Текст: Ольга Лапенкова
Однако времена меняются, меняются и литературные направления. На место мечтательного, чувственного, слезливого сентиментализма пришёл романтизм. И книжные персонажи оказались обречены на вечную борьбу: кто-то — за свободу и справедливость, кто-то — за любовь. Если герой был готов порвать всё и вся ради своей цели, он вызывал у автора, да и у читателей, неизменное сочувствие. Однако далеко не все персонажи на этом пути пользовались чистыми методами. Поэтому — при всём уважении к смелости и самоотверженности своих любимчиков — авторы не стеснялись их наказывать: «терять» где-нибудь в глуши (привет Байрону), доводить до нервного срыва или чего похуже (привет Гёте), отправлять на вечное заключение в тюрьму (привет Борелю)... или попросту убивать. Мало того: для некоторых героев даже смерть оказывалась недостаточно серьёзным дисциплинарным взысканием. И тогда автор отдельно прописывал, что душа неугодного персонажа — вероятнее всего — отправилась в ад.
Именно это и произошло с героиней баллады «Ленора», которую в 1773 году написал Готфрид Август Бюргер. Немецкий писатель-романтик сочинил душераздирающую историю о том, как счастливая невеста так и не стала счастливой женой: её возлюбленный был призван в армию и ушёл сражаться на стороне прусского короля Фридриха II во время Семилетней войны. Ленора, судя по всему, всё-таки не ждала суженого настолько долго: из текста следует, что он, скорее всего, был мобилизован незадолго до окончания конфликта — буквально за несколько месяцев. (Иначе чувства девушки вряд ли были бы столь пылкими. Болезненная, вплоть до одержимости, страсть, смешанная с лютой ревностью — дескать, а не изменил ли мне любимый где-нибудь в перерыве между сражениями? — характерна скорее для начала отношений.)
Так или иначе, война заканчивается, полки пускаются в обратный путь... вот только жениха Леноры среди победителей нет. Девушка не тешит себя ложными надеждами, понимая: её возлюбленный погиб. И начинает упрекать в этом самого Бога — а вовсе не монархов, которые «за что-то раздружились» и отправили тысячи подданных на поле брани.
Взволнованная мать пытается остановить девушку, но та продолжает выкрикивать: «Сам Бог врагом Леноре!» — и даже не собирается, например, молиться за упокой души бедного солдата. Она бросает вызов самому мирозданию, ставит себя выше Творца, — за что, конечно же, вскоре расплатится. Ночью в её окошко постучит возлюбленный — и велит немедленно отправиться в путь: в каком-то далёком храме, пообещает он, нас обвенчают, а потом мы отправимся в наш новый дом. Обезумевшая — от боли, а потом от внезапно свалившегося на голову счастья, — Ленора проигнорирует все тревожные звоночки и сядет с возлюбленным на коня, даже не подозревая, что молодой человек — уже мертвец.
В итоге жених-призрак и Ленора прибудут вовсе не в храм, а на кладбище. Обещанный новый дом окажется могилой. А закончится всё так:
- И что ж, Ленора, что потом?
- О страх!.. в одно мгновенье
- Кусок одежды за куском
- Слетел с него, как тленье;
- И нет уж кожи на костях;
- Безглазый череп на плечах;
- Нет каски, нет колета;
- Она в руках скелета.
- Конь прянул... пламя из ноздрей
- Волною побежало;
- И вдруг... всё пылью перед ней
- Расшиблось и пропало.
- И вой и стон на вышине;
- И крик в подземной глубине,
- Лежит Ленора в страхе
- Полмёртвая на прахе.
- И в блеске месячных лучей,
- Рука с рукой, летает,
- Виясь над ней, толпа теней
- И так ей припевает:
- «Терпи, терпи, хоть ноет грудь;
- Творцу в бедах покорна будь;
- Твой труп сойди в могилу!
- А душу Бог помилуй!»
