но для ребенка как я буду покупать? Ребенок этим будет пользоваться, и я должен быть уверен, что это хорошо пахнет.
Что ребенок, отъев кусок страницы, не отравится и т.д. Для меня это важно.
Мы два месяца ходили, ничего не предпринимали. Потом я поехал в Питер. Наташа попросила зайти в «Поляндрию» купить книги. Там уже знакомые появились, разговорились. И я сказал, что мы думаем о том, чтобы сделать магазин. И Света Лазарева из «Поляндрии» сказала: «О! А у нас тут ярмарка будет 24 марта. Давайте вы вместо нас пойдете туда?» И я подумал, либо сейчас «да», либо никогда «нет». Сказал: «Да, давай». Вернулся в Москву, сходил и познакомился еще с издательствами. До поездки в Питер мы поговорили с Полей, с которой были знакомы по работе в «Таких делах», она как иллюстратор делала нам проект. Поля на нас посмотрела как на идиотов, потому что мы с ней были знакомы три месяца. А Наташа вообще ни разу не видела Полю. Я говорю: «Я не знаю, почему я к тебе пришел, но мне кажется, что тебе нужно делать книжный магазин для детей». Она сказала: «Да, хорошо...»
А потом я приехал и сказал: «Ребята, мы стартуем». И в марте мы начали продавать книжки по ярмаркам и фестивалям. 18 ноября мы поняли, что это был очень правильный ход. Нас узнали! Потому что на открытии здесь я 6,5 часа стоял за прилавком, и просто не мог попить воды, потому что очередь. По моим подсчетам, около тысячи человек прошло — через это маленькое помещение!
ГЛ: Давайте от принципа Do it Yourself («Сделай сам») и горизонтальных связей обратимся к коммерции. Когда вы брали помещение в аренду, у вас были какие-то преференции? Какие-то скидки, потому что это книжный магазин?
Сергей Карпов: Ничего.
ГЛ: То есть, если бы вы кабачок открыли, прачечную, магазин, аренда была одна и та же?
Сергей Карпов: Абсолютно.
ГЛ: От кого аренда? От ТСЖ этого дома?
Сергей Карпов: Частное лицо. Точнее, ИП. Я думаю, это была когда-то квартира. До нас здесь были кулинарные курсы. Потом обменник банковский.
ГЛ: Значит, никаких преференций… А вы брали кредит в банке?
Сергей Карпов: Нет, ничего не брали. Это не секрет. Все думали, что сделать книжный магазин — это дорого.
Это на самом деле стоит каких-то денег, но это не гиперсумма. Нам стоило примерно 300 тысяч рублей.
При условии, что мы дико благодарны всем издательствам, которые с нами работают, и если бы не они, мы не получились. По какой-то причине нам, видимо, поверили.
ГЛ: Эти книги взяты на реализацию, без предоплаты?
Сергей Карпов: Все. Причем нам дают в реализацию даже те издательства, которые вообще никому не дают. Даже комиксисты, хотя в мире комиксов все очень жестко. Там слишком много маленьких точек, и это очень муторно — со всех собирать. Это огромное подспорье для нас всех, я лично благодарен им. Когда ты приходишь к человеку и говоришь ему не про то, как ты будешь зарабатывать тысячу миллионов денег, и не про то, как ты будешь скучать на рабочем месте, а про то, как ты пытаешься завертеть движ и чуть-чуть двинуть с точки привычной всем какую-то ситуацию, когда ты загораешься чем-то…
Это же не только с книжным магазином происходит. Это происходит все время. Люди к тебе приходят, верят, доверяют. Причем это вне рацио существует, это абсолютно иррациональное чувство, ты видишь человека, у которого горит, и ты не можешь ему сказать «нет», просто потому что «давай делать». И так состоялся «Маршак», так я работаю в «Таких делах». Так мы делаем свои некоммерческие проекты, связанные с изучением исторической памяти. Издательство в следующем году хотим наладить.
ГЛ: Некоторые независимые книжные издательства имеют жесткий эксклюзивный контракт с «Лабиринтом». Как вы решаете эту проблему?
