Текст: Евгения Цинклер/РГ
Фото: Анатолий Медведь/РГ
Вот уже девяносто лет подряд каждое 10 февраля в квартире на набережной Мойки, 12, проходит день памяти Александра Пушкина. Путь посетителей по музею в точности повторяет маршрут, которым шли современники поэта, прощаясь с ним зимой 1837 года.
Официальной датой открытия музея-квартиры принято считать 1927 год, но фактически отсчет можно вести с того самого первого памятного собрания в феврале 1925-го. За эти годы музей не раз менялся самым радикальным образом и продолжает меняться. Заведующая музеем-квартирой Галина Седова видит в этом добрый знак: значит, музей живет, а с ним и Александр Сергеевич.
Галина Михайловна, не очень понятно, почему первое памятное собрание состоялось только 90 лет назад. Ведь со смерти Пушкина прошло уже 178 лет, и его современники прекрасно осознавали масштаб утраты.
Галина Седова: Экскурсоводы любят цитировать Анну Ахматову: «Услышав роковую весть, тысячи людей бросились к дому поэта и навсегда вместе со всей Россией там остались». Красивый образ, но — только образ. Да, в те два дня, когда в этой квартире стоял гроб с телом поэта, здесь действительно был весь Петербург, поклониться ему шли люди всех возрастов и сословий. Для самого Александра Сергеевича это было бы потрясением. Ведь в последние годы он много писал в стол, в обществе поговаривали, что Пушкин исписался… Знаете, за несколько месяцев до гибели он придумал издать «Евгения Онегина» в миниатюре — так, чтобы книжечка помещалась в ладонях. Сейчас нас таким не удивить, а тогда это была действительно новинка. Но читатели не оценили — тираж лежал в лавках мертвым грузом. Ровно до тех пор, пока не прогремело известие о кончине поэта. Книгопродавец Смирдин, у которого в магазинах было это издание, признавался, что за два дня сделал на Пушкине чуть ли не 40 тысяч рублей прибыли!
Однако после такого всплеска обожания последовало многолетнее забвение музея-квартиры. Настолько полное, что в конце XIX века, когда в память о Пушкине решили устроить панихиду, не могли определить, где был кабинет поэта. Решили, что он выходил окнами на Мойку. Ну не во двор же с извозчиками и конюшнями. А позже выяснилось, что как раз-таки во двор. Сохранились забавные воспоминания некого Щеглова, который, будучи поклонником Пушкина, под надуманным поводом проник сюда, чтобы увидеть место, где умер поэт. Так вот он рассказывал, что сторож в синей блузе, веревочкой подпоясанной, провел его в бывшую пушкинскую квартиру, подошел к какому-то месту в комнате, которая окном выходила как раз на Мойку, и корявым пальцем ткнув в пол, сказал: «Здеся стояла его койка».
То есть окнами на Мойку выходила спальня, а не кабинет?
ГС: Да. Но все это тогда было весьма приблизительно. Сразу после смерти Пушкина Наталья Николаевна должна была уехать из Петербурга с детьми. Остаться здесь на съемной квартире у нее не было ни средств, ни моральной возможности. Известно, что, умирая, Пушкин сказал ей: «Поезжай в деревню, носи по мне траур два года, а потом выходи замуж». Эту фразу часто вспоминают, а вот продолжение обычно опускают. Между тем, оно очень важное: «Постарайся, чтобы о тебе забыли». Он понимал, что светское общество прямо или косвенно, но будет осуждать жену в его смерти, и стремился оградить ее от этого.
Наталья Николаевна уехала в родительское имение Полотняный завод, в квартире же провели ремонт и продолжали сдавать ее дальше (дом принадлежал князьям Волконским).
В 1907 году спрос на большие квартиры упал, и помещение перепланировали. По центру - через детскую, кабинет Пушкина и столовую — прошел длинный коридор, разбив одну большую квартиру на несколько. А в передней, где когда-то стоял гроб с телом поэта, устроили ванну и туалет — по тем временам завидное новшество. На месте парадной лестницы появилась кухня, лестницу же пробили в другом месте.