Итак, автор безжалостно лишает героиню земной жизни — и оставляет ей лишь призрачный шанс на жизнь вечную. Ведь ропот на Бога, неприятие Его воли — тяжкий грех. Чтобы попасть в рай, Людмила должна была перед смертью если не исповедаться (встретить священника на кладбище не так-то просто, по крайней мере в ночное время), то хотя бы мысленно покаяться. Однако между тем, как её жених рассыпался в прах, и гибелью Людмилы прошло всего несколько мгновений: вот она «лежит полмёртвая», а вот мрачные тени уже напевают: «Твой труп сойди в могилу». Вопрос на засыпку: успела ли Людмила осознать, что произошло, и горько пожалеть о том, что она объявила своим врагом самого Господа? Возможно, но маловероятно.
Впрочем, хула на Бога — тяжёлый, но всё-таки не самый страшный грех. Непростительным у христиан считается только самоубийство. Назвать самонадеянную поездку Людмилы именно так, пожалуй, нельзя: девушка помчалась непонятно куда, потому что собиралась жить долго и счастливо, а вовсе не наоборот. Так что есть вероятность, что Бог смилостивится над ней, — особенно если мама будет молиться за её душу.
И всё же не богословские вопросы привлекали читателей к творчеству Бюргера, а атмосфера. Сюжет получился леденящий душу, захватывающий, да ещё и поучительный. И неудивительно, что российские классики захотели его адаптировать.
Людмила и Светлана
С особым энтузиазмом за дело взялся В. А. Жуковский. Поначалу он решил создать нечто среднее между дословным переводом и фантазией на тему. И в 1808 году написал балладу «Людмила», где сюжет оказался почти идентичным, только дело происходило не в далёкой Пруссии, а в России, поэтому и имя героини пришлось изменить. Впрочем, славянский колорит получился у Жуковского условным, автор даже не уточнил, в каком именно военном конфликте участвовал жених героини:
- Так Людмила, приуныв,
- К персям очи преклонив,
- На распутии вздыхала.
- «Возвратится ль он, — мечтала, —
- Из далёких, чуждых стран
- С грозной ратию славян?»
Более того, с Людмилой Жуковский поступил ещё более жестоко, чем Бюргер — с Ленорой. Он лишил её всякого шанса на покаяние. В балладе Василия Андреевича девушка падает на землю не «полмёртвая», а сразу «мёртвая», что для современного читателя, может, и неважно, — но не для знающего христианина, коим Жуковский, безусловно, являлся.
- Что ж Людмила?.. Каменеет,
- Меркнут очи, кровь хладеет,
- Пала мёртвая на прах.
- Стон и вопли в облаках,
- Визг и скрежет под землёю;
- Вдруг усопшие толпою
- Потянулись из могил;
- Тихий, страшный хор завыл:
- «Смертных ропот безрассуден;
- Царь Всевышний правосуден;
- Твой услышал стон Творец;
- Час твой бил, настал конец».
Получилось всё по библейскому принципу: «По вере вашей да будет вам». Людмила не верила, что её жених всё-таки жив; не верила, что сможет вновь обрести счастье — ни в земной жизни, ни хотя бы после смерти, в раю (где, кстати, можно было бы и повидаться с возлюбленным: у тех, кто самоотверженно отправился на войну и расстался с жизнью на поле боя, шансы на спасение души очень даже велики). А раз так, неудивительно, что жизнь Людмилы закончилась столь скорбным образом. Кто-то скажет, что это жестоко, а кто-то — что девушка, в общем-то, получила что хотела.
И всё-таки что-то в получившемся произведении Жуковского не устраивало. Василий Андреевич был, пожалуй, слишком добрым, чтобы так решительно расправляться с героиней, тем более — не коварной злодейкой, а обыкновенной девушкой, желавшей семейного счастья, не получившей его и обезумевшей от горя. И в 1812-м написал новую балладу на тот же сюжет — переработав его ещё более кардинально. Он перенёс погоню из реального мира в потусторонний, а героиню сделал доброй христианкой, которая не проклинает Бога, а напротив, смиренно принимает Его волю (хоть и не с первого раза).
