Текст: Дмитрий Шеваров
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
1 марта
Юрий Ломоносов, 40 лет
….— Ну вот что, милые мои,— сказал, появляясь в дверях, Бубликов, — я пойду спать.
Канитель длинная. Относительно акта, сказано ждать его передачи и расшифровки полковником. Сговоритесь с ним и, как только будет готово, на автомобиле с двумя солдатами везите в Думу. Да когда поезд Гучкова будет, скажем, в Гатчине, позвоните в Думу. Родзянко хочет встречать этого старого авантюриста Гучкова.
Да вот еще, в квартире, куда были адресованы ивановские телеграммы, живет член Государственной думы Святополк-Мирский.
— Это тот самый, кто высказывался за восстановление крепостного права?
— Вот именно. Арестовали голубчика.
Бубликов ушел спать, а мы продолжали бодрствовать.
Я углубился в текущую жизнь министерства. В общем картина движения получилась отрадная, только на юго-востоке бушевали мятежи…
— Юрий Владимирович, поезд Гучкова подходит. Автомобиль из Думы за ним прибыл, но Родзянко не приехал.
Жду, через четверть часа мне передают трубку.
— С вами хочет говорить инспектор Некрасов.
— Прибыли. Ну, и была возня с гатчинскими эшелонами. Ну, теперь они успокоились.
— Вы лучше расскажите подробности.
— Суть вы знаете. Отречение в пользу Михаила. Гучков говорит, что Николай, как всегда, на него произвел впечатление человека с деревянной душонкой. Все интересовался, как он теперь будет жить. Торжественно было, когда депутаты вышли из своего вагона и солдаты взяли на караул.
Они хотели сперва переговорить с Рузским, но Николай настоял, чтобы их ввели прямо к нему. В вагоне кроме царя был Фредерикс и Рузский. Страшно устал. До свидания. Часов в двенадцать явлюсь к вам с докладом.
Я задумался…
Свершилось. Николай отрекся и на Российский престол вступил Михаил II. Говорят, ему это было предсказано, а также и то, что он будет последний Романов… Но в общем настроение было самое приподнятое, радостное. Точно сон. Временное правительство… Учредительное собрание… Старые, святые слова. И вот они претворяются в жизнь…
Дрр… Из Думы звонят, чтобы оба акта печатать на одном листе. Звоню на Миллионную. Сидельников выехал уже. Вместе с ротмистром спускаемся в типографию и ставим караул. Предосторожность, как впоследствии оказалось, совершенно излишняя. Еще в три часа Совет солдатских и рабочих депутатов выпустили летучку: «Николай II отрекся в пользу своего брата Михаила, а тот, в свою очередь, отрекся в пользу народа». Сперва я прочел наборщикам отречение Николая. Слушали напряженно. Один старик крестился.