Сергей Карпов: Все очень просто. Мы не можем сами покупать книги. И с теми, кто с нами не может работать в реализацию, мы просто не работаем. Тут нет никакой нотки претензий, или обиды. У вас такие дела, у нас такие. Были бы рады пересечься, но пока, к сожалению, не можем. То, что принято называть «бизнес-моделью», пока основано на том, что мы не можем платить сразу деньги за книги.
У нас нет большой цели «собрать все что есть». Это метод работы больших книжных магазинов с большими детскими отделами, потому что у них есть поток людей, которые приходят неотфильтрованно. В детский отдел магазина «Москва» или «Дома книги» приходят тысячи людей в день, ты должен угодить им всем, каждый должен найти литературу для себя. У нас же стоит большой фильтр, даже не один, их много, начиная от того, как мы себя позиционируем и о чем мы говорим, в том числе с вами сейчас, заканчивая задачей «попробуйте нас найти». Пока нас сложно найти, пока люди про нас только узнают, но, тем не менее, та штука, которая нас сильно отделяет от всех — мы не готовы продавать все что угодно.
ГЛ: Те, что ушли эксклюзивно в «Лабиринт» — это отнюдь не только «попса».
Сергей Карпов: Я обожаю издательства «Нигма», «КомпасГид». Но мы должны с этим как-то жить.
ГЛ: Я просто пытаюсь понять, куда пойдет дальше книжная торговля, уйдет ли она вся в интернет или станет какой-то «ручной», «хендмейдовой».
Сергей Карпов: Мне кажется, что это вообще невозможно — просто продавать книги. Даже «Фаланстер», даже Куприянов не просто продает книги. Он делает «Горький», выпускает год от года какие-то книги. Он проводит лекции в «Фаланстере». Книжный магазин как самостоятельная единица, где человек может прийти и купить книгу, — этого уже не существует. И в этом смысле мы ничем не отличаемся. Мало того: мы хотим это усугубить. Потому что внутри «Маршака» книги — это повод поговорить.
ГЛ: Значит, вы здесь будете устраивать какие-то активности?
Сергей Карпов: Мы уже устраиваем. Актеры приходят и читают детям книги. Хотим устраивать взрослые лектории. Я недавно сформулировал, чем мы хотим быть. Мы хотим стать центром по изучению молодости.
ГЛ: Ни больше ни меньше!
Сергей Карпов: Да, со всеми вытекающими. С издательской программой, с лекториями, с привлечением подростков. Не теории давать, а давать инструмент — как делать свое медиа, каким образом ты можешь через телефон общаться со всем миром. Готовить ребенка к тому, что его ожидает после того, как он выйдет из школы. Правда, это большая проблема. Кто воспитывает современных трехлетних? Мама, папа существуют на работе. Обычно это бабушка, которая родилась в конце 50-х, это почти бэби-бумеры, и это почти самое советское поколение. О чем тут говорить?! Я провожу соцопрос. Когда приходят люди в возрасте от 12 до 16 лет, я смотрю, они интересуются литературой, адекватные с родителями молодыми активными, и понимаю, что можно задать вопрос, и он будет понят правильно. Я задаю вопрос: «Когда вы первый раз посмотрели порно». В 13 лет! Означает ли, что это плохо? Я не знаю. Означает ли это, что мы должны по-прежнему объяснять ребенку, каким образом дети получаются, на пестиках-тычинках, на капустных кочанах и прочее? Мы делаем вокруг ребенка розово-голубой шарик, он выходит в дверь, колется о первую елочную иголку и все, остается ни с чем, потому, что вообще-то вокруг ходят дети с татуировками на лицах.
ГЛ: Сексуальное воспитание — это только один аспект.
Сергей Карпов: Это как пример. Я не могу не говорить с ребенком про историю. Потому что он должен знать историю своей страны. Почему я не могу говорить с ребенком про Сталина?
ГЛ: А кто сказал, что не можете?
Сергей Карпов: Вы много знаете детских книг про сталинские репрессии?
ГЛ: Знаю некоторое количество. Другое дело, что не все они достаточно внятные.
Сергей Карпов: Так это же большая проблема. Зато все несут ребенку «Республику Шкид». ОК, великая книга. Когда ребенку даешь «Республику Шкид», у него должен быть такой толщины глоссарий, чтобы понять, что там происходит.
