Текст и подбор иллюстраций: Андрей Цунский
Photo by: Universal History Archive/UIG via Getty Images
«Читая книгу, биографию прославленную,
И это (говорю я) зовется у автора человеческой жизнью?
Так, когда я умру, кто-нибудь и мою напишет жизнь?»Уолту Уитмену двести лет. Это трудно понять умом. Его стихи как будто написаны сейчас, сегодня, это писал наш современник! Но кто ж поспорит с календарем. Хотя он-то как раз мог.
Уитмена называют «реформатором американской поэзии». Но почему американской? Он что, писал не по-английски? И почему не мировой - ведь это он дал свободному стиху дорогу в испанскую, немецкую, итальянскую... возьмите сами географический атлас. Да он всю поэзию поставил в такое положение, что она уж не могла оставаться прежней. И у нас нет ни одного поэта от Серебряного века и далее со всеми остановками, который не отдал бы дань Уитмену, даже не желая того.
Бестиарий русских Уитменов
В России о Уитмене всегда было непросто писать.
Для начала - читая критику разных лет, заметки о поэте, отзывы читателей - и простых, и великих - невозможно понять, о ком вообще идет речь. Как только его не называли и чего только о нем не писали... Совершенные глупости и сладкие для обывателей сплетни даже не в счет.
«Уэльт Уайтмэн»
Впервые в русской печати «Отечественные записки» - «учено-литературный и политический журнал» уже не Белинского, но еще не Некрасова - упомянули в первом выпуске за 1861 год. Анонимный рецензент с трудом нашел слова и об авторе, и о поэме: «Английские журналы сильно вооружаются против американского романа «Листья Травы» Уэльт Уайтмэна, - автора, в свое время рекомендованного Эмерсоном. Впрочем, нападение относится более к нравственной стороне романа. «Он должен бы быть напечатан на грязной бумаге, как книги, подлежащие лишь полицейскому обзору», - говорит один рецензент: «Это эмансипация плоти!» - восклицает другой. Но должно быть, что его книга имеет какие-нибудь достоинства, хотя бы достоинства изложения, если ее не прошли молчанием, а кричат со всех сторон — shocking!» И еще двадцать с лишним лет о нем в России писать не будут.
«Уолт Гуитман»
В 1883 году Н. Попов (в разных работах его называют то Н., то П. Попов, журнал доступен не всем) в «Заграничном вестнике» пишет: «Кто этот Уолт Гуитман? Это дух возмущения и гордости, Сатана Мильтона. Это Фауст Гете, но более счастливый, - ему кажется, что он разгадал тайну жизни; он упивается жизнью, какова она есть; и прославляет рождение, наравне со смертью, потому что он видит, знает осязает бессмертие. Это всеиспытующий натуралист, приходящий в восторг при изучении разлагающегося трупа настолько же, насколько при виде благоухающих цветов». Статья была сильно изрезана цензурой. Бедному Попову досталось со всех сторон. За переводы (и правда, далекие от оригинала) его отругал К. И. Чуковский. А за эти, пропущенные цензурой строки, он и вовсе угодил в тюрьму: «Он решительно отказывается сказать хоть одно слово в защиту эксплуатирующих классов. Немудрено после этого, что Гуитмана ...обзывают коммунистом, социалистом, безбожником и т. д.». Непросто у нас писать о Уитмене. Но это была первая серьезная русская статья о великом поэте. Спасибо вам, господин Попов! Не забыт у нас Уитмен, не забыты и вы.
«Вальт Витман»
В 1892 году Уитмен удостоился чести попасть в «Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона». Статью о нем написала Зинаида Афанасьевна Венгерова, автор множества предисловий и статей для того же «Брокгауза» о Шекспире, Китсе, Метерлинке, Оскаре Уайльде... Набоков вспоминал, как она заявила Герберту Уэллсу, что обожает его книгу «Затерянный мир» [applause, LOL].
Зинаида Афанасьевна, возможно, поделила литературу на «серьезную» и «несерьезную». Не повезло Уэллсу, не повезло Дойлу, ну и уж заодно Уитмену досталось. «Сборник поэтических произведений Витмана» Leaves of Grass, несомненно, стоит вне всякой европейской литературы; это — продукт американской почвы. [Витман] мечтает для своей страны о поэзии, которая, отбросив все европейские источники вдохновения, забыв греческое искусство и средневековый романтизм, отразила бы жизнь американца... Он полагает, что открытие Америки так же интересно, как поход аргонавтов, что война между штатами столь же драматична, как осада Трои». Начитанная строгая девушка наотрез отказала Уитмену в отношении к европейской (тогда - мировой) литературе, определив его в разряд «местных авторов», и резюмировала: «При всей глубине отдельных частей, общая хаотическая непонятность замысла и антихудожественные приемы мало соответствуют репутации гениальности, признаваемой за автором». А «Листья травы» она назвала «ритмической прозой». Еще немного, небольшое усилие, и («Возле памятника в полночь!») Уитмен стал бы с ее легкой руки родоначальником рэпа. Хотя... и тут ведь без него вряд ли обошлось.