После революции здесь, естественно, образовалась обычная советская коммуналка-муравейник. Съезжать отсюда «из-за какого-то Пушкина» люди, как вы понимаете, не стремились. Помогла заграница. Павел Милюков в парижской газете «Последние новости» опубликовал заметку «Что большевики сделали с квартирой Пушкина». В кабинете поэта — койка, на которой кто-то спит, на месте, где стоял гроб с телом Пушкина — сортир... С одной стороны, он передернул факты, потому что эти изменения произошли еще до революции. Но выезжать-то не хотели именно советские квартиранты. В общем, нарком просвещения Луначарский прочел это и велел срочно принять меры. Квартиру оперативно расселили и отдали вначале Пушкинскому кружку, а потом — Академии наук. Так началось создание музея.
Но для этого нужно было восстановить хотя бы расположение комнат. Как? Не основываться же на догадках и свидетельствах типа «здеся стояла койка».
ГС: Настоящей драгоценностью в этом отношении стала схема квартиры, которую Жуковский нарисовал в письме к отцу Пушкина. Он рассказывал Сергею Львовичу об обстоятельствах смерти его сына, а для наглядности изобразил план: как ширмами отгородили комнату Натальи Николаевны; где стоял диван, на котором умирал Пушкин; где передняя, в которой поэт «лежал во гробе»... Большое счастье, что он решил как можно подробнее показать кабинет. Этот бесценный план сотрудники музея получили в 1920-х годах в составе архива знаменитого коллекционера пушкинских реликвий Александра Онегина (Отто), а впервые он был опубликован в 1916 году.
Что касается вещей, то описания некоторых из них сохранились в воспоминаниях современников. И еще, к счастью для музейщиков, после Пушкина осталось множество неоплаченных счетов — целые тома. Не только за булки, вина, дрова, но и за мебель и книги. Так удалось составить список предметов, принадлежавших поэту, чтобы начать разыскивать похожие на них. Например, в одних воспоминаниях упоминается стоявший в гостиной круглый стол в стиле жакоб на четырех вогнутых ножках, покрытый черной клеенкой и обитый бронзой. Именно такой стол нашли в Эрмитаже. Кстати, на вещах, которые тогда собирала музейная комиссия, не принято было писать, откуда они. Мало ли, вдруг вернется старая власть и обнаружатся прежние владельцы.
Надо сказать, было непросто. Сотрудников музея обвинили в том, что они возятся с никому не нужным буржуазным хламом. Не удивительно, что в первоначальном виде музей был мало похож на квартиру. Мемориальными удалось сделать лишь некоторые уголки, большая же часть экспозиции была в духе того времени: «Пушкин — борец с самодержавием», «Пушкин и крестьянство», «Пушкин и рабочий класс»… Правда, со временем облик квартиры менялся, а в начале 1980-х наконец удалось добиться расселения всего дома и огромной реконструкции. В 1987-м, к 150-летию со дня гибели Пушкина, открылся музей, который всех удивил. Больше не было стен и полов, покрашенных масляной краской, появился паркет, обстановка оказалась максимально приближена к тому, какой она была при Пушкине. И эта работа не прекращается: мы делаем квартиру все более и более мемориальной.
Наверное, найти похожие вещи того времени — не очень большая проблема. А откуда берутся подлинники?
ГС: Что-то хранила семья. Значительная часть вещей разошлась по друзьям Пушкина — Наталья Николаевна многое раздала после смерти мужа. А в 1880 году была большая пушкинская выставка. Кинули клич — и собрали все, что как-то связано с поэтом. Тогда-то и проявилось очень много подлинников. Например, локон волос, который был срезан с головы Пушкина по просьбе Ивана Тургенева. Он сам переслал его на выставку из Парижа в специально заказанном серебряном медальоне. Потом вещи вернули владельцам, но каталог остался и впоследствии очень помог в составлении коллекции.