ГЛ: Я не понесу ребенку «Республику Шкид», просто потому, что конкретно моей дочке она невыносимо скучна покажется.
Сергей Карпов: Это второе. А первое — у него должна быть возможность понять, что там написано. Мне кажется, что разговор с современными детьми, особенно после 10 лет, он вообще не имеет права строиться на отношениях между старшим и младшим. Все равны. В 12 лет ребенок уже медиаменеджер. У него есть свои медиа, с которыми он сам работает. Так устроен мир сегодня. У него есть все для того, чтобы транслировать свою позицию. И слышать позицию любого человека на планете. Это кардинально другой мир. Когда Стив Джобс в 2007 году на первой презентации айфона сказал, что мы переизобретаем телефон, он жизнь переизобрел на самом деле. Вот этот гаджет, это доступ ко всему на свете. А когда мы говорим «хватит смотреть мультики по 6 часов с телефона!» — так, может быть, ребенку объяснить, что там не только мультики? Может, нужно разговаривать?!
ГЛ: Но при этом вы продаете не гаджеты, а книги. Потому что вас Apple не пускает на рынок гаджетов?
Сергей Карпов: У нас нет цели зарабатывать. Продавать гаджеты — это скучно.
ГЛ: А приложения?
Сергей Карпов: Мы хотим выпускать приложения внутри «Маршака».
ГЛ: Это как?
Сергей Карпов: Пока мы думаем про приложения, которые будут связаны с магазином, с нашим ассортиментом в первую очередь. А во вторую очередь, мы будем всякие подростковые, и не только подростковые проекты, сделанные вместе с детьми, релизить в этом приложении. Ну и просто движуху мутить. В-третьих, мы делаем книжку классика советской детской литературы, которую не издавали в том виде, в котором мы ее издаем. Мы хотим не просто книжку сделать как артефакт, мы хотим сделать функциональный набор для всей семьи. Книжку для взрослого, активити-бук для ребенка и веб-приложения для подростка, в которые мы будем интегрировать людей. Мы выкупили права, но пока еще не запущено, поэтому имени я пока не скажу.
Или вот в «Белом яблоке» вышла «Книга тинейджера». Я сейчас читаю ее и счастлив, что мы приняли решение продавать такую литературу. Просто для того, чтобы понимать, как функционирует детство, молодость, нужно такие книжки читать.
ГЛ: Вас не смущает, что, например, на графическом романе «5 тысяч км в секунду», у вас продающемся, стоит гриф «16+»? И, надо сказать, этой маркировке он соответствует.
Сергей Карпов: Почему нас это должно смущать? Сюда же приходят и родители, в том числе покупают себе книги. Я понимаю, законодатели борются за нравственность и прочее. Но дети в 14 знают, как все это работает! Дети в 14 лет видят, каким образом происходят вооруженные конфликты, в прямом эфире. Мы живем в невероятное время. Мы с вами, например, видели, как произойдет конец света, благодаря «Меланхолии» фон Триера. Дети от нас отличаются немногим, в плане того, что они просматривали, и того, что они знают.
ГЛ: Я беспокоюсь не за нравственность ваших читателей, я пытаюсь понять, что вы вкладываете в это позиционирование — «независимый детский книжный магазин».
Сергей Карпов: «Независимый» — все понятно, по факту у нас нет стороннего финансирования, мы никому ничего не должны. Хотим продавать Достоевского, будем продавать Достоевского. Хотим продавать да хоть «Камасутру», будем продавать «Камасутру».
ГЛ: Так-таки «Камасутру»?!
Сергей Карпов: Понятно, что для того, чтобы продавать «Камасутру» в нашем магазине, мы сперва должны прочитать лекцию каждому покупателю о том, почему мы это здесь делаем. Поэтому не продаем.
ГЛ: Например, я сам пришел сюда с 10-летней дочкой и, пока беседую с вами, пустил ее свободно шастать по полкам, в надежде что мою нечитающую дочь что-то заинтересует. Но если я увижу здесь «Камасутру», наверное, в следующий раз я не приду с дочкой.