Гадать в крещенский вечерок, конечно, не следовало, потому что любая ворожба — это грех, желание выйти на связь с потусторонними силами, которые якобы готовы открыть больше, чем сам Господь. Все же помнят предание о древе познания добра и зла — того самого, с которого Адаму и Еве не следовало срывать запретный плод? Но всё-таки гадание — грех намного менее тяжёлый, чем ропот и проклятия в адрес небес. Поэтому девушке в этой балладе досталось не наказание, а проверка на прочность, которую она благополучно прошла.
Итак, после череды испытаний оказалось, что орущий ворон, топот коня в непроглядной тьме, подозрительно молчащий жених и его мертвяцкие повадки — не более чем сон. Испытание, призванное выяснить, будет ли девушка, как истинная романтическая героиня, бороться за свою любовь до конца. Речь, конечно, о балладе «Светлана», которая так понравилась и современникам Жуковского, и более молодым читателям, что произведение пережило свой век и в конце концов угодило в школьную программу. А чтобы лишний раз подчеркнуть, в чём разница между горделивой Людмилой и смиренной Светланой, автор чёрным по белому прописал:
- Вот баллады толк моей:
- «Лучший друг нам в жизни сей
- Вера в Провиденье.
- Благ Зиждителя закон:
- Здесь несчастье — лживый сон;
- Счастье — пробужденье».
Возможно, у Жуковского всё-таки был соблазн закончить и эту балладу в пессимистичном ключе. Но разве он имел на это право в 1812 году, когда российская армия наконец победила Наполеона Бонапарта?
Ольга и Ленора
И всё бы хорошо, если не одно «но». Всё то время, пока Жуковский экспериментировал с романтическими сюжетами и женскими именами, в русской литературе не была решена важная проблема. А именно — найдётся ли наконец кто-нибудь, кто переведёт «Ленору» на русский язык без лишних усовершенствований.
В 1816-м, на волне феноменального успеха «Светланы», к этой задаче подступился Павел Александрович Катенин. Не кто-нибудь, а близкий друг и даже, в какой-то мере, учитель самого Пушкина (впоследствии кардинально разошедшийся с Александром Сергеевичем во взглядах на творчество, что не помешало поэтам дружески общаться, а ещё сетовать на политическую обстановку). Однако Катениным тоже овладел экспериментаторский дух. И свою балладу он назвал «Ольга», а мёртвого жениха отправил не на Семилетнюю войну, а вслед за Петром I под Полтаву. Зато финал получился совсем как у Бюргера:
- Тут над мёртвой заплясали
- Адски духи при луне,
- И протяжно припевали
- Ей в воздушной вышине:
- «С Богом в суд нейди крамольно;
- Скорбь терпи, хоть сердцу больно.
- Казнена ты во плоти;
- Грешну душу Бог прости!»
«Ну вот, и этот туда же, — подумал в конце концов Жуковский. — Придётся всё делать самому». А может, он подумал что-то другое. Но, так или иначе, ещё спустя пятнадцать лет, в 1831-м, он всё-таки издал дословный перевод баллады Бюргера. И назывался он — наконец-то! — «Ленора». Эта работа уже полностью соответствовала духу и букве оригинала, за исключением разве что грубых выражений, которые задействовала героиня, обращаясь к небесам: их Жуковский несколько «приглушил». И кстати, именно этот перевод мы процитировали в начале статьи.
Любопытный факт
Современные авторы не перестают вдохновляться отечественной классикой — и в том числе это касается авторов комиксов. Так, в издательстве Alpaca готовится к изданию комикс «Светлана и Людмила» по сценарию Петра Кодирова, на страницах которого будут отражены истории обеих девушек. Художницей выступила Арина Филиппова, известная по работе над комиксом «Татар хатын кызлары» («Татарские женщины»).