Фонды постоянно пополняются. Так, мы давно знали, что в семье потомков Пушкина хранится одеяло, которое Наталья Николаевна связала крючком для своих внуков. Да, это было уже после смерти поэта, но все равно мемориальная вещь. Несколько лет назад мы это одеяло получили, и теперь оно выставлено у нас в детской.
К слову, о детской. Мы долго не могли придумать, как именно ее воссоздать — не осталось ни предметов, ни описаний. В результате решили постелить в центре большой ковер и положить на него игрушки. Но какие? Сын Пушкина Александр Александрович уже под старость лет вспоминал, что отец и мать привозили с ярмарки игрушки. Особенно запомнился «петушок, который пищал». Мы обратились в музей этнографии народов мира и попросили дать нам на временное хранение игрушки, которые можно было купить в то время на русской ярмарке. Они сейчас являются ядром этой комнаты. Тут и юла, и две лошадки, и куколки. И аж три петушка — говорят, самых лучших, с каким-то особенным звуком. Конечно, непосредственно к семье Пушкиных они не имеют отношения, но в данном случае это неважно.
Есть еще подлинные предметы быта, о которых мы знаем, но не можем получить — не все хотят с ними расставаться. Но основная часть подлинников, включая прижизненные портреты, - у нас. В том числе и портрет жены поэта работы Брюллова, который есть абсолютно во всех пушкинских музеях, но не везде указанно, что это копия.
Здесь нельзя не вспомнить о пушкинском диване, подлинность которого вы удивительным образом доказали пять лет назад.
ГС: Да, диван, на котором умер Пушкин… Реставраторы давно предлагали заняться его кожаной обивкой — уж больно она в плохом состоянии. Но я их останавливала: страшно трогать, вдруг на ней есть доказательства того, что это тот самый диван. Многие посмеивались надо мной, а экскурсоводы в кабинете Пушкина говорили об этом экспонате как-то невнятно.
Между тем, диван-то пришел в музей с очень убедительной легендой. В 1841 году Наталья Николаевна уезжала в Михайловское, думая, что будет там жить, и увезла с собой мебель из квартиры на Мойке, 12 (до этого она хранилась на складе в Гостином дворе). Правда, некомфортной деревенской жизни она не выдержала и вскоре покинула Михайловское, а вещи остались. Кое-что из них раздарил ее младший сын Григорий Александрович, который жил в Михайловском во второй половине XIX века. В частности, диван из кабинета своего отца он подарил сестре жены. Ее сын Марк Философов был ученым секретарем Эрмитажа, и он передал этот диван в фонды. В 1937 году тогдашний директор Эрмитажа вспомнил про диван и отдал его музею-квартире Пушкина на временное хранение. Это оказалось очень легко — диван даже не состоял официально в фондах, считаясь так называемой «малоценкой». Вот только теперь, узнав об экспертизе, Эрмитаж перевел диван на постоянный учет и не желает с ним расставаться. Так каждый год и продлеваем хранение — на усмотрение и добрую волю его основного владельца…
Несколько лет назад нам удалось привлечь к исследованию дивана специалистов из Бюро судмедэкспертизы. Они действительно нашли на кожаной обивке следы гемоглобина человека мужского пола — точно в том месте, куда могла бы попасть кровь из раны лежащего Пушкина. Но этого, конечно, было недостаточно, и мы предложили им сравнить материал со следами крови на жилете Пушкина, подлинность которого бесспорна, а также с локоном волос, сохраненным Тургеневым. Экспертиза показала, что все эти артефакты принадлежали одному человеку! Был большой шум в прессе, для многих это оказалось потрясением. А я в это верила всегда.
Наверное, бывает и наоборот? Когда вещи, подлинность которых не вызывала сомнений, оказываются не пушкинскими.