Сергей Карпов: Мы же не идиоты. С одной стороны. А с другой стороны, если ребенок в восемь лет берет в руки «Камасутру», что мы делаем, какая наша реакция? Обычно мы бьем по рукам и говорим: «Нельзя!» И конечно же, он завтра же идет и берет ее снова. То есть если мы приносим сюда книгу, мы готовы объяснить, почему она здесь. Почему мы хотим об этом говорить, почему это важно обсуждать.
ГЛ: Ну, «Камасутра» - пример умозрительный; а вот, скажем, графический роман «Пейшенс» - почему он здесь? Это совсем не детская история. Ее героям хорошо за тридцать.
Сергей Карпов: Да, это совсем не детская история и не про детей. Во-первых, к нам ходят родители, и они могут взять эту литературу. Во-вторых, старшие подростки, которые тут готовы читать такую литературу. На самом деле это то, что им действительно интересно читать. Моя идея заключается в том, чтобы мы сделали здесь одну полку. Один шкаф или два шкафа, как получится, со взрослой литературой для подростков, отобранную, которую интересно читать, которая не бубнит тебе в уши, но, с другой стороны, которая не гиперрадикальна. Мы все любим оранжевую серию «Контркультура» Ильи Кормильцева. Готовы ли мы все продавать в «Маршаке»? Готовы процентов 70 продавать оттуда.
ГЛ: А как вы относитесь к теме «кидалтов»? когда книги, вроде как детские, но на самом деле покупаемые и ориентированные на взрослых, живущих интересами, традиционно считающимися детскими?
Сергей Карпов: Это вообще поколение миллениалов и чуть-чуть постарше. Я с радостью покупаю детские книжки, не потому что нахожусь в каком-то мире грез и для меня это суперважно, а просто потому, что это эстетически приятный для меня артефакт, продукт. Я вообще книгу воспринимаю как средство коммуникации. И не только автора с читателем, а еще и читателя с гостями. То есть моя книжная полка — это какой-то камертон, который говорит приходящему человеку, что вот про это нормально говорить, а про это вот не очень нормально говорить. Потому что человек сразу считывает всё.
ГЛ: Этот феномен интеллигентского опознавания хорошо описан в «Альтисте Данилове», когда Данилов впервые попадает в комнату Наташи. Кстати, недалеко отсюда, в Хохловском переулке: «В Наташиной комнате было тепло и чисто. По привычке, как всегда в чужих домах, Данилов первым делом подошел к книжным полкам. Книг Наташа имела немного, но все они были Данилову знакомые и приятные, а двум — «Сомову» и «Грюневальду» — Данилов позавидовал, он их ловил уже год». Но вы уверены, что это работает до сих пор?
Сергей Карпов: Для меня — да. Потому что это первое место, куда я прихожу в квартире, это подсознательно. Я, проходя мимо полки, не могу мимо проходить. Я останавливаюсь и считываю. Если там в основном стоят Станислав Лем, братья Стругацкие, Головачев, Ник Перумов, то это вполне себе портрет человека. Если у него стоит оранжевая серия «Контркультуры», «Новое литературное обозрение» и что-то еще — это другой портрет человека. Если у него половина шкафа детскими книгами забита, а половина забита повседневной антропологией — это третий портрет человека.
Я не проводил глубинных антропологических интервью, но со мной это работает. Для меня и для окружения, для людей, с которыми я существую и как-то взаимодействую, это важное место в доме — твоя книжная полка. Посмотрите, что происходит с «Нон/Фикшном». Каждый год туда невозможно попасть. И это, наверное, показатель. У нас есть две большие ярмарки. Одна в сентябре, одна в декабре. Я был на сентябрьской и был на декабрьской. Это как «Одноклассники» и фейсбук. И там и там море людей. Вопрос в том, что одни покупают одну литературу в свой книжный шкаф, другие другую в свой книжный шкаф; наверное, гигантское количество людей по-прежнему читают книги. Интерес к книге, вообще интерес к чтению, мне кажется, в современном мире сильно выше, чем был в середине ХХ века. Просто потому, что мы читаем больше.
ГЛ: Да, но всегда ли мы читаем книги? Мы читаем фейсбук и «Одноклассники».