«Уот Уаптман»
Популярность в России началась для Уитмена, когда о нем начали писать люди популярные - а стало быть, одиозные. Среди них выделялся дядя Виктора Борисовича Шкловского - Исаак Шкловский, известный читающей публике как Дионео, золотое перо «Русских ведомостей», «Русского богатства» - и частый автор «Одесского листка». Именно там в 1896 году он впервые написал о «Уоте Уаптмане», сравнив его по степени таланта с Ницше.
Вторая статья Дионео «Оскар Уайльд и Уот Уитмэн» опубликована 1898 г. в «Русском Богатстве», и там Дионео не экономит на комплиментах: «несомненно, самый популярный теперь поэт английской, американской и австралийской демократии. Для Уитмена Америка и демократия одно и то же». Сейчас такое редко напишут.
На другом берегу русского общественного мнения зачитывались книгой Макса Нордау «Вырождение», где автор уделил Уитмену аж четыре страницы: «несомненно, помешанный... бродяга и развратник... Он страдает нравственным помешательством и не в состоянии отличить добро от зла... страдает манией величия. Подобострастничает пред американской денежной аристократией и падает ниц пред высокомерным янки». А еще к психопатам и аморальным личностям Нордау причислил Толстого, Золя, Ибсена, Метерлинка, Ницше, Суинберна... но очень тепло отозвался о Чезаре Ломброзо. Хоть завтра печатай в... - но будем вести себя скромнее.
Американский Толстой
Уитмена читал и любил Лев Толстой. Вот его слова:
«Главный недостаток Уота Уитмэна заключается в том, что он, несмотря на весь свой энтузиазм, не обладает ясной философией жизни. Относительно некоторых важных вопросов жизни он стоит на распутьи, и не указывает нам, по какому пути должно следовать. А, между тем, ошибки и недосмотры ясно-сознающего человека могут быть более полезны, чем полуправды людей, предпочитающих, оставаться в неопределенности».
Напиши это кто другой - и впору обижаться. Но если Толстой заметил - уже немало. А когда он спорит, да еще и называет «ясно сознающим человеком» - это с его стороны признание. А читал он Уитмена, и говорят - много. И подолгу. Похоже, правда. Сходное ощущение природы. Антропоморфированные образы деревьев и лошадей... Да они сами внешне похожи! Сравните. А Уитмена даже прозвали в Америке - «американский Толстой». Интересно, а кто - американский Достоевский?
С авторского на русский
Уитмена одним из первых переводил Тургенев. Это нельзя назвать полноценным литературным переводом - скорее заметки для себя. Список смысловых опор без ритмического рисунка.
Затем стоит упомянуть переводы Бальмонта. Вот кто искренне любил поэзию Уитмена - и не передал ее читателю совершенно: «через него душа моя, постепенно освобождаясь от фанатизма сердца, от горячей моей приверженности к единичным событиям и ощущениям единичной моей жизни, вступает в океан всемирности, слив все инструменты в громовой орган, поет самозабвенно...» - чур меня. Когда Чуковский показал свои переводы Уитмена Маяковскому, тот покритиковал: «...вы переводите его чересчур бонбоньерочно, надо бы корявее, жестче. И ритмика у вас бальмонтовская, слишком певучая». Чуковский очень расстроился.
Но он не просто расстроился - он сделал после этого прекрасные переводы. Это он сказал: «Пора Уолту Уитмену становиться русским поэтом». Это он дал Уитмену его окончательное «русское» имя. А потом - кто переводил Уитмена? Классики русской школы перевода. Одной из самых сильных на свете. Н. Банников, А. Старостин, И. Кашкин - попасть в такие руки для поэта все равно что самому выучить русский язык!
Шелест листьев травы
Но Уитмена важно не просто прочитать - его нужно услышать. Поэзия не живет одной лишь бумагой. Где же его искать?
В фильме «Общество мертвых поэтов» к изгнанному обществом и начальством учителю ученики обращаются, стоя на столах, со стихотворением Уитмена: «О Капитан мой, Капитан!» Да весь этот фильм пронизан Уитменом. А в фильме Дж. Джармуша «Вне закона» Роберто Бениньи читает «Листья травы» в тюремной камере. Причем... по-итальянски. Да ладно. Звучит Уитмен в кино и по-русски. Читает его Вениамин Смехов, создавший советский образ Смока Беллью.
В сериале «Миллиарды» к вернувшемуся в офис после выигранного суда Бобби Аксельроду подхалим Ари Спирос обращается с приветствием - надо же, со стола, и тоже с «Капитаном». Правда, в этом случае реакцией «капитана» стало «Спирос! Слезь...» Уитмен по силам далеко не каждому.
Но это все - цитаты.
Голос самого Уитмена
Мы можем услышать благодаря другому американскому гению - Эдисону. Это важно. Нам ведь нужно понять, как читать его поэзию и как она звучит. Но этот отрывок даст немного. Мы можем довериться великому Джеймсу Эрлу Джонсу, голосом которого говорит не только Дарт Вейдер. «Листья травы» в его исполнении - это впечатлит вас, даже если вы по-английски ни слова не знаете. И лучше читайте его сами - а то люди вон сколько понаписали, и каждый по-своему.
P.S.
Если примерно подсчитать, сколько упомянуто здесь фамилий, проникнитесь - двести лет все эти люди жили, учились, писали, работали и старались для того, чтобы вы читали. Не только для этого, конечно. Но даже это повод завтра пойти на Красную площадь. За книгами!
