Текст: Дмитрий Шеваров
Автор знаменитой «Малахитовой шкатулки» прожил невероятно бурную и совсем не сказочную жизнь. Кажется, что все духовные и социальные катаклизмы эпохи прошли через судьбу этого писателя, расколов ее на множество осколков, которые биографы Бажова по сей день не могут совместить в одно целое. Семинарист и атеист, преподаватель епархиального училища и большевик-подпольщик, тонкий филолог, собиратель горнозаводского фольклора и командир партизанского отряда, лауреат Сталинской премии и дважды исключенный из партии «оппозиционер»…
Десять лет назад мне удалось неспешно побеседовать с внуком великого уральского сказителя, Никитой Матвеевичем Бажовым. Записанный тогда монолог Никиты Матвеевича — не просто воспоминания. Это Бажов глазами четырехлетнего мальчика (именно столько было Никите, когда умер дед). Поэтому это не только документ, но и поэзия, и сказ, и исповедь…
— Наверное, в жизни любого человека есть какие-то тайны — верующий он или нет. Дед никогда не был верующим человеком. Да, получил духовное образование, преподавал в женском епархиальном училище, а остался без веры. Потом дед говорил, что не бывает более ярких безбожников, чем среди людей, которые заканчивают духовные учреждения.
Павел Петрович в юности хотел идти в университет, это было его мечтой, но умер отец, и он вынужден был зарабатывать деньги тем трудом, который ему ближе всего, то есть преподаванием русской словесности. А в своих многочисленных поездках он собирал уральский фольклор. Вот почему существует эта загадка: нам кажется, что сказы Бажова были всегда. Да, на Урале-то они были всегда, это называлось: «тайный рабочий сказ».
Дед часто говорил про себя, что он «обработчик» фольклора… В силу его такой авторской скромности и сдержанности создается ощущение, что это идет откуда-то из глубины — все его сказы. Но на самом деле это работа авторская и писательская, она лишь основана на народном творчестве.
Дед построил наш дом в Екатеринбурге еще до революции — взял ссуду в ипотечном банке на свою заработную плату, которую он получал как преподаватель. С 1911 года семья жила в этом доме. Дед сам его распланировал. Многих удивляло: когда заходишь на крыльцо, входишь в сени и потом тебе еще надо очень высоко вступить на ступеньку, уже находясь собственно в доме — зачем это? А затем, чтобы холод сразу не растекался по полу. Все было продумано по-уральски.
Дед был чрезвычайно занят в последние годы, он же был депутатом и к нему постоянно шел народ. Дом вообще был открыт, он никогда не закрывался, дверь была на каком-то хлипком замочке.
Не бывает ничего на пустом месте. Почему память о Павле Петровиче хранится так долго? Очевидно, потому, что не только его родственники были, так скажем, о нем хорошего мнения. Он был мудрым человеком. И есть же огромная переписка, когда ему пишут молодые писатели, а он пытается им помочь, причем без всякого назидания...
Несомненное счастье Павла Петровича Бажова в том, что он «где родился, там и пригодился». И не просто пригодился, а стал одним из символов своей родины.
Бажов — один из тех немногих писателей ХХ века, удостоенных собсвенной энциклопедии. Бажовская энциклопедия (Екатеринбург: Издательский дом "Сократ", 2007), помимо алфавитной словарной части, содержит летопись жизни и творчества Бажова, его родословие, словарь устаревшей и диалектной лексики сказов, огромный изобразительный материал.
Бажов стал центральной фигурой для литературы Урала на многие годы вперед. Какого бы уральского писателя или поэта мы не взяли, в каждом без труда можно найти что-то такое, что мы можем называть «бажовским». Самый яркий недавний пример: пермяк Алексей Иванов, возродивший горнозаводскую мифологию, сумевший сделать ее актуальной и интересной для современного читателя. Как бы он сам ни относился к Бажову, читатели понимают: и он тоже — из малахитовой шкатулки.