Сергей Карпов: Да, но одно другое тянет, стимулирует.
ГЛ: Вы уверены?
Сергей Карпов: Посмотрите на современных 12—13—14-летних людей. Для этих детей — миллениалов и тех, которые родились после нулевых годов, — эта деструкция людей, которые в 90-е воспитывались, совершенно несвойственна. Наоборот. Это дети, которые говорят, что самое важное, что у тебя есть, — это саморазвитие. И это же, наверное, какой-то шаг вперед. Это же, наверное, прогресс.
ГЛ: Это шаг вверх по пирамиде Маслоу. Когда удовлетворены базовые потребности, когда знаешь, что тебя не сошлют в лагерь, что ты не останешься без работы и без еды, тебе не придется доставать лекарства, можно думать о саморазвитии.
Сергей Карпов: Конечно.
ГЛ: Вы упомянули про питерскую «Поляндрию». И про известные, любимые издательства из Москвы и Петербурга. Большая проблема России в том, что у нас жестокая сегрегация. Есть Москва и ее пригород Петербург, и есть вся остальная страна. Вы пытаетесь выстраивать отношения с региональными издательствами? Там есть с кем работать или там пустыня?
Сергей Карпов: В Екатеринбурге есть с кем работать. Но это больше по части взрослой литературы. Так, чтобы работать постоянно, наверное, нет. Все здесь и в Питере. Если я не знаю кого-то, подскажите. Потому что это важно.
ГЛ: Охотно подскажу. А почему вам это кажется важным?
Сергей Карпов: Наша философия очень проста - максимально мелко, максимально лампово.
Потому что в мире, который существует по большей части в телефоне и в вебе, люди хотят трогать и щупать, и быть причастными к каким-то вещественным вещам.
И для нас это очень важно. Сейчас мы роемся в загашниках всяких издательств — больших и малых — в поисках той самой пограничной детской литературы. Например, прекрасная книга у «КомпасГида» про Хиросиму, которая в 2011 году вышла. Мы пытаемся такие книги вытащить, которые с детьми про взрослое говорят, которые круто, качественно изданы, но которые очень плохо расходились, потому что страна пять лет назад была вообще другой. Ладно, не будем про страну. Москва пять лет назад была кардинально другой. Про страну не знаю. Я пять лет живу в Москве. И она чуть-чуть другая. Я катаюсь туда-сюда время от времени. Сейчас я три с половиной недели был в Еврейской автономной области. Там другая жизнь совсем.
ГЛ: Давайте под конец немного цифр. Каков ваш топ-5? Какие книжки самые продаваемые?
Сергей Карпов: Вот наш топ-5 за девять первых дней декабря. «Цвета», самокатовская книжка для детей, пять штук купили. «Крадется тигр» «Поляндрии», которая с 3D-штучками. Еще «Ваши письма я храню под матрасом» Астрид Линдгрен, ее переписка, издательства «Белая ворона». «Сбежавший зоопарк, где прячутся животные», «МИФа». Роберт Капа «Высадка союзников», — комикс по мемуарам Роберта Капы «Скрытая перспектива» о высадке союзников в Нормандии, вышла в «Клаудберри».
ГЛ: Это круто, но при чем здесь детский магазин?
Сергей Карпов: А почему нет? Это же очень условная история.
Теперь посмотрю ноябрь. «Два трамвая» Осипа Мандельштама, «Самокат». «Лев и птичка», «Самокат». Те же «Цвета» - это самый топ. В ноябре и в декабре 14 книг мы продали. Для нас это гиперпоток. «Большой сюрприз» - это поляндриевский, книжка-раскладушка. «Книга холода, льда и снега», издательство «Пешком в историю», это книжку Поля Плавинская рисовала а написала Катя Степаненко. Это первая суперсерьезная книжка. Мы очень рады, что у нас ее берут. «Сто одиннадцать портретов музыкантов» Виктора Меламед.
ГЛ: Тоже условно подростковая, потому что там рок-герои — кумиры нынешних родителей, а не подростков.
Сергей Карпов: …«Пьеро» Бодуэна, это новый комикс «Бумкниги». Потому что он был в магазине и много людей пришли на открытие.
А еще календарики хорошо продаются.