ГС: К сожалению, нередко дарители, преподнося музею какой-либо раритет, преувеличивают его значимость. Были у нас, например, якобы пушкинские серебряные часы с очень убедительной легендой. А лет десять назад видный специалист сказал, что часы — 1870-х годов. То есть к поэту не имеют отношения.
Расскажу загадочную историю с пистолетами. В свое время президент Горбачев ездил во Францию к Миттерану. И там в Амбуазе посетил Музей почты, в котором были выставлены пистолеты с дуэли Пушкина. Где-то в 1930-х годах их купил на аукционе директор этого музея, фактически перебежав дорогу танцовщику Сержу Лифарю, который, будучи владельцем пушкинской коллекции, тоже хотел их приобрести. Но директор уступать отказался: «Я обязан купить эти пистолеты, потому что из них был убит автор романа о почтовом служащем!» — имея в виду, конечно, «Станционного смотрителя». Пистолеты принадлежали семье Барантов — это железобетонно. Утверждалось, что именно их Эрнест де Барант одолжил для дуэли секунданту Дантеса. Мало того, позже Эрнест привозил их на свою дуэль с Лермонтовым. Так что они чуть ли не в двух великих поединках приняли участие! В общем, Миттеран сделал широкий жест и подарил эти пистолеты России. Их привезли к нам. Мы — надо сказать, в некоторой растерянности от такого подарка — подготовили выставку. А утром в день выставки у нас в этом зале рухнул потолок. Никакой диверсии — просто неожиданная протечка. Но все сразу стали говорить: «Это знак! В дом повешенного внесли веревку…» Выставку благополучно провели в другом зале. А пистолеты потом пришлось вернуть — оказывается, они были муниципальные, и дарить их Миттеран не имел права. Честно говоря, мы вздохнули с облегчением: забрали веревку из дома повешенного…
И уже совсем недавно история получила продолжение. На коробке обнаружили изображение серебряной медали, которую изготовитель пистолетов получил на выставке в Лейпциге. Как выяснили специалисты, первая такая выставка была в 1839 году. То есть пистолеты, может, и принадлежали Барантам, но они явно не те.
С другой стороны, у нас в экспозиции есть пистолеты, которые, судя по всему, принимали участие в дуэли. Правда, кому именно принадлежал этот комплект — Пушкину или Дантесу — непонятно.
Кстати, почему вы не задаете любимый вопрос всех журналистов: можно ли было спасти Пушкина?
Мне казалось, что ответ известен: современная медицина могла бы, а в 1837 году он был обречен. Или не так?
ГС: Однажды мы делали большую телевизионную передачу на эту тему, настоящее исследование. Все врачи и судмедэксперты пришли к выводу, что даже в современных условиях шансы — пятьдесят на пятьдесят. Даже если бы медики имели рентген, антибиотики, возможность сделать срочную операцию и переливание крови — все равно неизвестно, остался бы Пушкин жив или нет. Ранения такого типа, особенно с раздроблением костей, бывают в принципе несовместимы с жизнью.
Кстати, раз уж вы заговорили о телевидении. Вас как хранительницу памяти поэта не коробит ли то, как Пушкина изображают в фильмах и сериалах?
ГС: Не хочу никого обижать, но это редко бывает хорошо. Нам, музейщикам, некоторые вещи кажутся слишком прямолинейными, лобовыми. Хотя у обычного зрителя они, возможно, вызовут слезу. Лично мне хочется видеть ту эпоху на некотором расстоянии, как бы в дымке, чтобы образ поэта был в неком абрисе...
В то же время непосредственно съемки сериала «Пушкин. Последняя дуэль» с Сергеем Безруковым в главной роли произвели на меня сильное впечатление. Снимали ведь здесь, в музее-квартире. И когда в том самом кабинете, на диване, пусть и привезенном с Ленфильма (подлинный мы, конечно, убрали), актер в образе поэта произносит слова, которые произносил Пушкин, и с ним происходит то, что происходило с Пушкиным... Это невероятно! А на экране — уже совсем другое.
Между прочим, впервые Безруков пришел ко мне в начале 2000-х, когда Александр Яцко снимал фильм по «Последней дороге» Булгакова. Сережа там играл Дантеса. Он попросил разрешения увидеть кабинет Пушкина — не для съемок, а для себя. При этом он уже в гриме, в мундире — весь из себя красавец Дантес. Мы подходим к кабинету, я снимаю печать, открываю дверь. Сережа переступает порог и… замирает: «Боже, что я наделал! Александр Сергеевич, я не Дантес, простите меня!» Представляете, он почувствовал, что нельзя ему в гриме Дантеса входить в кабинет, где умер поэт! Потому что это не игра, здесь все по-настоящему. Ни я, ни он об этом как-то не думали, пока не открыли дверь... И этот искренний ужас в его глазах меня подкупил сразу и навсегда.
Галина Михайловна, а зачем музею-квартире меняться? Разве недостаточно максимально приблизить обстановку к тому, как все было при Пушкине, и на этом остановиться?
ГС: Каждая эпоха позволяет по-своему взглянуть на Пушкина и ждет от него разного. До реконструкции 1980-х в музее царила условность. В столовой стоял стол — обычный стол, просто как символ столовой. В спальне — ширмочка и портрет Натальи Николаевны. Это имело мало общего с подлинной квартирой Пушкина, но тогда иначе было и не нужно. После войны люди жили довольно аскетично: перелицовывали костюмы и пальто, довольствовались одинаковой мебелью и простой едой. Пространство, наполненное вещами, выглядело бы в их глазах неестественно, по-мещански. Нынешние же посетители говорят: «Хм, надо же как Пушкин бедненько жил, у нас на даче мебель лучше»…
Конечно, музей не должен пытаться перещеголять кого-то. Но надо соответствовать своему времени. В 30-е годы Пушкин был другом рабочего класса, в 90-е все сошли с ума, вдруг обратив внимание на то, что у него есть религиозная лирика. Сейчас время, на мой взгляд, замечательное — на первый план выходит личность. Люди с готовностью воспринимают Пушкина как человека многогранного и противоречивого, а бытовые мелочи помогают сделать этот образ более ярким и человечным.
Я храню музей четверть века, за это время он уже несколько раз изменился. Надеюсь, будет меняться и дальше. Это правильно. Значит, музей будет жить, а Пушкин останется нашим современником.
Тогда логичен следующий шаг — интерактивность. Сейчас многие музеи заводят себе цифровые стенды и экраны.
ГС: Играть в интерактивность можно. Но это, знаете ли, как чтение. Читая электронную книгу, мы получаем информацию. Бумажную — удовольствие. Чтобы получить удовольствие, нужно войти в музей. А в музее самый главный артефакт — это подлинная вещь и подлинное пространство.
КСТАТИ
Обелиск на месте дуэли Александра Пушкина на Черной речке установлен с некоторой долей условности — плюс-минут пара сотен метров. Сразу после смерти поэта участники тех событий не спешили делиться подробностями — все-таки дуэль была уголовным преступлением. Сами дуэлянты и секунданты место заранее не выбирали — просто отошли немного в сторону от пустующих зимой дач. К тому же пребывали в понятном волнении. Из свидетелей — только сторож, который видел, как господа протоптали тропинку куда-то за кусты, а потом несли к карете раненого человека. Секундант Пушкина Константин Данзас позже пытался найти место, но совершенно точно указать затруднился. Тем не менее, скромный памятный знак поставили. Однако в конце XIX века на этом месте располагалось скаковое общество с ипподромом. И знак, как писали в газетах того времени, просто-напросто перенесли в сторону, чтобы не мешал.
«Ответа на вопрос, где именно пролилась кровь поэта, мы не узнаем никогда, — признают пушкинисты. — Даже если б у нас оказался подробнейший план того времени, совместить его с нынешней картой было бы практически невозможно».
Сайт по теме:
